емляком», чем довел поставщика двора Его императорского величества купца Прокопова до нервного срыва – редкий экземпляр следовало добыть в течение ночи.
– Шотландцам можно простить все их странности и недостатки лишь за то, что они подарили миру скотч, не находите, мистер Томсон? – Джеймс Кларк основательно расположился в широком кресле, наслаждаясь на просвет янтарным цветом напитка. – Вода жизни… А ведь и правда! Смотрите, Генри, вы уже оживаете понемногу, ваша мертвенная бледность сменилась почти младенческим румянцем, дрожь в голосе куда-то пропала… Что ж вы с кулаками сразу бросаетесь?
Потирая челюсть, болезненно нывшую после пропущенного удара, Томсон смущенно опустил взгляд.
– Как бы вы на моем месте поступили?
– Не исключаю, что так же, но я бы поначалу справился о личности своего нового соседа.
– Швейцар презентовал вас, как достопочтенного господина, а когда управляющий рассказал мне, что вы британец, так я и вовсе голову потерял. Находясь здесь безвылазно который месяц, я ежедневно борюсь с одиночеством, апатией и постоянным чувством какой-то безысходности, – отпив виски, Томсон, сидевший в кресле напротив Кларка, расслабленно протянул вперед ноги. – Не желаете объясниться?
– Это одна из причин моего появления здесь. У меня поручение от лорда Клиффорда.
– Ммм… – журналист сделал еще глоток, и возглас наслаждения совпал с удивлением от услышанного. – Так значит, вы запомнили мои слова в поезде и подались-таки к нему?
– Не совсем так, Генри, – покровительственным тоном ответил Кларк. – На момент нашей с вами встречи я уже имел миссию, целью которой были именно вы и ваши трофейные чертежи.
– Сегодня вечер сюрпризов? – в тоне, каким это произнес корреспондент, сквозила некая обреченность.
– Давайте так, Томсон. Вы наберетесь терпения, выслушаете меня и потом зададите интересующие вас вопросы. После этого вы получите ответы, и мы составим план действий на ближайшие несколько суток. События развиваются стремительно, и нам следует в этом темпе за ним поспевать.
– Тогда избавьте меня от лишней нервотрепки! Плесните виски… Кстати, Кларк… Вы никогда не рассказывали, что у вас с рукой, – журналист, протянув стакан, взглядом указал на желтую перчатку.
– Пустяки, друг мой. Я же коммерсант только по легенде. Пришлось и повоевать в свое время.
– Индия?
– Крым. За него и сейчас бьюсь.
– Ваша персона, как и биография, для меня всё более загадочны. Вы всё время появляетесь неожиданно и так же спонтанно исчезаете.
– Да, да… Не так давно мне уже говорили об этом свойстве. Что поделать, служба.
– Тем интересней будет услышать, что вы сейчас скажете, Джеймс. Интуиция журналиста подсказывает мне, что это может быть сюжет, достойный детективного романа, – Томсон поудобней расположился в кресле и весь проникся вниманием.
– Уверен, Генри, что вам он покажется захватывающим. Одно из действующих лиц этого ненаписанного произведения – вы.
Брови журналиста приподнялись вверх, а рука потянулась за наполненным уже стаканом.
– Итак, вы не припомните обстоятельства нашего знакомства, мистер Томсон?
– Отлично помню. Вы помогли мне не опоздать на поезд, – корреспондент, с нескрываемым удовольствием отпил маленький глоток виски.
– Выглядывая с площадки вагона первого класса, я уже о плохом думал.
– Да? Почему же?
– За вами была слежка, Генри. Появляться в поле вашего зрения раньше я не имел права именно из-за этого. Вас вели с того самого момента, как вы получили у русского офицера по фамилии Рязанов карты расстановки батарей в Кронштадте.
Томсон изменился в лице. Приступ тоски и печали опять овладел журналистом.
– Хорошо. Предположим, вы, Джеймс, действительно работаете на Клиффорда, но откуда вы знаете имя этого офицера, если я в Лондон об этом не докладывал?
– Вы, Генри, сами мне об этом рассказали в вагоне-ресторане. Правда, вы были крепко на подпитии… – факт того, что Томсон побоялся сообщить в Адмиралтейство о своей неудаче, был для Лузгина очень кстати.
– Продолжайте, – Томсон очень не любил, когда в его адрес поступали намеки о пристрастии к алкоголю. Все люди творческих профессий, считал Генри, добрые друзья Бахуса. Именно он присылает внезапные озарения среди ночи, яркие речевые обороты, острые, порой дерзкие мысли, без которых журналист превращается в штатного писаку, обреченного прозябать за редакционным столом в ожидании мизерного жалования. А в его-то ситуации, когда он еще и выполнял такие щекотливые поручения Адмиралтейства…
– По той же причине я не раскрылся перед вами и в поезде. Никто не дал бы и пенса в пари, подсадили к вам шпика или нет. Единственное, что мне удалось – это увести вас в вагон-ресторан, подальше от глаз наших попутчиков.
– Теперь о самом интересном. Где же карта? – прищурив глаз, Томсон достал из внутреннего кармана жилетки трубку. – Позволите?
