– Браво, капитан-лейтенант, браво! – воскликнул Константин Николаевич, обнажив из-под усов белоснежную улыбку.
Не понимая, о чём идёт речь, Лузгин выпрямился и застыл в напряжении.
Сдерживая смех, Великий князь обошёл вокруг офицера, окидывая его взглядом с ног до головы:
– Ну да, так и есть… А где ваш головной убор?
– В приёмной… – уже совсем ничего не понимая, ответил Лузгин.
– Котелок на манер английского? С узкими полями?
– Так точно, Ваше Высочество…
– А так же желтые перчатки и почти такого же цвета саквояж, я прав? – великий князь изо всех сил путался быть серьезным.
– Абсолютно… – капитан окончательно растерялся, совершенно не понимая, что такого смешного в его котелке и как он связан с этими картами.
– А шпион этот, он где?
– В Вильне я его оставил. Усадил спать на лавке. Последняя рюмка на него подействовала почти смертельно. Заснул.
Великий князь уже себя не сдерживал, а громко смеялся. Будто и не раскалывалась с утра его голова.
– Ну, он жив? Жаль же англичанина! – хохот Константина Николаевича становился подобен гомерическому, от чего не мог сдержаться и посланник, невольно присутствовавший при этой сцене. – А я министру выволочку второй день устраиваю, они уж с ног сбились, а оно вот как повернулось!
Обратив внимание на смущенность капитана, Великий князь всё же решил прояснить ситуацию, вытерев правой рукой слезу из края глаза:
– Представляешь, Николай Карлович, заявляется этот лейтенант Рязанов к командиру, кладёт на стол два фунта и докладывает, что ему дал аванс некий англичанин за копии карт наших фортификаций в Кронштадте. После передачи обещает еще три. Командир, не будь дурак, доложил в Главный штаб, после чего они с Рязановым две ночи эти самые карты рисовали! Думали присмотреть за англичанином, куда отправится, кому передаст… Рязанову этому уже капитан-лейтенанта присвоили, представляешь, Николай Карлович! А пять фунтов ему оставили в виде премии!
Константин Николаевич и посланник Гирс продолжали вместе хохотать, а капитан Лузгин, смущенный вновь открывшимися обстоятельствами, стоял посреди кабинета, и ему было не до смеха – во-первых, он нарушил инструкцию, запрещавшую при доставке секретной депеши вступать в разговоры с любыми посторонними, во-вторых, категорически возборонялось употреблять спиртное, и в – третьих, всё это было даром. Подвига не случилось, а напротив, он навредил заранее продуманной и устроенной операции Главного штаба.
– Так это ты его споил, что ли?
– Так точно. Это было не сложно. Журналист слабоват оказался, по полной пил и не закусывал. Всё жаловался, что водку не любит…
Ещё громче разразился хохотом Великий князь, что вызвало искреннее удивление секретаря в приёмной. Неужели секретные депеши могут быть настолько смешными?
– Лузгин! Ты просто настоящий вояка! Вот взял и обезоружил врага!
– Ваше Императорское Высочество, не считал возможным допустить попадания секретных карт в английское Адмиралтейство!
– Ну, говорю же, молодец! Принял решение согласно ситуации, результат – вот он, – князь хлопнул рукой по картам, лежавшим на столе. Всё придумали штабисты, только не предусмотрели, что Томсон этот тебя в вагоне встретит. Ну, умора… Жаль, не получилось, но ты всё же, молодец, служака!
Несколько придя в себя, капитан-лейтенант Лузгин решил прояснить некоторые обстоятельства.
– Разрешите обратиться, Ваше Высочество! Как вы узнали моё описание?
Великий князь опять расхохотался:
– Да с тобой батюшка в одном вагоне ехал, они его подсадили, когда узнали, куда англичанин билет купил. Не батюшка это, а полковник целый, Должанский его фамилия! – сквозь приступы смеха Константин Николаевич продолжил.
– Городового в Вильне потом опросили, он сказал, что англичанин не один уходил, а с тобой. А бумаг при нём не нашли никаких, как впрочем и всего саквояжа. Пока он отсыпался в том глухом углу, куда ты его затащил, у него кто-то саквояж этот и утащил. Вот все и подумали, что корреспондент по неумению своему пить, поручение-то и не выполнил… Ну, поохали, да успокоились. Не получилось узнать, кому он карты вёз…
– Ну почему же, не получилось, Ваше Высочество. Очень даже получилось. Корреспондент «Монинг Стар» Томсон действовал по поручению некоего лорда Клиффорда. В его задачу входило зарисовать береговую линию Кронштадта, но он решил проявить инициативу, и вот так случилась эта история. Всё остальное я уже доложил.
Одев пенсне, Великий князь подошёл вплотную к офицеру и, окинув его взглядом, уже более, чем серьёзным тоном, объявил:
– Капитан второго ранга Лузгин, слушайте приказ. По месту службы написать рапорт о переводе в мою свиту адъютантом. Сдавайте все дела по службе. Поступаете в моё личное распоряжение. Всё ясно?
– Так точно. Ваше высочество… Только…
– Что? – сдерживая всё же смех, спросил его князь.
