Алые крылья огня (Охота на страх) — страница 2 из 3

Глава 1

Ба-бах!!! Удар был такой, что Кай едва не вылетел из своего кресла. Где-то в глубине центрального отсека с глухим стуком лопнула пара газосветных трубок.

– Кажется, теперь этот гад поставил глубину точнее…

– Это была вторая серия, – морщась, словно от хинина, сообщил Лок, сидевший справа от Кая.

– Если сукин сын поставит третью на предельную глубину, – размышлял Кай, – то нас просто вытолкнет из воды. И нырять некуда! Глубина-то, а, – тридцать восемь метров, ну где ты тут спрячешься. Даже если лечь на дно, он нас все равно достанет.

– Давай возьмем восточнее: на предельных оборотах он нас не догонит, – предложил Лок.

– Куда – восточное?! Пока мы обогнем этот чертов мыс, он точно оглушит нас, как котят! Где мы будем ремонтироваться? Ах, как жаль, что у нас нет торпедных аппаратов! Саданули бы сейчас пузырем воздуха вперемешку с дерьмом из гальюна, и эта сволочь решила бы, что мы уже валяемся на дне с полным ртом водички…

По корпусу лодки вновь затанцевали мелодичные, словно касание гитарной струны, модуляции британского гидролокатора «Асдик». Ежась, Кай поглядел на экраны. Настырный эсминец, никак не желавший уходить в Александрию, до которой было рукой подать, качало буквально в трехстах метрах от лодки. Из мелкой ряби зеленой волны над субмариной торчал тонюсенький, чуть толще человеческого волоса, поводок обзорного световода – Кай хорошо видел, как суетятся на корме «англичанина» минеры, готовясь сбросить цепи креплений с новой партии глубинных бомб.

– К дьяволу, – решился он, – будем всплывать. Эй, в отсеках! Прекратить перемещения, всем собраться на верхних палубах: по нас, кажется, будут стрелять. Ну, ничего. Сейчас мы им всыплем…

Лок недоверчиво покачал головой и положил руки на манипуляторы. Где-то под полом зашипели насосы, продувая балластные цистерны, и подлодка лениво двинулась вверх.

– Я пошел, – буркнул Кай, вставая.

В верхней части рубки, под прочным бронепластовым колпаком находился пульт управления небольшой лазерной батареи, смонтированной на узкой палубе судна и поднимавшейся после всплытия. Это оружие было примитивным, оно не выдерживало долгого боя из-за стремительного роста температуры в рабочем контуре, но для борьбы с небольшим судном подходило вполне.

Кай взобрался по узкой и скользкой металлической лесенке, но на самый верх подниматься не стал. Оказавшись в тесном колбообразном помещении, он откинул в сторону почти незаметный в боковой переборке люк и просочился куда-то в темноту. При его появлении отсек осветился неживым голубоватым светом. Кай уселся в высокое жесткое кресло, положил руки на небольшой, плавных очертаний пульт и громко произнес:

– Я готов.

– Я тоже, – ответил ему из-под потолка голос Лока Зоргана.

Перед лицом Кая вспыхнул овальный стереоскопический экран, по которому неслись сейчас сверкающие пенные струи, стекавшие с выпрыгнувшей из воды палубы.

– Дерни рулями, – сказал Кай, – ни черта не вижу.

Лодка подвсплыла еще. Теперь ее палуба целиком вышла из воды и влажно сверкала в золотых лучах утреннего солнца. Кай пошевелил манипуляторами, и почти весь экран заняла серая, пробитая тысячами заклепок, британская сталь – эсминец надвинулся на него своим правым бортом, идеально подставившись под удар. На его палубах царила нервная, близкая к панике суета. Матросы в дурацких блинчатых касках, неестественно жирные из-за своих желтых капковых жилетов, словно муравьи, бегали вокруг задранных в небо щупалец зенитных «эрликонов», из какой-то верхней рубки то и дело высовывалась, размахивая в ужасе руками, фигура офицера без фуражки, со всклокоченной рыжей шевелюрой… Кай хорошо понимал этих людей.

Его субмарина, вышедшая из воды на всю длину своего узкого тела – от носовой «шишки» гидроакустической системы до высоченного, косо уходящего в небо рулевого плавника, под которым сонно шлепали по воде два могучих винта, – была огромна. Она была крупнее любого из ядерных ракетоносцев конца века, не говоря уже о скромных «дизелях»: английский эсминец казался рядом с ней невзрачной серой шаландой. Кай полагал, что эта лодка была создана для плавания в менее плотной, чем вода, жидкости. На эту мысль его наводили непропорционально громоздкие плавники рулей, довольно большой объем адаптационных работ – создатели лодки дышали не кислородом – и еще та медлительность, с которой насосы закачивали воду в балластные цистерны. Ему казалось, что в своих родных морях она погружалась куда легче.

Носовая башня британского миноносца угрожающе зашевелилась, но Кай не спешил. Его губы тронула ехидная ухмылка:

– Ах, молодцы… вам так хотелось острых ощущений! Что ж, сейчас у вас их будут полные штаны. Добро пожаловать на тот свет! Обоими моторами назад, – приказал он Локу.

Шестерка решетчатых труб, поднявшаяся из палубы субмарины перед бронированным плавником рубки, качнулась и выплюнула в блеск средиземноморского утра веер алых молний. Залп с ходу накрыл главный калибр эсминца, выворотив приплюснутую башню из палубы и обрушив ее в море с противоположного борта.

Кай двинул манипулятором и короткими очередями прошелся пониже ватерлинии противника на всем ее протяжении. Выглядело это ужасно. Когда яростно шипящие клубы пара снесло ветром, то стало видно, что лазеры вспороли металл борта, словно то была банка американской тушенки: серая сталь, раскалившись добела, завернулась наружу, обнажив перерубленные шпангоуты и разлохмаченные переборки. Эсминец вспыхнул черным от дыма пламенем загоревшейся нефти и, накренясь, начал быстро погружаться в воду.

– Полный назад, Лок! – приказал Кай, любуясь деянием своих рук.

С палуб эсминца горохом сыпались люди в желтых сосисочных жилетах. Нефть, выливавшаяся из распоротых танков корабля, горела на поверхности воды, и многие прыгали прямо в эту полыхающую пленку, стараясь сразу же погрузиться и отплыть подальше от тонущего миноносца под водой. Кто-то судорожно стаскивал с себя жилет, мешавший ему нырнуть, несколько человек, которым посчастливилось отпрыгнуть с борта за пределы горящего пятна, смешно крутились в воде, сдирая с ног ботинки; Кай ухмыльнулся и вернул лазеры в подпалубный порт.

«Вот так, – сказал он себе, – родилась еще одна легенда о мифическом „супероружии фюрера“. А впрочем, кто им поверит?»

С носа почти ушедшего под воду эсминца спрыгнули двое: один был в мундире английского морского офицера, второй – в каком-то пятнистом буром балахоне непонятного происхождения. Прыгая, он крепко вцепился руками в отодранный где-то спасательный круг, и теперь между ним и офицером завязалась яростная борьба не на жизнь, а на смерть. Офицер рвал круг на себя, человек в балахоне изо всех сил отпихивал его под водой ногами. В конце концов офицеру все же удалось завладеть кругом, и он живо поплыл прочь от тонущего эсминца и нависавшего над водой лоснящегося борта субмарины.

– Будем нырять? – спросил снизу Лок.

– Ага, – апатично отозвался Кай, потягиваясь и разминая слегка затекшую спину.

Заработавшие насосы наполнили субмарину гудением и противной, выматывавшей душу вибрацией. Кай не спешил спускаться вниз, погружение лучше было переждать здесь, так как в ходовой рубке вой и тряска казались ему совершенно невыносимыми.

Тем временем человек в смешном балахоне, покрутив башкой, вдруг изо всех сил устремился к медленно уходящей в воду лодке. Он плыл по-собачьи, напрягаясь как только мог; его поведение показалось Каю забавным, и он прибавил разрешение экрана, желая рассмотреть странного пловца получше. Увиденное заставило его вздрогнуть и сумрачно заматериться себе под нос.

– Лок! – истошно заорал он. – Прекрати погружение и продуй нос в форсажном режиме, быстрее!

Покинув свой отсек, Харкаан молнией взлетел по лесенке, постоял, ожидая, пока гидравлика отомкнет тяжеленный верхний люк, и выскочил на воздух. Он тяжело дышал от возбуждения и чуть не сорвался в море, спускаясь по отлитым в броне рубки выемкам на палубу. Человек в буром балахоне был уже близко. Кай, спотыкаясь на мокром металле, пробежал в нос и распластался возле бугра сонара, размахивая рукой.

– Как водичка, дружище Гюнтер?

Услашав его крик, Больт поднял голову и едва не лишился сознания. Теперь он барахтался под самым бортом лодки, то по пояс выныривая из воды, то погружаясь вновь.

– Это… ты?.. Черт возьми, откуда ты здесь взялся?

– Прекрати кувыркаться! – заорал Кай, вытаскивая из брюк прочный кожаный ремень. – Хватайся!

Больт вцепился в ремень, но сил у него уже не было, пальцы скользили, и тогда Кай, зная, что Лок его наверняка видит, спрыгнул в воду сам. Гауптман обхватил его за плечи и вяло засучил ногами, помогая другу удержать его на поверхности.

– Ты что, ранен? – спросил Кай, чувствуя, что он висит почти мешком.

– А как ты думаешь? – просипел Больт. – Я не только ранен, меня еще и избили час назад. Они дубасили меня так, будто я утопил Британские острова… Кажется, у меня сломаны ребра. Не знаю сколько, но два так точно.

Лок снова включил насосы, заставляя лодку немного опуститься. Наконец трясущаяся палуба оказалась целиком покрыта тонким слоем воды, и Кай смог вытащить на нее своего приятеля. Бурый балахон оказался на самом деле парусиновым полетным комбинезоном, заляпанным в нескольких местах подсохшей кровью. Стоя в воде на четвереньках, Больт тяжело, прерывисто дышал и, похоже, не имел сил подняться.

– Как же они меня били… – всхлипнул он. – Я расстрелял по этому эсминцу половину боезапаса, а потом меня свалили «эрликоны». Эти сволочи выловили меня специальной сеткой и мучили прямо на палубе.

– Какого ж дьявола ты подставился под зенитчиков? – спросил Кай, помогая ему встать. – Ты забыл, чему я тебя учил? Где было твое хладнокровие?

Больт заплакал – молча, лишь крупные слезы текли по синюшно-бледному лицу.

– Моя мать, брат и невеста… все, – простонал он, содрогаясь, – они все были в Гамбурге и погибли при бомбежке. Мне казалось, что я сошел с ума! Нам тогда было очень туго, и Торн не смог дать мне отпуск. Дирк, я так и не поехал на похороны!

Кай протащил гауптмана по палубе и всунул в уже открытую Локом дверь с правого борта рубки, которая вела в шлюзовой отсек, предназначенный для водолазов. Минуту спустя они прошли через трясущийся от работы насосов коридор, миновали ходовой пост, и Кай уложил Больта на свою койку в командирской каюте.

– Куда тебя зацепило? – спросил он, торопливо распаковывая свою личную аптечку.

– В правое бедро, – ответил Больт, приходя потихоньку в себя. – Осколком.

– Давай я сниму твой комбез, и мы посмотрим, что там с твоим бедром… Потом я накачаю тебя виски, и ты уснешь. Для тебя война уже кончилась.

* * *

Вечером, когда лодка уже далеко отошла от африканских берегов и риск нарваться на военные корабли стал невелик, Кай приказал всплыть и отправился будить Больта.

Гауптман спал как младенец, распространяя вокруг себя могучий спиртной дух. Ругаясь, Кай раздавил в каюте оксилитовый патрон регенерации воздуха (этого добра он накупил на итальянской базе в Таранто целый контейнер. С регенерацией на лодке было не очень-то – продавцы, готовившие ее к эсплуатации человеческим экипажем, не сильно озадачили себя этой проблемой, смонтировав не регенераторы, а какую-то непонятную чертовщину, – и Кай после коротких переговоров заключил в Таранто сделку с одним из доковых инженеров) и принялся толкать своего приятеля в бок.

Больт завозился, обильно пустил слюни и раскрыл глаза.

– Где я? – тревожно подскочил он, щурясь на голубой свет плафонов. – Дирк, где мы?

– У меня на лодке, – подсказал Кай. – Ну давай, вспоминай: утром тебя сбили англичане. Потом я утопил их эсминец и поднял тебя на борт… А ты в это время принимал морские ванны… забыл? Ты ж не так уж много и выпил, парень!

Больт сел на койке и с силой потер бледное лицо.

– Странно, – сказал он. – Ничего не болит. Я что, все еще под наркозом?

– Ну, бедро еще пару дней побеспокоит, – пообещал Кай, вытаскивая из узкого шкафчика свой сменный комбинезон с погонами полковника императорских ВКС и эмблемой Саргона на груди, – осколок тебя хорошо порвал. Ну, а что касается ребер – так тебе их и не ломали. Это тебе почудилось. На, одень пока вот это. Ботинки твои высохли, вон они под кроватью. Одевайся, и пошли воздуха глотнем.

– Что это такое? – вытаращил глаза Больт, рассматривая комбез. – Дирк, это – твое?!

– Мое, – вздохнул Кай. – И, пожалуйста, запомни: меня зовут не Дирк, а Кай. Полковник Кай Харкаан, императорские Военно-Космические Силы, ударный легион Седьмая Звезда Саргона.

– Я хочу закурить, – заявил Больт, хватая воздух судорожно распахнутым ртом.

– Ну, не здесь же! У нас и так дышать нечем. Одевайся, и пошли наверх – там и покуришь.

Больт влез в комбинезон и застыл посреди каюты, не понимая, как его застегнуть. Ухмыляясь, Кай провел рукой по его груди и кивнул на ботинки:

– Пошли.

Под прозрачным козырьком брызговика на вершине рубки их уже ждала корзина с фруктами, шоколадом и бутылкой французского коньяка. Кай присел на высокий транец люка, разодрал кожуру спелого банана и зачавкал, любуясь, как далеко на западе оранжевый диск солнца целуется с морем.

– Жри, – предложил он Больту. – Этого добра у меня навалом.

Больт покосился на сверкающий золотом погон, украшавший его правое плечо, потом внимательно осмотрел левый и робко протянул руку к бутылке, торчавшей из корзины.

– Какому императору ты служишь… Кай?

Харкаан задумчиво сплюнул по ветру и вытащил из корзины складные стаканчики.