– Да, конечно. Управляющий не против хорошего табака, как он мне пояснил. Карту я забрал, и это спасло вас от краха. У пьяного англичанина, заснувшего недалеко от вокзала в Вильне, русские не нашли ничего необычного. Получается, несколько дней слежки прошли даром. А будь при вас этот документ, вы представляете, какая участь вас ожидала?
– Для этого было нужно, чтобы я отстал от поезда? – Генри опять приложился к стакану с виски.
– Нет, друг мой. Вас ждали на границе. И уж там вам бы точно пришлось объясняться.
– И где же карта?
– Она попала по назначению, об этом можете не беспокоиться.
– Лорд Клиффорд…
– Думаю, торжественное вручение медали, на которую вы рассчитывали, откладывается.
– Но мне ничего не известно о том, что карта попала в Адмиралтейство! – Генри не мог скрыть своего разочарования. Получалось, что работу выполнил он, а лавры достались кому-то другому. Возможно, этому Джеймсу Кларку.
– Знаете ли, Генри… Лорд Клиффорд, как вы могли заметить, не имеет привычки отчитываться перед кем либо, кроме нескольких уважаемых лиц в Королевстве. Перед своими агентами – тем более. Поэтому, неудивительно, что вы не в курсе событий. И потом. Рассудите здраво. Вы были на грани провала своей миссии, и будущее ваше в этом свете выглядело довольно сомнительным. Вам нужно благодарить судьбу за то, что лорд всё еще рассчитывает на ваши услуги. Кстати, я здесь, в том числе, и для того, чтобы вам это донести.
– Я-то благодарен… А лорд не просил вас, Джеймс, донести до меня ответ на вопрос, где мое жалование?
– Вам ли не знать, Томсон, что оплата вашего труда сдельная. Или у вас есть успехи?
Лузгин много раз в ролях продумывал канву разговора с агентом Клиффорда в Петербурге, пытался предусмотреть разные повороты их диалога, разную реакцию на его появление и пока что, не давая себя поймать на мелочах, следовал своему плану. Журналист на мели, так что можно предположить, что никаких других миссий, по крайней мере, удачных, у него на счету нет.
– Может быть, в число ваших побед можно отнести господина Павлова, который просто исчез?
– И об этом вы знаете… Он не исчез. Чёртов картежник погиб на дуэли. Очень странная история.
– Вот-вот… Давайте о хорошем. Шанс на медаль и соответствующее вознаграждение у вас еще остается.
– И что же я должен сделать? – Томсон, похоже, опять воспрял духом.
– Следует у нашего человека в министерстве выяснить детально, в каких конкретно местах возле Севастополя они намерены пробивать тоннели в крымских горах.
– Нет ничего проще. Завтра же я это сделаю.
– Это видимая легкость, Генри. Думаете, жандармы вас оставили в покое? Вы не замечали никаких странностей? Может быть, за вами частенько следует один и тот же экипаж?
– Кларк! Хватит же нагнетать страсти! Вы здесь поселились тоже из соображений конспирации?
– А вы как думаете? Не проще ли двум англичанам беседовать здесь, спокойно, обстоятельно, без оглядки? Или вы предпочитаете трактир? Пройдет пара дней, и я устрою скандал управляющему. Потом съеду. Что может быть проще? Но эти два дня мы продуктивно поработаем. И к агенту пойдете не вы, а я. Это категорическое пожелание лорда. Вы себя скомпрометировали. Это вторая причина моего появления здесь.
Генри встал, и нервно ломая пальцы, принялся ходить по комнате.
– Я не получал по поводу вас, Джеймс, никаких указаний!
– Каких указаний вы ожидали, если вся корреспонденция может быть под контролем? Для вас все указания теперь лично. Вы все еще терзаетесь сомнениями… Хорошо. Свои доклады в Лондон я сопровождаю такой же припиской, как и вы: «Подлежит спешной отправке в адрес тётушки Мэгги. 12, Honey Lane.» И письмо попадет лично к лорду.
Лузгин пошел ва-банк. Такая приписка стояла на одном из неотправленных писем покойного Алана Нила в Петербург. Для чего слать письмо в письме, да еще и по длинному пути?
– Ну, допустим… – Томсон, несколько успокоившись, уселся в кресло и потянулся к стакану…
Глава XXIV
15 августа 1871 г. Ипподром. Красное село.
Ипподром ровным своим гулом напоминал улей. Звук этот, изредка прерываемый звонким ударом колокола, оповещавшего о начале заезда, Лузгин заслышал еще на подходе.
– Адъютант Его высочества, Великого князя Константина Николаевича Романова! – капитан второго ранга предъявил кирасирам, стоявшим навытяжку при входе в царскую ложу некую бумагу, после чего был беспрепятственно пропущен.
Взлетев на несколько ступенек, ведущих на трибуну, Лузгин остановился, чтобы оглядеться, перевести дух и оправить мундир.
Император в обществе августейшей семьи, расположившись в своей ложе, увлеченно обменивался мнениями со своим братом, Великим князем, таким же любителем скачек. Интерес высших особ к этому событию никак не был связан с азартом или, тем паче, со ставками. Всякие пари на этих дерби были категорически запрещены – на ипподроме состязались не жокеи, а офицеры – цвет русской армии. Целью их была победа на глазах Императора, отстаивание чести своего полка и запись в послужном списке.