– Капитан – лейтенант…
– Капитан второго ранга Лузгин! Запомните на всю жизнь, вам пригодится – Великий князь никогда не ошибается, тем более – в мелочах.
Глава IX
Август – декабрь 1870 г.
Проклятая качка доводила до изнеможения. Из всех, кто находился на борту, казалось, только капитан сохранял здоровый вид.
До сих пор природа стояла на стороне путешественников, державших путь с Британских островов в неведомые им земли юга Российской империи. Восемь кораблей под Британским флагом шли водами Атлантического океана на юг, туда, где пролив шириной немногим более семи морских миль[21] отделял Европу от Африки[22].
На борту пароходы имели оборудование, станки, паровые машины, металл, инструмент, но главное – специалистов и инженеров, которым предстояло продемонстрировать всю силу своего валлийского характера, чтобы выполнить поставленную задачу.
Начавшись меньше месяца назад, эта эпопея поначалу пошла на удивление гладко, будто высшие силы пророчили ей несомненный успех, но ушлые валлийцы, знавшие благодаря опыту предков о способности судьбы наносить удары неожиданно, исподтишка, от того лишь еще больше собрались.
Ожидания подданных Её Величества оправдались, как только корабли прошли Гибралтар. Казалось бы, открытое пространство буйного временами Атлантического океана уже оказалось позади, капитан холостым выстрелом из единственной находившейся на борту пушки приветствовал гарнизон британской крепости на входе в Средиземное море и можно было считать, что самая рискованная часть пути пройдена. У богов, ведавших волнами и ураганным ветром, однако, на этот счет имелось другое мнение.
В то время, когда глубоким вечером англичане опять коротали время за игрой в три семерки или в кости, на подходе к Сардинии среди ночи усилился западный ветер. Океан, словно почувствовав, что упустил добычу, послал им вдогонку ураганный шторм.
– Кинь шестерку! Давай, Генри! – тучный плотник громадной ладонью накрыл деревянный стакан и принялся основательно перемешивать в нём кости.
В трюме, освещенном скудным, едва пробивающимся сквозь облако табачного дыма светом керосиновых ламп, было жарко в прямом и переносном смыслах. Капитан приказал задраить люки, чтобы накатывающая волна не попала в чрево корабля, но ни качка, ни душный и спёртый воздух не мешали игрокам и их болельщикам пребывать в состоянии возбуждении и азарта.
– Теперь О'Гилви! – кричали зрители, свесив ноги с полок, служивших кроватями – кают-кампания не отличалась уютом и изысканностью обстановки.
Отпив из бутылки пару глотков своего любимого виски, рыжий работяга принялся шептать какие-то, только ему известные заклинания, после чего резким движением привёл в движение кубики, находившиеся в стакане, и так же быстро выкинул их на стол, будто выплеснул туда воду.
Кости, со свойственным им стуком, подскочили несколько раз и один из кубиков стал углом в небольшую щель между досками стола.
Ирландец схватился за голову – на кону стояла гигантская для него сумма, и для победы недоставало только той самой шестёрки, что виднелась на одной из граней замершего в неестественном положении камня.
Плотник Генри подскочил, сопровождая своё ликование радостными воплями, но пол кают-кампании предательски качнулся влево, от чего тот потерял равновесие и рухнул возле стола, споткнувшись о табурет. Следующий удар волны в борт заставил кубик вывалиться из щели и лечь на ту грань, где была одна точка и теперь шестерка оказалась сверху. Пришла очередь ликовать ирландцу О'Гилви, который, не стесняясь в выражениях, принялся восхвалять провидение:
– Есть на свете справедливость, есть! Это высшие силы мне помогли!
Удивленный плотник, поднявшись на ноги, быстро оценил ситуацию и, взревев от гнева, кинулся на соперника, вызвав ликование публики:
– Аферист! Ты подбил камень!
Схватка моментально локализовалась вокруг банка – нескольких монет, лежавших на столе. Попытавшись отстоять справедливость, рыжий ирландец уж было схватил их, но тут же его рука была сверху прихлопнута ручищей плотника Генри. Следующим движением оскорбленный плотник вывернул запястье ирландца с такой силой, что казалось, хруст его суставов был слышен всем поблизости даже сквозь шум и гиканье англичан, жаждавших зрелища.
Совладав с неимоверной болью, и даже не поморщившись, ирландец продемонстрировал недюжинную силу воли, чем привел своих поклонников в этой схватке в совершеннейший восторг.
– Навали ему, рыжий! Покажи-ка ему как следует! – раззадоривали драчунов зрители.
Схватив свободной рукой деревянную кружку, ирландец, как-то извернувшись, освободился от захвата и с треском опустил её на голову ревевшего от злости Генри. Любой нормальный человек от такого сотрясения потерял бы ориентацию, но не этот валлиец. Вцепившись в горло сопернику, которого он уже люто ненавидел, плотник принялся большими пальцами рук выдавливать его кадык. Тут уж О'Гилви никак не смог противостоять и поплыл под натиском здоровяка, теряя сознание от боли и недостатка воздуха.