– Салазару Бесконечному, чтоб он лопнул. Слушай меня внимательно…

…Когда мы вернулись в Берлин, Валерия сообщила мне нечто такое, во что я не сразу поверил. Мой бывший наставник, сенатор Новарра, страстно желал иметь со мной беседу. Та техника, которую Валерия сумела раздобыть при помощи торговцев-мингов, вполне позволяла это сделать. Разумеется, я не стал возражать. Новарра рассказал, что в последнее время несколько его друзей влезли в закрытые галактические архивы и нашли там ответ на тайну природы этого чертова, будь он неладен, лойта. Полностью подтвердилось давнее предположение, что матка и ростки-воплощения – обыкновенные симбионты. Ростки, эти полевые твари, представляют собой нечто вроде коллективного разума, водящегося в постоянном контакте с маткой. Росток не может долго жить вне матки без тела-носителя. Если тело-носитель по тем или иным причинам погибает, росток либо спешно ищет, куда ему влезть, либо, но чаще всего, возвращается домой, в мамашу, для поправки здоровья. В тот самый момент, когда в матку входят сразу несколько ее «деток», она становится видимой и уязвимой. Так что шансы у нас есть… Пока, впрочем, они выглядят довольно бледно, но Лизмор – парень крепкий, и я уверен, что он найдет выход из сложившегося положения. Сам понимаешь, за неполных два месяца много не успеешь. Мы по сей день не имеем внятной информации о связи немецкого и британского ядерных проектов. Ясно, что после Гесса и того, что мы видели, болтаясь на шведском пароходике, они идут параллельно. Но что, как, на какой стадии они находятся – этого мы не знаем. Ничего, узнаем. Главное, что Лери сдержала свое слово и теперь у меня есть чем завалить зверя.

Больт, который битых два часа жевал с обреченным молчанием, вдруг поднял на Кая удивленные глаза.

– Не понял. О чем ты говоришь?

– Да о том, что она доставила сюда мой истребитель. Причем не просто «Дельту», а мой, тот самый! Все эти годы он пылился в толстом брюхе нашего носителя. По приказу Новарры его расконсервировали, приволокли сюда, и сейчас моя красная птичка спит себе в ангаре на Адриатическом побережье, куда мы и возвращаемся.

Больт швырнул в волны банановую кожуру и протянул руку к наполовину опустошенной бутылке.

– Я даже не знаю, что тебе сказать, Кай, – сокрушенно произнес он. – Наверное, ты прав, и война для меня закончилась. Хотя, если честно, мне только сейчас по-настоящему захотелось воевать.

– Это грустно, коллега. Я, например, пришел к выводу, что вся эта мясорубка была мне совершенно безразлична, и вообще – зря я сюда прилетел. Тот самый страх, о котором я тебе рассказывал, он не отпускает меня и поныне, разве что спрятался чуть глубже чем раньше. У меня есть одно оправдание, Гюнтер: я ее действительно любил…

– Она красивая?

Кай погрозил Больту пальцем и горестно рассмеялся.

– Она очень опасная, Гюнтер. Скоро ты с ней познакомишься, и поэтому я говорю тебе сразу: доверять ей нельзя. Если ей это будет выгодно, она сто раз продаст всю нашу славную компанию. Правда, я все-таки надеюсь, что мы с тобой окажемся проворнее, чем эта сволочь в генеральских погонах. Ну, – улыбнулся он, поднимая стаканчик с коньяком, – что вы загрустили, герр гауптман? Вас ждет прекрасная жизнь, полная веселых приключений: Италия, солнце, куча прелестных девушек – и никакой войны.

– Солнце сидит у меня в кишках, – ответил Больт. – Я не отказался бы послужить где-нибудь в Норвегии.

– Ну, это ты крепко загнул, брат-студент. Никакой Норвегии! Вот слетать на Луну – это сколько угодно. А в Норвегию не надо. Если честно, я очень рад, что нашел тебя. С моей развеселой публикой можно подохнуть от тоски. Поговорить, в сущности, не с кем. Я занимаюсь всякой чертовщиной: пью, плаваю в Египет и в Грецию за свеженькими покойничками, которых нам очень охотно продают местные жители, шатаюсь вдоль итальянского побережья и все такое.

Больт поднялся на ноги и опрокинул в глотку свой коньяк, любуясь тянущимся за лодкой светящимся следом. Он давно – наверное, интуитивно – понимал, что его друг Дирк Винкельхок на самом деле совсем не тот, за кого он себя выдает, и поэтому в его душе не было особого смятения. Да, действительность оказалась намного фантастичнее, чем он мог вообразить, но зато теперь гауптман наконец получил ответ на свои вопросы.

– Честно говоря, у меня адски трещит башка, – признался он. – И меня мучит миллион проблем. Но внятно сформулировать я не могу ни одной. Ах-х!.. Вот, например: кто построил эту странную субмарину? Она выглядит как-то очень уж непонятно…

– Ты хотел сказать – не по-человечески, – усмехнулся в ответ Кай. – Совершенно верно. Да, мне неизвестна раса, которая создавала такие корабли. Я как-то не давал себе труда поинтересоваться происхождением не нашей лоханки. Могу только сказать, что она была вычтена очень давно, и те, кто ее сделал, не смогли бы жить на нашей планете.

– Почему? – не понял Больт.

– Потому что они дышали не кислородом, а какой-то другой газовой смесью – теперь уже не поймешь какой, и эту лодку переделали специально для нас. Переделали, кстати, не очень качественно. Могли бы и лучше. У нас проблемы с подводной автономностью – это я тебе говорю сразу, чтобы ты потом не удивлялся, отчего мы всплываем каждую ночь.

– Нужно заряжать батареи?

– Какие, к черту, батареи, тут термоядерные генераторы и огромный запас горючего… Нет. Просто уроды минги, которые готовили лодку для продажи людям, немножко забыли о том, что люди очень любят дышать. У нас тут не регенераторы, а какое-то фуфло – хотя, по идее, цикл замкнутый. Да толку-то… Если проторчать под водой больше суток, у нас глаза за борт повылазят. Понимаешь, – Кай подавил ироничную улыбку, плеснул по стаканчикам новую порцию коньяка, но пить не стал, вдруг задумчиво уставившись на лунную дорожку, плывущую вместе с лодкой по правому борту, – торговцы, которые продали это судно нашим друзьям, зачастую сами не знают происхождения своего товара. Вокруг нас существует огромное количество звездных рас, которые давно миновали пик своего могущества, рассеялись в Бездне и занимаются в основном торговлей – они торгуют разным товаром: товаром, который можно пощупать – то есть товаром в привычном тебе понимании, и чаще товаром иного рода – информацией. Иногда эта информация выглядит как совет, иногда она выглядит как спасение. Та часть человечества, которая покинула Землю и навсегда ушла к звездам, очень долго была оторвана от дорог галактической торговли, наши правители боялись всего непонятного и изо всех сил тормозили движение человеческих миров вперед, заставляя нас сто раз на день изобретать велосипед. Относительно недавно большая часть запретов была снята, и мы смогли выстоять в ряде довольно странных войн…

– Вы перестали изобретать то, что было известно до вас? – резко обернулся Больт.

– В общем-то, да. К тому же эти войны действительно выглядели очень странно, и ты знаешь, среди нашей тупорылой «элиты» по сей день существует немало людей, которые слабо представляют себе уровень грозившей нам опасности. Им кажется, что кровь была пролита даром. Это мнение, кстати, было основной причиной, которая побудила меня пуститься в бега.

– Что-то я совсем ничего не понимаю, – вздохнул гауптман. – Ты налил? Тогда давай пить, а то у меня скоро закипят мозги. Нельзя вот так вот, сразу, вываливать на человека целый воз непонятных ему вещей.

– Верно, – охотно согласился Кай. – Что ж, давай выпьем. У нас будет время для разговоров – и поспорить мы с тобой успеем еще не раз и не два. Прозит!

Глава 2

Мелкая волна, гулявшая по бухте, не вовремя толкнула ялик, и Больт, не удержав в руках край продолговатого пластикового контейнера, шлепнулся вместе с ним на дно суденышка.

– А, черт! – сдавленно выругался он, поднимаясь на ноги. – Кай, что это за дерьмо, в конце концов?

– Покойники, – раздраженно ответил Харкаан. – Что ж еще? Стой уже там, не надо сюда лезть! Держи!

Наклонившись, он вытащил из люка в борту субмарины еще один контейнер. Гладкий пластик мокро блеснул в лунном свете. Больта передернуло: судя по немалому весу, внутри гладкой, очень холодной на ощупь трубы находилось как минимум два трупа. Гауптман встал на цыпочки и с кряхтеньем принял от Кая страшноватый груз; сидевший на веслах смуглый парень поднялся и помог ему уложить контейнер на пар ялика. Выпрямившись, он похлопал Больта по плечу указывая рукой на нависавший рядом с ними влажный борт субмарины.

– Что ты хочешь? – не понял Больт.

– Залазь обратно, – объяснил ему Кай. – Беппо отправляется на берег. Что-то странно, я не пойму, почему нас не встречает сам Кирби. Это на него не похоже – обычно он так радуется каждой новой партии.

– Выясни у этого олуха, – предложил Больт, взбираясь наверх.

– Он немой. Генетический дефект. Не спрашивай меня, что это такое, в твое время о генетике имели весьма смутное понятие.

Вполголоса матерясь, гауптман вскарабкался по выемкам в броне лодки и кое-как примостился рядом с Каем на тесном округлом выступе, расположенном под открытым в борту люком.

– Ужас, – сказал он. – Тебе не казалось, что эту лодку строили какие-то гномы?

– Не думаю, – пожал плечами Кай, – по-моему, они были похожи на нас.

Неровная линия берега казалась в лунном свете странной хаотической свалкой белесых камней. Держась рукой за мягкую полосу уплотнителя, Кай напряженно всматривался вдаль, туда, где над обрывом слабо светились желтые огоньки нескольких освещенных окон. С берега раздалась какая-то возня, мягко хлопнули о воду выброшенные из ялика контейнеры, и в ночной тишине снова заплескали весла Беппо. Кай видел, как несколько коренастых фигур, подхватив на плечи темные силуэты контейнеров, скрылись во тьме, но он готов был поклясться, что Кирби Зоргана среди них не было. Да и в любом случае, придя встречать возвращающуюся с добычей субмарину, он не остался бы на берегу. Его отсутствие наводило на нехорошие мысли.

– Осталось четыре, – нарушил молчание спрятавшийся в глубине грузового люка Лок, – Беппо заберет их за одну ходку.

– А что вы делаете с лодкой? – спросил Больт. – Или она у вас ходит все время, без простоев?

– Мы ее притапливаем, – ответил задумчивый Кай. – Она может управляться дистанционно. Ну, давайте наши потроха! Гюнтер, спрыгни вниз, так будет легче и быстрее. Давай, не спи!

Больт бесшумно скользнул в ялик, чтобы принять из рук наклонившегося Кая новый контейнер. Спустя две минуты с грузом было покончено, и перегруженная лодчонка двинулась в обратный путь. На берегу уже маячили фигуры ожидавших ее носильщиков.

Кай взобрался на палубу, помог подняться Больту и нырнул в боковой рубочный люк. Лодка дернулась: Зорган, добравшийся до ходового поста, запустил двигатели и подал назад, уводя корабль на глубокое место. Кай не спешил задраить дверь. Из темной стенной ниши он достал какой-то толстый тюк, из которого торчала пара коротких весел.

– Я купил в Таранто надувную лодку, – объяснил он Больту свои действия. – Она довольно большая, ее как раз хватит на всех нас.

Выйдя на палубу, Кай развернул резиновый сверток, из которого, помимо весел, выпали два насоса-лягушки. Больт понял его без слов. К тому моменту, когда из рубки появились Лок Зорган и двое высоких парней в итальянских прорезиненных штормовках, лодка была готова. Кай намотал на запястье закрепленный на ее носу шнур и спихнул суденышко в воду. Субмарина была притоплена таким образом, чтобы с палубы не нужно было прыгать: мелкая волна плескалась в десятке сантиметров от основания рубки.

– Пошел, – приказал Кай, и Больт уселся на туго накачанную подушку в корме лодки. Следом за ним отправились матросы. Кай уселся рядом со своим другом, а Лок расположился на носу. Один из членов экипажа взялся за весла, другой оттолкнулся ногой от темного борта субмарины, и они двинулись к берегу.

Когда резиновое суденышко отошло от вытянутого тела подлодки на расстояние сотни метров, Лок едва заметно пошевелился, с силой сжав правую ладонь. Над морем раздался протяжный вздох. Субмарина медленно поплыла вниз: сперва исчезла блестевшая под ясной луной полоса палубы, затем ушел под воду длинный, ниспадающий к корме гребень рубки, и наконец, словно плавник гигантской акулы, исчез высокий черный силуэт руля.

Лок скрестил обтянутые гладким черным трико ноги и устало вздохнул. Кай ответил ему ободряющей улыбкой. За последнее время они стали друзьями, их сплотила совместная работа, муторные подводные вахты и восхитительные вечера, когда всплывшая к ночи лодка неслась по расцвеченному закатом морю, и они сидели под брызгозащитным козырьком и смаковали греческие и итальянские вина. Лок прекратил свои робкие попытки заигрывания, а Кай научился воспринимать его таким, каков он есть, – фигурой странной и полной противоречий, но по-своему симпатичной. Лок был немногословен и предпочитал выражать эмоции своей неподражаемой мимикой. Иногда Кай ловил себя на мысли, что его хитрый прищур может быть более выразительным, чем знаменитые улыбки леди Валерии. Со временем у них сложилась весьма своеобразная манера общения: Кай рассказывал, а Лок тихо улыбался, лишь изредка задавая ему вопросы. Иногда найти на них ответ было нелегко, ибо в душе Лока невообразимым образом сплелись два разнородных типа мироощущения, мужской и женский, он ставил вопрос так, как его могла бы поставить только женщина, но требовал на него ответа, способного удовлетворить мужчину. Рассказывая ему о своей прошлой жизни, Кай вдруг заново открывал ее для самого себя, с изумлением обнаруживая в давно прошедших страстях совершенно новые для себя оттенки; он менялся в лице и все чаще задумывался о том, о чем не думал никогда. Вскоре уже и он привык разговаривать с помощью улыбок…

Нос лодки зашуршал по песку. Матрос сложил весла, спрыгнул в воду и легко вытянул ее на пляж вместе с пассажирами. Лок поднялся на ноги, тревожно огляделся по сторонам, но вскоре успокоенно хмыкнул: от обрыва к ним приближались знакомые фигуры людей.

– Где Кирби? – спросил Кай, выбираясь на песок. – Почему он не явился?

– Кирби застрял в Фодже, – глухо ответили ему. – У них с Норой сломался автомобиль. Они отдали его в мастерскую, приехать должны утром.

Кай чертыхнулся. В итальянской мастерской «Лянчу» могли ремонтировать до второго пришествия, он хорошо знал расторопность и трудолюбие гордых макаронников. Следовало ожидать, что Кирби зависнет в чертовой Фодже по крайней мере на пару суток. У них была еще одна машина – огромный темно-зеленый «Бентли», купленный по случаю у разорившегося римского промышленника, который приезжал в Бари к любовнице, но Кай не любил им пользоваться, не без оснований считая, что такая роскошь может привлечь ненужное внимание. Интересно, подумал он, а что обо всем этом думает великолепная леди Валерия?

Легкая ладонь Лока мягко погладила его плечу. Повернувшись, Кай заглянул в его тревожные глаза и махнул людям рукой, давая знак двигаться.

– Все в порядке, – сказал он Локу. – Устал?

– Да, – тихо ответил тот. – Очень.

– Самое время поужинать и лечь спать. Гюнтер, пошли. Вон те огоньки – это наше скромное жилище.

Подгоняемые теплым ночным ветерком, они прошагали к тускло освещенному дому. Шедшие впереди люди распахнули дверь парадного подъезда и почтительно посторонились, пуская хозяев и их гостя вперед себя. Из стоявшего перед камином кресла рывком поднялась Валерия, одетая в шорты и клетчатую рубашку – так, словно она находилась среди бескрайних полей своей родины. При виде Больта ее глаза потемнели.

– Кого вы привели с собой, лорд Кай?

– Своего друга, миледи. Этот человек будет находиться под моей рукой, и я прошу принять сей факт без каких-либо комментариев. – Каю крайне не поправился ее забытый уже официальный тон, и он решил ответить тем же. – Лери, – добавил он уже без металла в голосе, – он не опасен. Мы вместе летали в Африке, и я знаю его как облупленного.

Валерия свела к переносице брови, но спорить все не стала. Поразмыслив пару секунд, она решилась на примирительную улыбку:

– Как тебе будет угодно. Но помни: отвечаешь за него ты. Вы будете отдыхать?

– Да, но сперва я хотел бы поужинать. Время, как видишь, за полночь. На кухне еще что-то осталось?

Валерии пришлось показать себя хозяйкой. Надо отдать ей должное, она сновала из кухни в холл с весьма милым выражением лица. Кай, усмехаясь, сидел в оставленном ею кресле и наблюдал, как великолепная Лери бегает туда-сюда с подносами и судками. Неожиданно он перехватил задумчивый взгляд Лока: тот смотрел на Больта, который уже сидел за столом, смущаясь и не зная, куда девать руки. Лок глядел на него точно так же, как еще недавно посматривал на Кая. Харкаан незаметно усмехнулся и поднялся:

– Лери, прекращай беготню. Нам хватит. «Что-то ты сегодня добрая, – подумал он. – К чему бы это – сперва этакое ледяное недоумение, а теперь вся эта возня? Не для Больта же…»

Наскоро перекусив, Кай опрокинул бокал белого вина и повернулся к цедившему из крохотной рюмочки Больту.

– Идем, я покажу тебе, где ты будешь жить.

Они поднялись по лестнице на третий этаж, где располагались одноместные спальни. Остановившись перед незанятым помещением, Кай провернул в замке хитрый старинный ключ и впустил своего друга вовнутрь.

– Утром я принесу тебе тряпки, – сказал он. – У нас большой гардероб, я думаю, там найдется что-нибудь для тебя. И вот что… – Сунув руку под пиджак, Кай вытащил массивный плоский «кольт», подарок Лизмора. – Умеешь пользоваться?

Больт слегка побледнел.

– Армейский, – заметил он, вытащив полную обойму. – Зверь… да, нам его показывали. А что?

– А ничего, – буднично ответил Кай. – Это я так, для самоуспокоения. Спокойной ночи. Сортир и подобие душа – там, в конце коридора.

Захлопнув дверь, он спустился вниз, но в холл заходить не стал; миновав короткий коридорчик, через неприметную дощатую дверку вышел во двор. Когда-то эта тесная дыра была замощена крупными неровными булыжниками, но время сделало свое дело, некоторые из них исчезли в неизвестном направлении, и теперь здесь недолго было сломать все, что только можно. Чертыхаясь, Кай обошел пышный цветник Норы, зачем-то оглянулся и потянул на себя высокую дощатую дверь бывшего каретного сарая, построенного заодно с жилищем конюхов. Каретный сарай был велик – велик настолько, что вместил в себя немаленькое тело «Дельты» со сложенным оперением. Вверху, на некоем подобии второго этажа, квартировал и ее владелец. Кай поднялся по шатающейся лестнице, вышел на трескучую от старости галерею, которая вела к его комнате, перестроенной из трех чуланов конюхов, и на пару секунд замер, любуясь остроносой лаково-алой птицей, которая спала всего в нескольких метрах от него.

Сейчас ему казалось, что в просторной рубке истребителя прошли лучшие дни его жизни… Кай скривился, ругая себя за неожиданный приступ сопливости, и открыл дверь своих апартаментов. Повернув на стене рукоять допотопного выключателя, он поморщился: насыщенно-желтый тон слабой электрической лампочки действовал ему на нервы, но с ним все же приходилось мириться. В этом времени приходилось мириться со многими вещами.

«Например, с отсутствием водопровода, – сказал он себе, умываясь при помощи кувшина и медного тазика. – И с неизбежным сортиром во дворе».

Холодная вода чуть подняла настроение. Кай уселся на подоконник, наполовину высунувшись из окна, и раскурил едкую египетскую сигарету. В окнах холла погас свет – Валерия, свалив на кухне грязную посуду, правилась мыться и спать. Лок, судя по всему, уже давно находился в объятиях Морфея.

Сигарета дотлела. Кай бросил ее во двор и приготовился было гасить свет, но тут его внимание привлек едва слышный стон внутренней двери, через которую он покинул дом. Кай осторожно высунулся в окно и, к своему удивлению, узрел леди Валерию, которая тихонько двигалась мимо цветника, явно направляясь в сторону каретного сарая. Сей факт – сам по себе – мог бы выглядеть довольно опасным, но вид, который она сейчас имела, наводил на определенные размышления.

Леди Валерия была облачена в пушистый халат, имевший вопиюще неземное происхождение, ее голова была влажной после душа, но главное – в руке женщина держала высокогорлую бутылку вина.

Кай недоуменно поднял брови. Чего-чего, но уж этого он никак не ожидал. Не зная, как реагировать на увиденное, Кай раскурил новую сигарету. Тем временем шаги Валерии заскрипели на лестнице.

Он распахнул дверь сам, не дожидаясь стука. Номер удался: женщина отпрянула в сторону, по ее лицу скользнула тень легкого смущения.

– Прошу, – сказал Кай, отступая в глубь комнаты. Валерия растерянно улыбнулась и скользнула в дверь, чтобы тотчас же опуститься в глубокое кресло у окна. Там, похоже, ей было куда удобнее.

– Ты так и будешь держать пузырь в руках?

Взяв из ее рук бутылку, Кай молча содрал с горлышка сургуч и подцепил пальцами пробку, самый краешек которой возвышался над стеклом. В свое время этот трюк производил на непосвященных большое впечатление. На тех, кто не знал, что гравитационное поле Саргона чуточку мощнее привычного для человека. Пробка вышла, как всегда, легко, ибо рожденные в старинных саргонских семьях могли бы гнуть ладонями подковы, попадись они кому-то из них.

– Извини, но стаканов у меня нет, – покачал головой Кай. – Придется из горлышка, как когда-то, помнишь?

Разумеется, она помнила. Глаза леди Валерии увлажнились, вдруг став огромными, зовущими за собой темными колодцами. Кай чуть прищурился, гадая, чего она сейчас добивается. В искренность сидящей перед ним женщины он не верил.

Она глотнула вина, протянула бутылку ему, и в этот момент халат чуть распахнулся, дав понять, что под ним на женщине нет ничего. Кай поежился. Это выглядело слишком, слишком естественным. Равно как и поспешное смущение, заставившее Валерию едва заметно покраснеть и торопливо запахнуть свое непослушное одеяние.

– Мы так и будем молчать? – поинтересовался Кай, сделав глоток и возвращая ей бутылку.

– Ты все тот же неисправимый саргонит, – в голосе Валерии мелькнуло нечто, весьма похожее на отчаяние. – Ты решил, что я пришла искать примирения? А ты не думал, что женщина – женщина не забывает ничего. И никогда… Или ты считаешь, что я не способна на обычный, банальный женский порыв?

Кай ответил ей глубоким поклоном.

– Миледи способна превратить в банальность абсолютно все. Я уже имел счастье ознакомиться с этим ее талантом.

– Ты… ты непробиваем!..

– Я?!

Кай слетел с подоконника и вдруг заорал, чувствуя, что срывается, срывается обидно и нелепо, но не имея уже сил сдерживаться:

– Ты помнишь мое отчаяние? Ты помнишь, как все было тогда, тогда, тогда! Тогда, когда я валялся у тебя в ногах, умоляя тебя забрать мою дурацкую жизнь и сохранить мою честь?! Ты помнишь, как красиво ты сыграла свою партию? Ты, наверное, забыла, как лишила меня всего – ты лишила меня даже последней возможности, возможности убить самого себя, потому что это тоже было бы позором! Ты знаешь, через что я прошел? Ты думаешь, меня вылечило время?.. я все забыл? Так знай – я не забыл ничего!!!

Она зарыдала. Но рыдала она не так, как это делают другие женщины. Леди Валерия, пружиной вылетев из кресла, схватила Кая за ворот сорочки и, содрогаясь, притянула к себе его лицо.

– Ты хочешь получить то, за чем ты пришла? – выкрикнул Кай, зверея от ее забытого запаха. – Ты получишь это!

Ударом ладони он сбил ее на пол, в секунду сорвал с себя брюки и упал сверху, откидывая в сторону халат. Она попробовала подняться – он ударил уже всерьез, ее голова глухо бахнула в пыльные доски пола.

– Ты получишь! – крикнул Кай. – Ты найдешь то, что искала, сука!

Валерия перестала сопротивляться. Она лежала, сотрясаемая движениями находившегося сверху мужчины, чувствуя, что сходит с ума, – и менее чем через минуту полурык-полустон, в котором было мало человеческого и уж тем более – женственного, – молнией разорвал вязкую августовскую ночь.

– Прости меня, – прошептал Кай, опуская взлохмаченную голову ей на плечо.

– Я не искала примирения, – ответила Валерия удивительно твердым голосом.

Поднявшись на ноги, она в два глотка допила принесенное вино и толкнула дверь, но вдруг остановилась на пороге.

– Если бы ты сделал это тогда, – произнесла она с неожиданной нежностью в голосе, – все было бы иначе.

Кай замер с полуоткрытым ртом. Искать ответ было бесполезно.

* * *

Ему опять снился снег. Он мчался по редколесью, сжимая ногами твердые бока своего гусеничного снегохода, и в кронах деревьев суетливо мелькали лучи оранжево-золотого предзакатного солнца. Сухой, визжащий морозом снег выглядел фантастически красиво. Он был голубым, призрачно голубым в чаще, где его не жалило солнце, и нестерпимо алым на редких полянах, через которые стремительно пролетала его машина. За короткой округлой кормой снегохода искрился фонтан вздымаемой гусеницами снежной пыли – стоило оглянуться, и мириады частичек живого серебра, несущиеся за снегоходом, преломляли мир в давнюю сказку о Королеве эльфов… Что-то горячее и жгуче-яркое пекло его лицо – Кай застонал, раскрыл глаза и сел на постели, прячась от лучей уже высокого солнца, которое заглядывало в его конуру через распахнутое окно.

Висевшие на стене часы в массивном деревянном корпусе показывали без малого девять. В девять обитатели дома обычно сползались к завтраку. Кай был уверен, что в отсутствие Норы Валерия не особенно почешется на кухне, но, подойдя к окну, понял, что ошибается: в распахнутых окнах первого этажа уже суетился безъязыкий Беппо, расставляя на столе тарелки.

К немалому удивлению Кая, Больт был разбужен вовремя. Валерия не знала немецкого, зато гауптман хорошо владел итальянским, и с третьей попытки они сумели объясниться. Когда Кай, одетый в легкую рубашку и белые брюки, появился в холле, его друг уже сидел за столом, смиренно ожидая кормежки. На нем был хороший, хотя и чуть короткий для него светлый костюм, который выделила Валерия.

– Привет, – вскочил Больт, увидев Кая. – Как спалось?

– Отчего ты спрашиваешь? – подозрительно спросил Кай.

Больт смущенно потупился и сунул руки в карманы брюк.

– Мне показалось, что ночью ты что-то орал, – признался он. – Причем на каком-то непонятном языке. Мои окна выходят во двор, – добавил он, словно оправдываясь, – и я все слышал.

– Что, интересно, ты мог слышать? – мрачно хмыкнул Кай, усаживаясь за стол. – Нашего языка ты, к счастью, не знаешь… впрочем, это не имеет никакого значения и уж никак не относится к тебе, так что не забивай себе голову.

Больт виновато пожал плечами и сел рядом с ним. Тем временем Беппо, закончив приготовления к завтраку, внимательно оглядел стол и исчез в кухне. Кай выразительно покрутил носом и гаркнул в глубь дома:

– Лери! Лок! Я жрать хочу!

Первым появился младший Зорган. Зевая и потягиваясь, Лок спустился по лестнице, приветственно махнул рукой, но за стол садиться не стал. Подойдя к распахнутому окну, он несколько секунд постоял перед ним, о чем-то размышляя. Кай незаметно поморщился: наряд Лока выглядел достаточно откровенным – вместо юбки на его талию была намотана клетчатая рубашка из гардероба Валерии, еще одна рубашка, на сей раз местная, была наброшена на плечи и небрежно прихвачена на пару пуговиц. Больт изо всех сил отводил в сторону глаза, стараясь не таращиться на его длинные, покрытые золотистым загаром ноги, обутые в домашние туфельки с пушистыми шариками на носках.

– Садись, – раздраженно позвал Кай, – а то яичница простынет.

– Ага, – меланхолично ответил Зорган, возвращаясь к столу.

Вскоре появилась и Валерия, одетая, как и вчера, в рубашку и шорты. Бедняга Больт, привыкший к длинным юбкам своей пуританской эпохи, в полном обалдении жмурился и не поднимал глаз от тарелки.

– Интересно, к какому времени стоит ждать Кирби? – вслух подумал Кай.

Валерия напряглась.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я? Помилуй, я просто думаю, сколько времени им понадобится для того, чтобы отремонтировать машину. А вдруг там что-то серьезное, вдруг движок стуканул или еще что-то?

– Если бы поломка была серьезной, они нашли бы способ добраться, – возразила Валерия. – Нашли же они способ позвонить по телефону.

– О! – хохотнул в ответ Кай. – Просто удивительно, что они знают номер собственного телефона. Я ни разу не видел, чтобы им кто-то пользовался.

Лок одарил его печальным взглядом, но ничего не сказал. Кай скривился и впился зубами в ломоть слегка обжаренной ветчины. Завтрак закончился в гробовом молчании. Валерия сосредоточенно думала о чем-то своем, Лок был меланхолично грустен, а Больт чувствовал себя явно не в своей тарелке и сидел тихо, как мышь.

Запив яичницу апельсиновым соком, Кай толкнул его в бок:

– Идем, я тебе сейчас кое-что покажу.

Больт молча поднялся из-за стола, очень корректно поклонился Валерии, кивнул Локу и вышел вслед за Каем во двор. Харкаан подвел его к воротам каретного сарая, усмехнулся и рывком распахнул правую створку.

– Постой здесь, – сказал он.

Через минуту он появился во дворе, держа в ладони конец тонкого пластикового троса. Рывок – и из настежь распахнутых ворот появился заостренный алый нос. Больт не удержался от изумленного возгласа.

Довольно массивное двенадцатиметровое тело «Дельты» мягко плыло в нескольких сантиметрах от серых булыжников двора, повинуясь ленивым движениям руки Кая. Ехидно улыбаясь, он произнес короткую рубленую фразу. Истребитель послушно присел, опустившись своим плоским брюхом на землю, и в его боку распахнулся незаметный овальный люк.

– Прошу, – Кай театрально взмахнул рукой и засмеялся, любуясь произведенным эффектом, – не бойся, залезай. Садись там в правое кресло.

Дождавшись, когда Больт неловко всунется в темную пасть люка, Кай тренированным рывком запрыгнул в машину и уселся в левое кресло двухместной боевой рубки. Сидевший рядом с ним гауптман был бледен. Его глаза суетливо бегали по широкому серому пульту, разглядывали мертвые изогнутые экраны, а судорожно шевелящиеся пальцы скользили вдоль кресла, отыскивая несуществующие ремни.

Кай протянул руку к потолку и прикоснулся пальцем к группе тускло моргающих сенсоров. Больт чуть не вскрикнул от неожиданности: рубка ожила, вспыхнула стереоскопической картинкой обзорных экранов, заискрилась десятками и сотнями разноцветных датчиков. Его кресло мягко поплыло, подстраиваясь под анатомию его тела, чтобы он мог принять наиболее удобную позу. Люк в борту бесшумно задраился, и вместе с ним тотчас же пропали негромкие внешние звуки.

– Ну что, – произнес Кай, колдуя над пультом, – полетаем?

Под обзорными экранами вспыхнуло черным небольшое табло с красным силуэтом истребителя, из боков которого неторопливо выползали узкие стреловидные крылья.

– Плотность атмосферы, – пробормотал Кай, – по умолчанию… а нагрузки нам хватит на три процента. Поехали, лошадка.

В корме машины чуть слышно взвыли двигатели, и Больт инстинктивно вцепился руками в торчащий перед ним рогатый штурвал: серый булыжник двора мгновенно исчез с экранов, уступив место прерывистой пелене облаков.

– Мы уже летим? – спросил он, не желая верить своим глазам.

– Высота двадцать тысяч, – спокойно ответил Кай. – Можем переходить на ручное управление. Слева от тебя находится сектор газа – да, вон та сдвоенная рукоять. Потяни ее на себя до синей черты. Не бойся. И штурвал на себя. Под правой ногой находится педаль тормозных моторов. При желании ты можешь остановиться практически мгновенно, быстрее, чем на гоночном автомобиле. Под левой ногой – педаль реверса тяги. Ну, давай, не бойся: штурвал на себя, как на обычном самолете, и мы сейчас прилетим на Луну.

– Ты шутишь? – не на шутку перепугался Больт. – А чем мы там будем дышать?

Кай долго трясся от хохота.

– А чем, по-твоему, мы дышим сейчас? На такой-то высоте? Разумеется, кабина герметична. Разумеется, здесь имеются приборы регенерации и аварийный запас кислорода в сжатом виде. У моей старой кобылки довольно большой срок автономности, так что ты не бойся. Ну что, мы полетим или нет? Мы, кстати, уже где-то над Тихим океаном. Сейчас посмотрим, что там внизу.

Повинуясь стремительным пальцам хозяина, левый сектор экрана засветился голубым. Окрашенный низким солнцем океан был удивительно красив. Больт отчетливо видел, как серебристые барашки волн разбиваются о рифы небольшого подковообразного островка.

– Не знаю, где это, – дернул щекой Кай, – но ты летишь зигзагом. За это время мы набрали пять тысяч и здорово ушли к югу. Так здорово, что даже пересекли экватор.

– Я?! – воскликнул Больт.

– Ну а кто же? Я же сказал тебе: переключаю на ручное. Я штурвала не касался.

– Господи боже, – Больт тяжко задышал и вцепился в штурвал, как в спасение души, – какая же у нас скорость?

– Высокая, – хмыкнул Кай. – А как только ты выведешь птичку за пределы атмосферы, она станет еще выше.

– Дирк, – завопил несчастный гауптман, – так нечестно! Чего ты от меня хочешь? Я что, умею летать на звездолетах?

Больт употребил мудреное слово Sternflugzeugen, и Кай не сразу понял, что он имеет в виду. Поняв, он снова рассмеялся и заговорил уже мягче, как с нерадивым учеником:

– Но ты же умеешь летать в атмосфере? Поверь мне, «мессер» во много раз сложнее в управлении, чем моя кобыла. «Дельту» не нужно держать в воздухе. Ты можешь бросить штурвал и прикурить сигарету – все это время она будет лежать на том курсе, который ты ей задал. Я, конечно, не беру реальную боевую ситуацию. Давай попробуем выйти из атмосферы и вернуться обратно. Итак, все заново: штурвал на себя…

Они вышли где-то над Южной Африкой. Здесь был день – на экране плыла величественная бело-голубая панорама освещенной стороны Земли, и глаза Больта остекленели от ужаса пополам с восторгом.

– Теперь фиксируемся, – сказал Кай. – Смотри, как это делается: моторы стоп, притомозили, и теперь – осевая коррекция. Все, теперь мы висим над Атлантикой и с места уже не сдвинемся. Мы крутимся вместе с планетой.

– Ты объяснишь мне, как все это происходит? – хрипло прошептал Больт.

Кай задумался. В немецком языке не было соответствующих терминов – как, например, следовало назвать навигационный вычислитель? Schiffachrten Zahier? Ну ладно, а что же делать с компенсаторами гравитационного склонения? Получалась какая-то ахинея.

– Не сразу, – покачал он головой. – Для этого тебе нужно выучить мой язык. Да и не только язык. Ты не знаешь астрономии, ты ни черта не смыслишь в гравитационной физике. Как я тебе все это объясню? Эта машина опережает сегодняшний уровень развития науки на пять столетий. И вообще… Кто сейчас знает, что такое космос? Ты знаешь? Это Бездна: смотри.

Харкаан скользнул пальцами по потолку, и неожиданно все исчезло: исчез пульт, экраны, пол вместе с потолком. Теперь их с Больтом кресла висели в пустоте. Икнув, гауптман посмотрел вниз и увидел под собой сверкающие волны Атлантического океана. Чуть правее темнел с детства знакомый по картам контур Африканского континента. Опытный летчик, он, разумеется, никогда не боялся высоты, но сейчас высота казалась чудовищной, она обжигала сознание словно кипяток. Испытывая дикое желание поджать под себя ноги, он до боли вцепился пальцами в свое кресло и с усилием перевел глаза вверх. Странно, но Солнце, которое вроде бы должно было ослепить его, выглядело хоть и ярким, но совсем не страшным и непонятно фиолетовым шаром.

– Это какой-то светофильтр? – спросил Больт удивляясь писклявости собственного голоса.

– Мы находимся в сфере… – Кай замялся, подбирая термин, – ну, короче, вокруг нас сейчас замкнуто нечто вроде яйца из очень… черт, очень мощной энергии. Если ты опустишь вниз руки, ты ощутишь штурвал и сможешь управлять машиной. А приборы – смотри…

Кай коротко провел рукой по пустоте, и прямо перед глазами Больта замигали какие-то непонятные разноцветные диаграммы и графики.

– Это боевой режим кругового обзора, – объяснил Кай. – Представь себе, что борта нашей машины утыканы миллионами кинокамер, и все они передают изображение на огромный экран, внутри которого находишься ты, но этот экран, он иллюзорный, и пощупать ты его не можешь. Тебе кажется, что ты висишь в космосе, а на самом деле ты сидишь в кабине корабля… и, конечно, упасть ты никуда не упадешь. Зато ты можешь многое другое. Например, управлять огнем пушки, которая, к примеру, находится на соседней планете. Для этого нам не нужно туда лететь. Только не пугайся…

Кай снова зашарил по пустоте. Окружающая их картина погасла, для того чтобы смениться потрясающе чужеродной панорамой какой-то оранжевой пустыни. Больт поднял глаза и вздрогнул – в который уже раз. Небо тоже было оранжевым, только не таким насыщенным по тону. В этом жутком оранжевом небе висел крохотный нежно-голубой шарик…

– Где мы?

– На Марсе, – усмехнулся Кай. – Хочешь погулять?

– Убери, – взмолился Больт, вытирая вспотевший лоб. – Мне дурно. Ты же не хочешь, чтобы я уделал тебе всю кабину?

Оранжевый мир исчез, уступив место таким родным, надежным и спокойным стенам рубки. Равнодушно моргали лампочки, ровно светились изогнутые экраны. Больт с шумом выдохнул и чуть опустился в мягком, замшевом на ощупь кресле. В его затылок тотчас уперся предусмотрительный подголовник.

– Я чувствую, тебе на сегодня хватит, – добродушно улыбнулся Кай. – Поехали домой.

– Кай, – задумчиво произнес Больт, глядя, как его друг ловко управляется со штурвалом, заставляя машину полого нырнуть в прозрачный океан атмосферы, – а если нас заметят?

– Не заметят. Мы очень хорошо умеем прятаться. Когда мы снизимся до опасной высоты, я заставлю лошадку окутаться сферой наподобие той, в которой мы с тобой сейчас сидели, и нас никто не сможет увидеть. Приборы, способные уловить пульсацию этой сферы, не появятся на Земле вообще никогда. В лучшем случае их сюда завезут торговцы. Хотя, с другой стороны, кому они тут нужны? Зачем такой прибор цивилизации, которая не строит и никогда не будет строить боевые звездолеты?

– А ты был там, – Больт поднял острый подбородок, – я имею в виду – на Земле?..

Кай понял его.

– Нет. Мне там совершенно нечего делать. Мне и у себя-то в своем времени нет места. Поговори с Локом, может быть, ты сможешь его разговорить, хотя… Я не думаю, что он станет с тобой откровенничать. Насколько я знаю, там все очень и очень плохо. Настолько плохо, что мы вынуждены покупать здесь свеженьких покойников и в замороженном виде отправлять туда на запчасти.

Больт горестно покачал головой.

– Интересно, – произнес он в потолок, – здесь хоть когда-нибудь будет хорошо?

– Здесь – никогда, – ответил Кай, глядя в экраны. – Это все, что я могу тебе сказать. Больше тебе знать не стоит.

«Дельта», почти сбросив скорость, снизилась над Апеннинским полуостровом. Кай отдал штурвал и потянулся в кресле, словно большой сытый кот.

На экранах показалась береговая линия. Истребитель шел на автопилоте, осторожно возвращаясь в точку, из которой поднялся. Больт лениво подумал, что они, кажется, двигаются медленнее, чем поршневой самолет.

Неожиданно кабина взорвалась требовательным визгом какого-то сигнала, заставив Кая мгновенно вздернуться в кресле и перехватить брошеный штурвал. Изображение на экранах прыгнуло, на какое-то мгновение Больту показалось, что он успел ощутить нечто напоминающее боковое ускорение, а в нижней части экрана стремительно промелькнули три пятнистых итальянских «Макки-Капрони».

– Ч-черт, – прошипел Кай. – Мы их едва не «догнали». Вот смеху-то было бы! Они ж нас не видят… разлетались тут.

– Мы действительно могли столкнуться? – поразился Больт.

– Конечно, нет. Просто «Дельта», в общем-то, не особенно любит летать в атмосферах – это ее самая, так сказать, побочная функция, и в таких ситуациях автоматика может среагировать неадкватно, забросив нас, к примеру, в верхние слои атмосферы. Вот поэтому я и перехватил управление. Видишь ли, моя лошадка создавалась для того, чтобы носиться по Бездне, причем на хороших скоростях. В атмосферах ей трудно и душно, и вообще развернуться негде.

Несколько минут спустя, оказавшись наконец на твердой земле, Больт вдруг подумал, что еще никогда он так не радовался после окончания полета. И никогда не испытывал такого шока. Его все еще трясло; нестерпимо хотелось хватануть стакан чего-нибудь крепкого, но попросить об этом Кая он не решился.

Впрочем, его друг все понял сам. Поставив «Дельту» со сложенным оперением в каретный сарай, он вышел во двор и с силой хлопнул гауптмана по плечу:

– Ну идем, нам нужно обмыть твое крещение. Теперь ты можешь считать себя настоящим звездоплавателем…

На пустой кухне они разжились бутылкой приличного коньяку и фруктами. Кай залез в старинный сервант, выудил оттуда пару небольших бокалов, старательно подул в них и бодро двинулся в свою конуру на втором этаже сарая.

В этот раз он не стал выдергивать пробку руками.

На долю Больта и так выпало сегодня слишком много неожиданностей. В тумбочке возле кровати валялся забытый кем-то складной нож со штопором, и Кай легко вытащил потемневшую пробку.

– Ну – весело сказал он, поднимая бокал, – за тебя и за далекие звезды!

Больт одним махом выпил свою порцию, довольно вздохнул и принялся чистить апельсин.

– Между прочим, это старинный тост астронавтов, – негромко сообщил ему Кай, усаживаясь с сигарой из стокгольмского запаса на свой любимый подоконник.

Больт не ответил. Закончив очищать от кожуры второй апельсин, он вновь наполнил бокалы.

– Знал бы ты, как меня дергает, – сказал он. – Пока я не напьюсь, я в себя не приду. Давай.

– Напиваться не стоит, – возразил Кай, – мало ли что… Я здесь все время нахожусь в напряжении. Обстановка такая, что поделаешь. И ведь не отдохнешь толком.

– Для чего ты дал мне пистолет? – неожиданно спросил Больт, разглядывая на свет налитый в бокал коньяк.

Кай ответил не сразу. По большому счету, он и сам не знал, чего ради ему стукнуло отдать приятелю свой «кольт». Ему постоянно мерещились какие-то козни Валерии, он не доверял ей настолько, что сам не расставался с оружием ни днем, ни ночью, правда, помимо американского пистолета, у него был еще и табельный «ламмер», который Кай обнаружил в рубке своего истребителя. Когда-то, расставаясь с алой «Дельтой», он оставил в машине немало своих вещей – форму, оружие и кое-какие мелочи, – и вот все это вернулось к нему в целости и сохранности. Недоверие к бывшей возлюбленной принимало иногда откровенно маниакальные формы, но Кай ничего не мог с собой сделать, оставаясь все такими же хмурым и подозрительным.

– Я же говорил тебе, Валерия может быть очень опасна.

– Мне она показалась великолепной женщиной…

– Если мы говорим о лошадях, то ты, безусловно прав. Как кобыла она великолепна, но я говорю о ней как о личности. Это змея, и тебе не стоит забывать мои слова.

– Почему ты замолчал? – удивился Больт, глядя на несколько озадаченного Кая, который слез с подоконника и шагнул к двери.

– К нам идет Лок, – объяснил Кай.

Зорган слегка поскребся в дверь и тотчас же распахнул ее, не дожидаясь приглашения. Он был в точно таком же виде, что и за завтраком, правда, уже не зевал.

– Пьете? – без всякого выражения спросил он.

– Ты б оделся по-человечески, – буркнул в ответ Харкаан. – Ходишь тут, как привидение. Гюнтер, дай ему мой стакан, я буду пить из горла, мне не привыкать. А ты, – повернулся он к присевшему на кровать Локу, – говори по-итальянски.

Тот молча кивнул и взял из рук Больта наполненный бокал. На секунду их ладони соприкоснулись; от прикосновения к горячим и бархатистым пальцам Больт покраснел и поспешил отвернуться к окну, вливая в себя коньяк.

– Мне тревожно, – сообщил Лок, ни на кого не глядя. – Если бы Кирби действительно задерживался, он позвонил бы снова. Он не звонит. Что там могло произойти?

Кай поглядел на настенные часы. Дело шло к часу дня. В самом деле, уже сто раз можно было или вернуться, или, по крайней мере, позвонить еще раз.

– Ты знаешь, где их можно искать в Фодже? – спросил Кай.

Лок кивнул и незаметно поморщился.

– Тогда одень мужской костюм, – приказал Кай, поняв его.

– Ты хочешь ехать? – удивился Больт.

– Я надеюсь, что у «Бентли» еще не совсем сдох аккумулятор, – отозвался Кай. – Видишь ли, братец Кирби и в самом деле человек аккуратный и предусмотельный. Если бы они решили остаться в городке, он точно перезвонил бы еще раз.

– Может, они торчат в мастерской и ждут, пока им отремонтируют тачку?

– Не знаю… Лок, иди приводи себя в человеческий вид. Я пока попробую завести наш паровоз.

Поставив на подоконник недопитую бутылку, Кай накинул на плечи светлый пиджак, затем, распахнув тумбочку, вытащил из нее небольшой черный пистолет, который сунул за пояс брюк.

– Пошли, – сказал он.

«Бентли» стоял на краю двора под навесом. Обойдя зеленое чудовище со всех сторон, Кай задумчиво пощелкал языком и залез в салон. Стартер глухо взвыл, пару раз крутнул огромный мотор, но запустить его так и не смог.

– Аккумулятор – до свидания, – сообщил Кай, снимая спинку заднего сиденья. – Садись за руль, включи зажигание и не забудь газнуть, когда схватит.

Больт уселся за руль и принялся с любопытством наблюдать, как его друг, достав из инструментального ящика заводную рукоятку, ковыряется под откинутой створкой капота.

– Что ты там крутишь? – спросил он.

– Карбюратор, – ответил Кай, не поднимая головы. – Надо подкрутить обогащение смеси. Тут, брат, как в самолете… ну, попробуем.

Он вылез из двигателя, вставил в отверстие рукоятку и сильно крутнул ее. Движок завелся мгновенно, огласив окрестности басовитым ревом.

– Сбрось газ, что ты на педаль упал! – крикнул Кай, вытаскивая рукоятку. – Сбрось, пускай себе греется. Это не машина, а смесь дракона с паровозом. Предыдущий владелец выступал на ней в гонках, но чудом не свернул себе шею и решил продать. Я ее – не поверишь! – боюсь.

На рев двигателя из дома появилась Валерия.

– Лок говорит, что вы решили ехать в Фоджу?

– Я боюсь, что придется. Он встревожен…

Валерия устало махнула рукой. Тревоги Лока ее мало волновали. Куда больше ее беспокоила перспектива остаться одной, пусть даже на небольшое время. Еще раз махнув рукой, она развернулась и зашагала в дом. Вместо нее во двор вышел Лок, одетый в щегольской песочный костюм и широкополую шляпу. Свободный пиджак скрывал его женственные формы и неизменный «парабеллум» за поясом брюк.

– Все в порядке? – спросил он, подходя к машине все той же немного развязной походкой кокетливой девочки.

– Перестань вертеть жопой, – дружески посоветовал ему Кай, – и тогда все действительно будет в порядке. А то нас, чего доброго, примут за педиков.

– Меня тоже? – ужаснулся Больт.

Лок ответил ему очень задумчивым взглядом и молча полез на заднее сиденье. Кай уселся за руль, всадил передачу и отпустил неимоверно тугую педаль сцепления. Зарычав, «Бентли» выехал из-под навеса, сделал круг по двору и ушел в ворота.

– Проклятый же ты крокодил, – выругался Кай, всовывая – иначе не получалось – вторую скорость, – кто ж тебя такого хорошего сделал-то, а? Не иначе, англичане… Гюнтер, держись за что-нибудь, – посоветовал он, – потому что медленно на этой машине не ездят, а трясет ее здорово.

– Долго нам ехать? – поинтересовался Больт.

– По прямой совсем немного, но дело в том, что прямых дорог здесь нет. Тут вообще не дороги, а непонятно что, тропинки какие-то. Что ты хочешь, тут тебе не рейх…

Глава 3

Повинуясь указаниям Лока, Кай остановил машину возле небольшого частного пансиона в старом центре городка. Кругом царила тишайшая благодать, пахло цветами. Лок выбрался из автомобиля, оправил себе пиджак и скрылся в подъезде несколько обшарпанного трехэтажного строения.

«Интересно, – подумал Кай, – а что скажут хозяева, которые, возможно, уже видели его в женском обличье?»

– Никогда бы не подумал, что судьба занесет меня такую дыру, – заметил Больт, с любопытством разглядывая окрестности.

– Для тебя это должно быть полезно, – усмехнулся Кай. – Вот она, классическая латинская страна во всей своей красе. Узкие переулки, грязь, чумазые голые дети и – ты успел заметить? – на улицах толпы мужчин, которые заняты исключительно спорами и сплетнями. На что они живут – одному дуче известно, однако работать они не будут никогда. Это люди, которые предпочитают оказаться на виселице, но ни в коем случае не опозорить свои патрицианские рученьки честным трудом.

– Но кто-то же, – возразил Больт, – построил все это… хотя бы этот городишко?

Кай ответил ему скептической улыбкой.

– Запомни, – сказал он, – нация, которая не может и не желает контролировать свою рождаемость, нация, не желающая понимать, что каждый лишний рот требует дополнительного труда его отца, не способна обеспечить свое будущее. Они всегда будут нищими, и никакие отдельные гении их из этого состояния не выведут.

– Ты говоришь жуткие вещи. Тебе самому не страшно?..

– Мне – нет. Я родился в очень жестоком мире, холодном и тяжелом. В наших семьях практически никогда не бывает троих детей. Двое – это норма, которая позволяет обществу поддерживать свою численность почти неизменной. Плюс, конечно, переселенцы с других планет. Саргон очень богат, но и жить на нем не сахар, поэтому мы принимаем в год меньше полумиллиона человек. Я говорю это все к тому, чтобы ты понял: мое восприятие мира выглядит действительно жестким и бескомпромиссным, но, учти, я очень хорошо знаю, что такое выживать по-настоящему. Не здесь, в райском климате у теплого моря, а на холодной планете с высоким притяжением, которое делает тебя более тяжелым, чем ты есть на самом деле. Надеюсь, ты понял что я хотел сказать.

– М-мм… боюсь, что не совсем. Ты хочешь сказать, что тяжелые условия на твоей родине меняют психологию людей? А при чем тут рождаемость?

– При том, что Саргон может обеспечить приемлемые условия жизни лишь для небольшого количества людей, и они должны трудиться не покладая рук, иначе все пойдет прахом, и никакие технологии нас не спасут. Если людей будет много, уровень жизни упадет, и весьма заметно. Что же касается психологии… Очень давно – еще задолго до нас, разумным расам было известно, что жители колоний с высоким притяжением уже в третьем поколении давали потомство с другой мускульной системой, более мощной при том же или даже меньшем весе, и, главное, с более стабильной психикой. Тогда как колонисты на более «легких» планетах плодили истеричек и меланхоликов. По этой причине некоторые расы отказались от заселения планет, которые подходили им по всем характеристикам, но имели притяжение меньшее, чем материнский мир, на котором данная раса сформировалась.

Больт не успел ответить: из подъезда пансиона быстро вышел встревоженный Лок.

– Их там нет, – сообщил он. – Хозяин клянется, что они у него вообще не появлялись, но глаза у него при этом какие-то хитрые.

– Что значит хитрые? – не понял Кай.

Лок сморщился.

– Ну, они у него были… можешь мне поверить.

– …Я тебе верю. Но куда они делись?

Зорган прикусил нижнюю губу. На его лице отразилось отчаяние; Каю показалось, что он не решается говорить из-за присутствия Больта.

– Ну же, – подбодрил он Лока, – что?..

– С ними что-то случилось. Что-то нехорошее. Я чувствую, понимаешь?

Кай уже знал, что вечно задумчивая «ошибка природы», как он называл про себя младшего Зоргана, действительно умеет чувствовать нечто, неподвластное ему уму. Как-то раз в его голову закралась шальная мысль, что Лок каким-то образом улавливает мифические хронособытийные волны – в одной из своих последних работ безумец Декмар предположил их существование и, конечно же, был в очередной раз высмеян. Лорду Харкаану уже давно было не до смеха.

– За поворотом я видел тихую тратторию, – сказал он. – Заедем, перекусим?..

Лок согласно кивнул головой и скрючился на заднем сиденье. Больт нервно бросил за борт сигарету.

– Что тут могло произойти?

– А ч-черт его знает. Насколько я понимаю, Кирби пару раз останавливался в этой поганой гостинице. Понимаешь, – Кай запустил двигатель и принялся разворачиваться в тесной улочке, – он почему-то не очень доверяет тем людям, которые работают для него здесь, в этих городишках: Бари, Кастель-дель-Монте, Бриндизи. Хотя, конечно, доверять им и действительно нелегко. Не знаю, как у них, а у нас, – он оглянулся на Лока и перешел на немецкий, – из всей компании один только Кирби не имеет заметных отклонений. Все остальные генетически дефективны: у Беппо, которого ты уже видел, не развит речевой центр головного мозга, у Мака проблемы с координацией движений, остальные попросту туповаты. Нора еще ничего, но она не может иметь детей… вот так.

Больт посмотрел на него с искренним ужасом.

– Кажется, я начинаю понимать. Так значит, трупы здоровых людей действительно нужны им дозарезу. Наверное, они все-таки научились пересаживать органы? Я где-то читал о том, что в принципе такое возможно.

– Ну, от твоего времени они все-таки ушли довольно далеко. Они не просто пересаживают здоровые органы, они реконструируют клетку, избавляя некоторых несчастных от не слишком заметных дефектов. Проблема, в принципе, в другом: верхушка, «гранды», не оставляют низам шансов на выживание. Не знаю уж в чем смысл такой политики, но вижу одно – они гибнут. Появление Лизмора, его контакты с тамошними бандитами из «низов» дают им надежду. По крайней мере, Кирби говорил мне, что за свой клан он уже может не бояться. Для него, как ты понимаешь, это важно…

Кай затормозил возле чистенького двухэтажного домика с острой черепичной крышей, напоминавшей германские строения подобного рода. Правда, здесь не применяли традиционный немецкий фахверк с его геометрически чистым переплетением несущих балок, а строили в основном из желтого камня, но тем не менее аккуратная траттория заставила Больта ностальгически улыбнуться. Загнав «Бентли» правыми колесами на тротуар, чтобы он не мешал движению по узенькому переулочку, Кай выключил зажигание и выпрыгнул из машины.

В зале, таком же чистом и симпатичном, как и дом, сидели за столиками несколько человек. При виде пришельцев они на миг умолкли, просветили тех настороженными взглядами и, успокоясь, вернулись к своим беседам.

Больт возжелал проявить свои теоретические знания итальянской кухни, заказав официантке какую-то сложносочиненную «пасту» с невероятной подливой. Кай не стал морочить себе голову и коротко попросил лазанью и бокал легкого вина. Лок последовал его примеру.

Заказы были выполнены на удивление быстро. Больт, поглядев на большое фаянсовое блюдо, наполненное густой разноцветной массой макарон, овощей и чего-то еще, вытаращил глаза, но возмущаться было поздно.

– Молодец, – подбодрил его Кай, – теоретик. Ничего, если будет совсем плохо, я сделаю тебе промывание желудка.

– Что ты думаешь делать? – неожиданно резко спросил Лок.

Кай на мгновение опешил.

– Гм… Я думаю, что нам стоит проехаться по местным автомастерским и поискать «Лянчу», на которой приехал Кирби. Если машина здесь, в Фодже, то мы ее должны найти.

Док покачал головой.

– Не думаю. В лучшем случае нам опять солгут. В худшем – просто ничего не ответят.

– Откуда у тебя такая уверенность? В конце концов что здесь противозаконного – мы ищем своих приятелей, у которых вроде как сломалась здесь машина. Всего-то навсего.

Лок поморщился, но ничего не сказал. Низко склонившись над своей тарелкой, он принялся за еду.

Кай быстро разобрался со своей порцией, глотнул вина и откинулся на спинку стула, оглядывая заведение. К тому времени люди, сидевшие в зале, расплатились и покинули тратторию, лишь один мужчина продолжал сидеть за треугольным угловым столиком. Встретившись с ним взглядом, Кай неожиданно вздрогнул и судорожно выругался сквозь зубы.

– Синьор Винкельхок? – усмехаясь, спросил итальянец. – Наконец-то вы меня заметили…

– Привет, Луиджи. – Кай кивнул Больту и, деланно улыбаясь, пересел за столик своего старого приятеля. – Вот уж не ожидал… Погоди-ка, а ведь ты должен был быть в Триполитании? Каким же образом ты очутился здесь? Отпуск?

– У меня очень вовремя прорезалась застарелая язва желудка, – хохотнул в ответ Скалья. – И добрые доктора признали меня совершенно негодным для дальнейшей службы в королевских военно-морских силах. Пускай дураки подставляют свою башку под английские пули! А ты, – Скалья наклонился к Каю и перешел на заговорщицкий шепоток, – ты – дезертировал?

– Меня убили, – совершенно серьезно ответил ему Кай. – Меня больше нет.

Скалья понимающе хохотнул и защелкал пальцами, подзывая официантку.

– Я теперь от тебя не отстану, – бесцеремонно заявил он. – Нам необходимо выпить. Ты должен мне все рассказать, слышишь? Мадонна мия, не каждый день я встречаю людей, которым обязан своей жизнью!

Кай затянулся и посмотрел на своего приятеля через мясистую струю дыма. За годы, прошедшие после их испанского знакомства, Луиджи откровенно раздобрел, обзавелся вторым подбородком и обручальным кольцом на левой руке. Судя по его виду, жилось парню неплохо. Кай вспомнил, что Скалья происходил из Таранто, имел бездну мелкопоместных родичей по всей Апулии и какого-то мифического сицилийского дядюшку, пребывавшего в большом авторитете. Когда-то Кай и в самом деле вытащил его, раненого и брошенного своими, из городка, в который уже вошли республиканцы: отобранный у них «Мерседес», на котором мчался Кай, совершенно случайно оказался возле горящего здания итальянского военно-морского штаба в средиземноморской дыре Кастельон-де-ла-Плана, и истекавший кровью Луиджи выпал буквально ему под колеса. Интербригада красных ударила тогда совершенно неожиданно, и всем, кто находился в городке, пришлось улепетывать что есть духу. Находившийся в командировке Кай проявил тогда чудеса изобретательности: на побережье они с Луиджи обнаружили «забытый» итальянцами гидроплан, перестреляли окруживших его оборванных республиканских волонтеров и под жутким огнем с берега удрали в город, еще занятый фалангистами.

Понятно, что забыть такое Луиджи не мог. Он получил классическое итальянское воспитание, был вспыльчив, как порох, ленив, но в то же время не болтлив и, как казалось Харкаану, по-настоящему благороден. Они были знакомы всего один день, но потом несколько лет Кай получал от друга письма, посылки с винами и неизменные приглашения в гости, подписанные всем его немаленьким семейством… Сейчас Кай не знал, радоваться ему или нет.

– Ты можешь говорить по-итальянски, – сказал Кай. – Я уже вполне освоился с языком. Только говори не очень быстро.

– Так значит, ты здесь давно! – почему-то обрадовался Скалья. – Вот здорово! Ну-ну, я не спрашиваю, чем занимаешься. Хотя, кстати, – он поднял стакан с вином, шутливо чокнулся и расплылся в улыбке, – если у тебя какие-нибудь проблемы, я мог бы помочь. С квестурой там, с документами… Я же знаю, как это бывает.

Кай задумался. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что Скалья и в самом деле может быть ему полезен. Если парняга имеет связи, способные вытащить его, цветущего оболтуса, из действующей армии, то он, наверное, не последний человек в этом мире.

«Кажется, – сказал он себе, – я скоро поверю в то, что случайных встреч действительно не бывает. Гм… что бы ответил на это Лок?»

– С документами у меня проблем нет. У меня вообще все в порядке. А что ты? Я вижу, ты уже успел жениться?

– О да, – засмеялся Луиджи, теребя на пальце обручальное кольцо, – у меня сын! Ему скоро год. Мне очень жаль, что ты не смог стать его крестным. Признаться, я не раз об этом думал, но где я мог тебя найти?

– Не переживай. У тебя будет еще куча детей, а я пока помирать не собираюсь. Ты по-прежнему живешь в Таранто?

– Да, в Таранто. Правда, по делам я бываю везде – и здесь, и в Бари. Везде понемногу. Мой двоюродный брат Марко, он стал большим человеком, его знаешь как уважают! Сейчас я работаю вместе с ним.

«А-а, ну да, – стал понимать Кай. – Кажется, я догадываюсь, что у вас за бизнес. Ну что ж, если братец Марко действительно стал „большим человеком“, то ты и в самом деле можешь мне помочь».

– Скажи-ка, – начал он, задумчиво вращая пальцами ножку бокала, – а ведь ты, наверное, хорошо знаешь всю Фоджу? Признайся, Луиджи, у тебя здесь полно должников, ведь так?

– Хе-хе, а зачем, ты думаешь, я сюда приперся? Что у тебя за проблемы? Признавайся, старик, не темни. Дядюшка Луиджи вытащит тебя из любого дерьма.

Кай напустил на себя озабоченный вид и помолчал, давая приятелю время накалиться от любопытства.

– Понимаешь, – произнес он, глядя в сторону, – у меня тут исчез один приятель. Приехал вчера с девушкой, у них тут машина сломалась: должны были вернуться сегодня утром и пропали. Я вот думаю, может, проехаться по местным мастерским?

– Какая тачка? – быстро спросил Скалья.

– «Лянча-Априлия» тридцать девятого года, серая.

– Скажи своим ребятам, чтобы они ждали здесь, и поехали. Я ничего не обещаю, но попробовать мы можем.

Кай кивнул и поднялся.

– Братки, – сказал он, подходя к столику, – этот парень – мой старый приятель. Он попробует нам помочь, а вы пока сидите здесь. На всякий случай – вот… – Кай вытащил из кармана ключи от «Бентли» и бросил их Больту. – Я не думаю, чтобы мы задержались надолго.

Больт ответил ему изумленным взглядом; не отвечая ему, Кай вышел вслед за Луиджи на улицу. Скалья деловито подошел к стоявшему неподалеку от траттории светлому «Ситроену-ТА», ковырнул ключом в замке и плюхнулся за руль.

– Эту тачку я купил в Африке, – сказал он, отперев для Кая пассажирскую дверцу. – Я был там совсем недолго, но довольно продуктивно. Ха-ха-ха! Не поверишь, у меня был приятель-интендант, и мы с ним неплохо повеселились.

«По-моему, – с запоздалым раздражением подумал Кай, – так веселилась вся доблестная итальянская армия. А мы дохли, как мухи, из-за того, что вы воруете и не хотите воевать. Впрочем, Луиджи в этом не виноват, это – везде…»

Автомобиль плавно тронулся и покатил вниз по улочке. За окном мелькали желтые двух-трехэтажные домики с цветниками за окнами и бельем, висящим на беленьких балконах. Несколько мальчишек в коротких штанишках, визжа, бежали за вожаком, который гнал собой бочарный обруч, придерживая его палкой. Возле кабачка горячо спорили несколько молодых мужчин в белых майках, из-под которых лезли густые черные заросли.

«Италия, – в который уже раз усмехнулся Кай. – Прекрасная и непонятная». Залитая ласковым южным солнцем, погруженная в вековую дрему и одновременно яркая, темпераментная, так непохожая на привычные лорду Харкаану миры и страны. Ему случалось бывать на теплых планетах, он видел цветущие под яростным солнцем равнины и сверкающие, полные жизни океаны, но нигде прежде он не встречал столь характерного, присущего Южной Европе очарования. Иногда ему начинало казаться, что если бы он имел возможность выбора, то остаток отпущенных ему дней предпочел бы прожить именно здесь, любуясь восхитительно теплыми красками Средиземноморья.

Скалья проехал почти через весь центр городка и вдруг, притормозив, уверенно свернул в какую-то темную подворотню. «Ситроен» прошел через узкий колодец двора, нырнул в очередную арку и неожиданно оказался на каком-то пустыре, там и сям украшенном ржавыми автомобильными рамами и кузовами. Желтая колея, прокатанная в низкой пыльной траве, вела к темным кирпичным боксам, напоминавшим давно заброшенный хозяевами цех какого-то небольшого промышленного предприятия.

Луиджи остановился возле открытых серых ворот и повернулся к Каю:

– Посиди в машине. Я сейчас.

Кай послушно кивнул и потянулся в карман за портсигаром. Закурив, он небрежно положил руку на рамку открытого окна и откинулся на спинку сиденья, демонстрируя самодовольную беспечность. До него уже дошло, что Луиджи привез его в какие-то мастерские, занимающиеся «переработкой» краденых автомобилей. Подобная картина его не удивляла, хуже было другое: выходило, что Кирби с Норой могли попасть в руки каких-то местных гангстеров? Это звучало как-то нелепо. Встреча, можно сказать, коллег… Луиджи появился спустя две минуты.

– Я был прав – серая «Априлия» стоит у них на эстакаде, – сообщил он. – Я тебя обрадую: у нее оборван один клапан. Запчастей сейчас не сыщешь. Ну да дело не в этом. Видишь ли, тачку сюда приволок Нитти Лаурано, а он ничего не делает просто так.

– Да черт с ней, с тачкой! – оживился Кай. – Уж как-нибудь найдем другую. Ты мне скажи, куда могли деться мои друзья?

– Вот это мы сейчас будем выяснять, – вздохнул Луиджи, нажимая на стартер. – Кстати, нужна будет машина, обращайся сразу ко мне.

– Подгонишь свежеворованную? – фыркнул Кай.

– Да, но не отсюда же! В Виши, хвала Мадонне, этого добра навалом. А номера перебьем вмиг. С бумагами проблем не будет – это я тебе обещаю.

Харкаан недоверчиво покачал головой. Впрочем, обещание Луиджи было весьма кстати – раз «Лянча» сдохла, ей срочно нужна замена, потому что крокодил «Бентли» в ежедневной эксплуатации совершенно невыносим. А за новой машиной, по всей видимости, пришлось бы ехать в Таранто, а то и в Рим. В Таранто Каю появляться не хотелось – город был битком набит прибывающими с севера немецкими частями, и кто знает?.. Кай не имел особого желания встретиться лицом к лицу с кем-нибудь из бывших сослуживцев.

Скалья резво выехал на улицу, огляделся по сторонам и вдруг, издав радостный возглас, припустил за проехавшим мимо них алым родстером «Альфа-Ромео», в котором, как успел отметить Кай, важно восседал чернявый юнец с первыми, тщательно взлелеянными усиками под горбатым носом.

Обогнав родстер, Луиджи перегородил «Ситроеном» дорогу и поспешно выскочил из-за руля. Улица шла под уклон, и незаглушенная машина сразу же начала сползать вниз. Кай, матерясь на чем свет стоит, рванул «ручник», но он, по всей видимости, находился далеко не в лучшем состоянии; «Ситроен» продолжал катиться вниз по улочке, отъехав уже от красного родстера на добрый десяток метров. Догадываясь, что остановить машину так просто не удастся, Кай перелез за руль, затормозил, с ходу попав, включил задний ход и вернулся на место.

Луиджи его и не видел: к этому моменту он держал тщедушного паренька за грудки и что-то орал со скоростью хорошего пулемета – Кай, по крайней мере, не мог разобрать ни слова. На улице начали останавливаться люди.

– Basta! – хрипло выкрикнул Луиджи, бросил свою жертву обратно на сиденье «Альфы» и с недовольным видом повернулся к «Ситроену». – А ты почему за рулем?

– Потому что машина покатилась, – невинно объяснил Кай.

– Да? – удивился Луиджи. – Ну ладно, раз сел, то сиди уж. Поехали: сейчас направо. У тебя есть сигареты? Дай мне. Слушай, Дирк, а ты это вот… Ты знаешь, чем твои друзья здесь занимались, а?

Кай похолодел. Он знал, чем здесь занимались люди Лизмора. «Это было бы смешно, если бы не было так грустно, – сказал он себе. – Вот идиотизм-то, а! Ну и что я теперь придумаю? Если с чуством юмора у Луиджи все в порядке – а кажется, так оно и есть, то можно попробовать отвертеться…»

– Этот парняга, Романо, он рассказывает странные вещи, – буркнул Луиджи. – Впрочем, сейчас мы все узнаем сами и в подробностях.

– Ты услышишь кучу всяких гадостей, – решительно заявил Кай, – но я готов хорошо компенсировать любые неудобства. Я деловой человек; для меня главное – безопасность моих людей. Я расскажу тебе все, что могу, но ты должен понимать, я рассчитываю, на твою честь, Луиджи…

Скалья понимающе прищурился.

– Сверни налево и тормози через квартал, – ответил он. – Посиди в машине, я все решу сам.

Он отсутствовал довольно долго. Кай начал нервничать: он понимал, что случилось нечто из ряда вон выходящее, и переживал за Кирби. Тот действительно мог влипнуть в историю; в голове Харкаана крутились десятки возможных сценариев…

Луиджи появился через полчаса, и рядом с ним Кай с огромным облегчением увидел Зоргана и Нору.

– Где чемодан? – спросил он, едва Кирби оказался в машине.

– Мы его выбросили в реку, – ответил тот.

Скалья выглядел мрачным, по его физиономии было видно, что переговоры дались ему нелегко.

– Езжай к своим, – сказал он. – Сегодня вечером ты будешь моим гостем.

– Сколько нужно денег? – поинтересовался Кай.

Луиджи вздохнул. В его взгляде читались недоумение и подозрительность.

– Много, наверное…

– Пятьсот долларов, – тихо спросил Кай, – хватит?

– Мадонна мия! – Скалья округлил глаза. – Пятьсот долларов! Да, этого хватит с лихвой.

– Деньги привезут утром. Я дам тебе еще столько же, если завтра ты организуешь мне хорошую машину. Настоящие наличные доллары, Луиджи. Сейчас я отправлю своих друзей, и мы поговорим как следует.

Всю дорогу до траттории они молчали. Высадив из машины Нору и Кирби, Кай сделал своему приятелю знак подождать и вошел в заведение. Больт встревоженно подскочил ему навстречу:

– Тебя так долго не было…

– Погоди, – перебил его Кай, – мне некогда, я даже не хочу слушать, что там случилось с Кирби. Сейчас езжайте прямо домой. Ближе к вечеру я позвоню и поговорю с Валерией. У нас все в порядке, просто придется отдать немного денег. Скажешь Валерии, что мой друг – человек совершенно надежный и опасаться нечего. Все, встретимся завтра утром. Лок, какой у нас телефон?..

Луиджи уже пересел за руль.

– Поехали, – сказал он, срывая «Ситроен» с места. – У меня тут есть один приятель, он держит пекарню. Но в этой пекарне, – Луиджи весело подмигнул и шмыгнул носом, – можно даже заказать девок!..

Скалья мужественно терпел и не начинал разговор до тех пор, пока повар не вынес во двор почки в красном вине, овечий сыр и прочие радости жизни. Они сидели вдвоем в небольшой беседке, плотно оплетенной виноградом; тесный дворик пекарни был традиционно вымощен камнем. От всего этого уютного дома пахло столетиями.

Луиджи наполнил бокалы.

– За встречу, – сказал он. – За нашу неожиданную встречу…

– Расскажи мне, что тебе говорили эти люди, – попросил Кай.

Скалья усмехнулся.

– Наверное, я чего-то в жизни не понимаю. Представь, какие-то извращенцы поймали ночью молодого парня, родича самого Нитти, и заставили его заниматься тем, чем обычно занимаются подростки. Занимаются в туалете, ты понимаешь меня? При этом семя он должен был сливать в какие-то банки. К утру они его отпустили, а он, скорее разозленный, чем смущенный, прибежал к Нитти. Люди кинулись вслед за этими негодяями, но те удрали, а твои друзья находились вместе с ними…

– Слава богу, – выдохнул Кай. – Слава богу, что идиоту Нитти не удалось захватить этих людей. Поверь мне, он поимел бы такие неприятности, что рад был бы сам отдать парням то, что им было нужно от его дурацкого родича. Этим делом, – Кай подмигнул Луиджи и назидательно поднял палец, – этим делом занимается Люфтваффе, и оно как-то связано с программой создания «супероружия». Ты понял теперь, почему я так не хотел неприятностей?

Скалья вытаращил от ужаса глаза и поспешил допить свой бокал. Будучи сообразительным парнем, он быстро вспомнил о дружбе Дирка Винкельхока со старым Торном – который, в свою очередь, знавал Толстого Германа еще в те времена, когда будущий рейхс-министр командовал славным полком «Рихтгофен». Цепочка получалась логичная. Скалья прекрасно понимал, что любое лишнее слово может теперь стоить ему головы: от рук гестапо скрыться невозможно, эта всесильная организация достанет его где угодно, и никакие связи, хоть даже с самим дуче, его не спасут.

– Это не моего ума дело, – решительно заявил он после недолгого размышления. – Я ничего не слышал и ничего не знаю. Если ты сдержишь свое слово и передашь пятьсот долларов для Нитти, вопрос будет закрыт раз и навсегда, потому что твои ребята молчали, когда их спрашивали, с кем они имели дело и кто они такие. Но в Фодже им лучше не появляться.

– Ты деловой человек, – согласился Кай. – Ты получишь деньги, потому что я всегда держу свое слово. Еще мне нужна машина – ты помнишь наш разговор?

– Я достану для тебя машину. Сейчас, мне только нужно переговорить по телефону.

– Мне, кстати, тоже.

Разговор с Валерией был недолгим: она сразу поняла, что к чему, и пообещала утром отправить в Фоджу Больта с тысячей долларов. Про себя Кай решил, что по возвращении в «гнездо» на побережье следует немедленно связаться с Лизмором и предупредить его насчет глупости исполнителей, которые, вместо того чтобы отлавливать солдат и матросов (служивые, это дураку понятно, не станут жаловаться командованию по поводу того, что с ними происходило ночью), схватили обычного штатского паренька, оказавшегося родичем местного авторитета. Это Италия, опять сказал себе Кай, это Италия. Простой охламон может оказаться племянником могущественного «дона», и тогда – жди неприятностей. На этот раз, благодарение богу, отделались пятью сотнями зеленых бумажек, что печатают для нас в императорских лабораториях, – бумажки первый сорт, ни одна зараза не отличит от оригинала, но что будет завтра?

Закончив беседовать с Валерией, Кай отошел до ветру к тому моменту, когда он вернулся во двор, Луиджи с большим любопытством расхаживал вокруг невесть откуда появившегося черного «Форда V8».

– Устраивает? – спросил он.

– Что? – не понял Кай.

– Ну, «форд»? По-моему, за пятьсот долларов неплохо.

– Ты уже решил вопрос с машиной? А документы?

– А-а-а, забудь. Это теперь моя проблема…

Глава 4

Больт остановился на дороге в сотне метров от поместья. Недоумевая, что ему нужно, Кай машинально затормозил, поставил «форд» на ручник и подошел к зеленому «Бентли». Больт поднял голову.

– Скажи мне только одну вещь, – произнес он, глядя ему в глаза. – Ты делаешь все это совершенно искренне?

– Вы, немцы, всегда все запутываете, – облегченно рассмеялся Кай, – особенно для самих себя. Да, я делаю это искренне. Понимаешь, – он глубоко затянулся и посмотрел на призрачно-голубое утреннее небо, – я стал ненавидеть любую власть… власть как инструмент принуждения. Наверное, это произошло давно – тогда, когда начал свой бег, просто я не сразу осознал эту ненависть, не успел пропитаться ею. Ты спрашиваешь меня, зачем я помогаю этим людям, почему я так близко принимаю их страдания? Да потому, что они жертвы – точно такие же жертвы, как и я, и единственная разница заключается в том, что мне было куда бежать. А они бежать не могут, они вынуждены сражаться за свою жизнь на поганой умирающей планете. Я внятно излагаю?

– Вполне, – кивнул Больт и положил руку на рычаг коробки передач. – Поехали… Ничего иного я и не ждал.

Во дворе их встречала Валерия, издалека услышавшая могучий рык «Бентли». Глянув на ее лицо, Кай решил, что в эту ночь женщина почти не спала – ее возраст вдруг проявил себя; мелкие, до того совершенно незаметные морщинки побежали вокруг глаз.

– Ты уверен, что это хороший автомобиль? – поинтересовалась она, разглядывая лобастый черный «Форд».

– Одна из последних моделей, – с улыбкой ответил Кай. – Да и достался он нам недорого. Ты чем-то встревожена?

– Ночью я разговаривала с Лизмором. Боюсь, что вечером нам придется отправиться во Францию.

– Вот как? Это становится интересным. Ты накормишь меня?

– Разумеется… По его словам, он раздобыл какие-то чрезвычайно важные документы и хочет, чтобы ты полюбовался ими лично.

– Во Францию, во Францию… Во Франции полно немцев – надеюсь, он об этом знает? Если мы полетим на моей «Дельте», ее придется где-то прятать, в лесу каком-нибудь, что ли.

– Он выйдет на связь через пару часов и сам тебе все объяснит. В конце концов, Лизмор не мальчик, а офицер, и должен соображать сам. Он разбирается в обстановке лучше нас с тобой.

– Насчет соображать – я согласен, а вот насчет офицера – не смеши меня. Он лейтенант «по выслуге», а не офицер. Хотя ты знаешь, если бы у нас в кадрах было побольше таких лейтенантов, мы воевали бы не в пример успешнее.

В голове у Кая немного шумело – ночь они с Луиджи провели довольно веселую. Скалья сдержал слово, и под вечер в загадочной пекарне его приятеля появилась парочка очаровательных темноглазых девиц, которые не дали им заскучать. В конце концов то безумное количество вина, которое они с Луиджи влили в глотки, заставило итальянца свалиться под стол, и Кай остался с девушками один. Жалеть ему не пришлось: к утру он ощущал себя легким, как воздушный шарик, лишь гудение в затылке несколько портило общую картину. После завтрака Кай отправился в свою «нору» вздремнуть, но спать ему не пришлось, он успел лишь выкурить сигару и снять рубашку, как в дверь поскребись. На пороге стояла Валерия, держа в руке «Марджори» – компактный блок субволновой связи среднего радиуса дальности.

– Лизмор, – коротко объяснила она.

Кай поднес к уху изогнутую черную трубку.

– Да, – сказал он, – Кай Харкаан.

– Приветствую, – буркнул Лизмор. – Вы мне нужны, дружище… Я хочу вам кое-что показать. Это очень любопытные бумаги, поверьте… Вы не разочаруетесь.

– Когда и где?

– Сегодня в полночь, север Франции. Если точнее – Пикардия, окрестности городка Шони. Вы, кажется, служили где-то рядом? Места знаете?

– Не совсем, мы базировались севернее. Вам придется меня наводить.

– Ну разумеется. У меня стандартная пехотная «говорилка», вы знаете частоты?

– Я – нет, но леди Валерия, конечно, разберется. Вы уверены, что все пройдет без неприятных сюрпризов?

Лизмор раздраженно запыхтел; Каю показалось, что он нервничает.

– Вы что-то стали мнительны. Я ни в чем не могу быть уверен. Я могу только надеяться, вы же сами понимаете! Так вот, я надеюсь, что проблем у нас не возникнет. Кажется, я предусмотрел все. Дело не займет много времени.

«Что-то он темнит, – подумал Кай. – Он сам боится? Но чего, интересно?»

– Хорошо, – сказал он. – Итак, в полночь.

Кимбол отключился. Кай присел на подоконник, стал из кармана сорочки новую сигару и озадаченно поглядел на Валерию.

– А парень психует, – почему? – заметил он. – Ты не знаешь?

– Откуда?! А ты?..

– Ладно, – Кай хлопнул рукой по подоконнику и сплюнул вниз, – полетим втроем, с Гюнтером. В случае нужды в «Дельту» можно впихнуть третьего. Ему там будет тесновато, но ничего, нам не на Саргон лететь. Как ты думаешь, что он нам так хочет продемонстрировать?

– Мне кажется, тебе лучше знать. К чему ты задаешь мне эти вопросы? По-моему, это вы с ним стали большими друзьями.

– Ну-ну, не фыркай. Нашла время становиться в позу оскорбленной невинности. Ладно… Если он нас наведет, все пройдет нормально. Иди, отсыпайся. Я чувствую, что ночь будет веселой.

…«Дельту» выволокли из каретного сарая за полчаса до срока. Отомкнув люк, Кай в последний раз похлопал себя по карманам – не забыл ли оружие и снаряжение – и прыснул от смеха:

– Никогда бы не подумал, что пойду в боевой рейд в таком-то виде!

Больт понимающе улыбнулся. Харкаан был одет в добротный клубный костюм с клетчатым галстуком. На нем самом красовался двубортный пиджак и брюки в мелкую полоску: они решили, что лучше все-таки одеться в приличное штатское. Кай хорошо знал, что весь север Франции битком набит немецкими частями, и, случись им нарваться на патруль, лучше не привлекать к себе особого внимания. Нормальных документов они, понятное дело, не имели, а итальянский паспорт Кая не стоило принимать в расчет – какой бы дьявол мог занести респектабельного «синьора инженера» в далекую Пикардию?

Под алым бортом истребителя стоял и Лок. Он курил крайне редко, а сейчас меж его губ тлела сигарета: Кай готов был поклясться, что Зорган нервничает, но, наверное, и сам не знает отчего. Кай же чувствовал себя прекрасно. В рубке «Дельты» Харкаан привык считать себя едва ли не богом войны, стремительным, непобедимым, алый истребитель внушал ему непоколебимую уверенность в себе. Это была одна из лучших боевых машин, созданных на Саргоне, творение сумрачного воинственного гения его инженеров, идеально приспособленное для сражения в любых вообразимых условиях, и – впервые увидев ее хищное, гладко скругленное тело, Кай влюбился в свою машину, как в женщину.

На фоне освещенного прямоугольника распахнутой двери появился силуэт леди Валерии. Женщина была одета в изящный костюм для верховой езды, который делал ее удивительно легкой и молодой. Кай ощутил странный укол чего-то, похожего на ревность, и отшвырнул сигарету.

– Гюнтер, лезь в рубку и устраивайся сзади, там есть откидной стульчик. Ну, – он повернулся к Локу Зоргану, – пока. Мы недолго.

Лок печально улыбнулся и отошел в сторону, спрятавшись в тени каретного сарая.

Не глядя на Кая, Валерия молча нырнула в люк. Он последовал за ней. Больт уже разобрался, как отстегивается от переборки складное кресло, и уселся, с нетерпением ожидая взлета. Кай плюхнулся на свое место, привычно потянулся, заставляя кресло подстроиться под него, и поднял руку к потолку. Люк истребителя встал на свое место.

– Пойдем на пятнадцати тысячах, – решил он. – Лери, запускай «шарманку».

Женщина поняла его. После короткого размышления она чуть повернулась вправо и положила руки на добавочный пульт управления навигационным вычислителем.

– Есть засечка, – сообщила она через минуту. – Лизмор удивительно пунктуален.

– Не вижу ничего удивительного, – усмехнулся в ветеран. – Высота есть. Фиксирую эшелонирование.

Больт с изумлением увидел, как Харкаан убрал руки с черного рогатого штурвала и вольготно разлегся в кресле. По экранам летела темная пелена ночных облаков: гауптману казалось, что она чем-то подсвечена изнутри, словно там, внизу, светило какое-то далекое темное солнце. Не переставая удивляться, он подумал что это, вероятно, очередные чудеса невероятной техники будущего. Больт посмотрел на часы: до полуночи оставалось десять минут. Судя по движению облаков на экранах, машина шла не очень быстро – Кай задал ей такую скорость, чтобы попасть на место вовремя.

– О, под нами кто-то есть, – произнес Кай по-немецки.

Он коснулся овальной группы сенсоров под своей левой рукой, и облака неожиданно расступились, заставив экран засветиться неживым бледно-фиолетовым светом. Теперь вытянувшему голову Больту было хорошо видно, как над темным морем спящих полей неторопливо ползет длиннокрылый силуэт трехмоторно немецкого транспортника «Ю-52».

– Интересно, кого это носит в такое время? – хмыкнул Кай. – По-моему, он идет на Париж.

«Юнкерс» и в самом деле забирал влево, и через несколько секунд он ушел из поля зрения боевой оптики «Дельты», оставшись сзади за ее тихо шипящей кормой.

– Гюнтер, – сказал Кай, – хочешь полюбоваться на наших друзей англичан? Если я не ошибаюсь, они сейчас ползут где-то над Бельгией. Так, сейчас я пройдусь вектором поиска… Нет, – заметил он, поколдовал над пультом, – они уже пересекли немецкую границу.

На левой секции экрана появились десятки четырехмоторных британских «Ланкастеров», мерно плывущих в ночном небе. Изображение чуть сдвинулось вглубь, расширившись, – и Больт увидел, как навстречу английской бомбардировочной армаде поднимаются узкие тела немецких «Мессершмиттов». Он напрягся, готовясь увидеть воздушную битву, но леди Валерия неожиданно пропела короткую, непонятную ему фразу, и Кай тотчас же перехватил штурвал.

Рубка исчезла, как тогда, на орбите. Теперь вокруг них клубились серые облака. Вот «Дельта» пробила своим телом их тонкое одеяло, и под ногами Больта с возникла лесистая равнина. Где-то впереди пылало тусклое желтое зарево электрических огней. Высота стремительно уменьшалась. Это было настолько неприятно, что несчастный гауптман снова вцепился пальцами свое кресло, словно он и в самом деле мог упасть вниз. Мир вокруг него слегка повернулся: подняв голову, Больт увидел, как Кай выворачивает невидимый для него штурвал, заставляя машину повернуть влево. Ему показалось странным, что он делает это по-самолетному – чуть с креном; «Дельта» опустилась еще ниже, и он понял, куда целился его друг: на опушке темного леса мелькали две фигуры в немецкой форме. Рядом с ними, на пригорке, слабо светились заклеенные светомаскировочными шторками фары мощного «Адлера».

Истребитель коснулся земли – и привычный интерьер тотчас же вернулся на место. Кай выдернул из-под своего кресла нечто, напоминающее коричневый замшевый чехол для разобранного охотничьего ружья:

– Все, выкатываемся отсюда. Прибыли.

Он первым выпрыгнул в темноту и почти упал прямо в руки Лизмора, молодцевато затянутого в серо-голубой мундир офицера Люфтваффе. Приглядевшись, Кай увидел вокруг лейтенантских погон красный кант зенитной артиллерии. Рядом с ним стоял давешний парень-водитель, одетый обер-фельдфебелем.

– Рад вас видеть, – усмехнулся Лизмор, возвращая Кая в вертикальное положение.

– Взаимно, – ответил тот. – Но что это за маскарад?

– Вам тоже придется переодеться: здесь можно нарваться на патруль. О, миледи… какой приятный сюрприз! Впрочем, я ожидал, что вы увяжетесь вместе с лордом Харкааном. Надеюсь, вас не смутит необходимость напялить на себя чужой мундир? А это кто?

– Это мой человек, – ответил Кай, – Гюнтер Больт, в недалеком прошлом – гауптман Люфтваффе.

– Гауптман? Хм, у меня нет такого кителя. Ладно, побудет лейтенантом. Для вас я специально припас кое-что. Смотрите.

Нагнувшись, Лизмор вытащил из «Адлера» офицерский мундир. В свете фар тускло блеснули погоны оберста и желтые петлицы летного состава. Из-под правого погона свисал витой адъютантский шнур. Кай решительно выдернул его и бросил на землю:

– Вот это уже излишне. Кого вы обокрали, дружище?

– А, это неважно. Не переживайте, я все продумал. Переодевайтесь, господа.

Валерия окинула Лизмора величественным взглядом, взяла причитавшийся ей сверток и удалилась за «Дельту». Через пару минут все было готово. Больт оказался обер-лейтенантом зенитной артиллерии, Кай – щеголеватым молодым оберстом с Железным крестом первого класса. Валерия, появившаяся из-за истребителя, вызвала у него одобрительную улыбку. Синий мундир вспомогательных частей в прошлой жизни принадлежал более субтильной особе, но по росту подходил идеально – сейчас он сидел на императорском генерале как мокрая перчатка, выгодно подчеркивая все ее выпуклости. Больт так вытаращил глаза, что она не преминула заметить ему по-итальянски:

– В своем я выгляжу лучше.

– Это точно, – хохотнул Кай, занятый вытаскиванием пружины из фуражки – эта дурацкая мода фронтовых пижонов приклеилась к нему давно и намертво. – У тебя больше всяких побрякушек.

– А у вас что, была разная форма? – невинно поинтересовался Больт.

– Я носил мундир ВКС, – высокомерно ответил Кай.

– Прекращайте дискуссию, – потребовал Лизмор. – Все мы что-то носили. Садитесь в машину, и едем.

Кай нахлобучил смятую фуражку и нырнул на заднее сиденье просторного лимузина. Лизмор не ошибся с автомобилем – здесь вполне хватало места для пятерых. Харкаан в очередной раз восхитился предприимчивостью и хитростью бывшего пехотинца: похоже, для него вообще не существовало ничего невозможного.

«Адлер» мягко тронулся с места и после недолгого петляния меж кочек выехал на узкую проселочную дорогу.

– Кстати, – сказал вдруг Больт, – а «Дельта»?

– А ее уже не видно, – в тон ему ответил Кай. – К тому же, даже если какой-то ночной бродяга и расшибет об нее башку, что мне с того? Ну, перекрестится да и убежит… что еще?

Машина тем временем выбралась на асфальтированное покрытие, водитель уверенно прибавил газу. Сидевший спереди Лизмор обернулся к Каю:

– Мы едем к узловой железнодорожной станции. Заезжать под шлагбаум мы не будем, там есть место, где можно подобраться очень близко к эшелону объездным путем.

– Какому эшелону? – не понял Кай.

– Вот об этом-то я и хотел вас спросить. У меня есть подозрение, что в нем везут что-то не то. Возможно, там радиоактивные материалы. У меня, как вы понимаете, есть только один прибор – это ваша персона.

У Кая вытянулось лицо.

– Вы понимаете, что это может быть опасно?

– Я? Но поймите, другого выхода у нас сейчас нет…

– Черт возьми! А о каких же документах вы мне толковали?

– Потом, – отмахнулся Лизмор, – на свету.

Водитель свернул с асфальта. Фары выхватили из тьмы редкие кустарники, какую-то заброшенную сторожку с заколоченными крест-накрест окнами. Из-за негустой рощицы раздавался близкий уже шум железнодорожной станции, мелькали размытые пятна электрических огней. «Адлер» проехал через рощу, свернул направо и, покачиваясь, пошел вдоль насыпи. Водитель добавил газу и выключил фары. Кай закрыл глаза.

– Стоп, – негромко сказал он. – Тут много электролитных возмущений, они мешают мне сосредоточиться, но все же дальше ехать не стоит. Кажется, где-то рядом мощная подстанция… Заглушите двигатель – этот трамблер сведет меня с ума!..

Лизмор поспешно повторил приказание водителю. Мотор заглох, теперь ночную тишину нарушали лишь далекий лязг перегоняемых с места на место вагонов да свистки маневровых паровозов. Кай наморщил лоб и стиснул веки.

– Все, – выдохнул он через две минуты, – радиоактивный груз на одиннадцати часах[Указывая направление, Харкаан употребляет известный термин из летного сленга.]. Груза, похоже немного, но «фонит» он крепко, настолько крепко, что это может быть опасно для жизни.

– Поехали отсюда, – скомандовал водителю Лизмор. – Я так и знал…

– Что вы знали?

– Давайте пока помолчим. Я все объясню вам, когда мы приедем в мой отель.

– Очень здорово, – пробормотала себе под нос Валерия, – здесь, в какой-то французской дыре, стоит поезд с радиоактивным грузом!

Кай махнул рукой и сдернул с головы свою фуражку – на лбу его вдруг выступили мелкие бисеринки пота.

– Понятно, что он шел не сюда. Он следует куда-то дальше, а здесь просто застрял с переформированием. Может, к нему что-то цепляют. Или наоборот. Вот интересно, куда же он идет?

– Я знаю, что это за поезд, – почти неслышно прошептал Лизмор.

«Адлер» выбрался на шоссе, зажег фары и помчался в коридоре из густых зарослей высокого кустарника. Желая поскорее прийти в себя, Кай закурил сигару. В свете зажигалки сверкнули растерянные глаза безъязыкого Больта, который понял лишь несколько слов из всей беседы.

– Здесь, – сказал ему Кай по-немецки, – стоит состав исходным материалом для той самой бомбы. Ты понял, что это значит?

Больт слегка побледнел и отвернулся к раскрытому окну, за которым летели бесконечные темные кусты.

Водитель притормозил и свернул направо. «Адлер» трясся на ухабах раскатанной тракторами грунтовки. Автомобиль обогнул поле, затем, после перекрестка, еще одно и углубился в лес.

«Куда он, черт его дери, нас везет? – раздраженно подумал Кай. – Мы явно едем не в ту сторону. В каком отеле он тут мог остановиться? Какой вообще, к дьяволу, отель в таких-то дебрях?»

В просветах меж деревьями замелькал далекий желтый огонек.

Через три минуты «Адлер» подъехал к большой ферме. Сложенное из древних булыжников двухэтажное здание было совершенно темным, если не считать единственного окошка, светящегося в правом крыле. Водитель остановил машину. Фары вырвали из мрака большую дубовую дверь и низенькую скамеечку рядом с нею; шум двигателя, видимо, пробудил кого-то из хозяев, и вокруг двери вспыхнули два зашторенных окна.

– Приехали, – объявил Лизмор, – можно выходить.

Их встречал тщедушного вида мужчина в некогда дорогом, а нынче порядком засаленном пиджаке, совершенно не похожий на крестьянина. Скорее он напоминал опустившегося интеллигента, волею судьбы заброшенного в деревенское захолустье. В руках мужчина держал электрический фонарик и – что очень удивило Кая – старенькое охотничье ружье.

– Мсье Курбе, – отрекомендовал его Лизмор, – мой старый приятель и человек в высшей степени надежный.

Кай молча кивнул и протянул ему руку. Курбе прищурился и ответил ему робким рукопожатием.

– У вас странное лицо, – произнес он по-немецки с сильным эльзасским акцентом.

Кай пожал плечами. Мсье Курбе был не первым, кто находил его внешность довольно нестандартной.

– Я хочу сказать, – продолжал хозяин, не обращая внимания на Больта и Валерию, – оно странно благородное. Вы аристократ?

– В некотором смысле.

Курбе, похоже, удовлетворился таким ответом. Выключив свой дурацкий фонарик, он распахнул скрипучую старинную дверь и посторонился, пропуская ночных гостей в дом. Следуя за ним, они прошли в чистенькую гостиную, где стоял большой, застеленный скатертью стол. Мсье Курбе смешно наморщил лоб и неожиданно оглушительно гаркнул:

– Марианна!

На его зов со второго этажа сбежала хорошенькая темноволосая девушка в цветастом платье. Курбе обратился к ней с короткой гортанной речью, после которой Марианна быстро закивала и исчезла в глубине дома. Она появилась минуту спустя, нагруженная какими-то свертками и большой, оплетенной в старую солому, бутылью вина.

В свертках оказалась немецкая ветчина, американская тушенка, пайковый солдатский хлеб и прочая снедь. Для оккупированной части Франции это представляло целое состояние. Исчезнув вновь, девушка вернулась с бокалами; поставив их на стол, она повернулась к темному старинному буфету и принялась доставать оттуда посуду.

В течение всего этого действа Лизмор неторопливо мерил шагами гостиную, помахивая прихваченным в машине кожаным портфельчиком немецкого образца. Приглядевшись, Кай заметил, что висящая на его левом бедре кобура скрывает в себе «парабеллум». Когда девушка, закончив свою суету, мило улыбнулась Каю и убежала, дробно стуча своими сабо, Лизмор наконец уселся за стол.

– Я хотел показать вам вот это, – сказал он, раскрывая портфель.

На стол выпал какой-то пакет. Судя по отсутствию грифов и сопроводительных текстов, то была копия – по крайней мере, Каю не приходилось видеть оригиналы, лишенные хотя бы орлов со свастикой. Он развернул хрусткую кальку и уставился на непонятную схему, изображенную тушью и жирным карандашом.

– Ну, – спросил он, – и что это за чертовщина?

– Я хотел спросить об этом у вас, – мрачно ухмыльнулся Лизмор. – Один хороший человек едва не расстался с собственной головой, добывая это для меня. Так вы не знаете, что это?

– Я что, инженер-универсал? Я всего лишь пилот…

– Быть может, вы, герр Больт? – спросил Лизмор, переходя на немецкий.

– Я? – Тот понял суть беседы и без перевода. – Что вы, я… я – историк, университетский червь…

– Давайте сюда, – решительно протянула руку Валерия. – Специалисты…

Ей хватило буквально минуты. По тому, как потемнели ее блестящие влажные глаза, Кай понял, что на кальке изображено что-то действительно серьезное.

– Очень остроумная конструкция, – вздохнула Валерия. – Главное – легко воспроизводимая в здешних условиях. И, между прочим, совершенно нечеловеческая. В нашей практике подобных схем не существовало. Я рискну предположить, что это негуманоидная разработка.

– Что это? – заорал Кай.

– Это? Это нечто вроде ядерного реактора, но предназначен он не для преобразования энергий, а для модификации обычного урана в оружейный плутоний.

– Что такое плутоний?!

– Бомба, снаряженная таким зарядом, будет значительно мощнее тех, что упали на Японию…

Лицо Лизмора приобрело землистый оттенок. Кай закрыл глаза и провел рукой по лбу. Раскрыв глаза вновь, он увидел, что Больт снова многое понял без перевода. Опытный филолог, он уже научился разбирать многие слова, родственные англо-германской и романской группам. Для него язык Кая выглядел как странный, корявый жаргон, в котором смешались перекрученные до неузнаваемости и немецкие, и итальянские, и французские слова и выражения. Он не понимал только славянских.

– Наливай, Гюнтер, – сказал ему Кай, и он вновь сумел понять его. – Будь оно все проклято!

– Кай, – угрожающе начала Валерия, – мне не нравится твоя…

– Провалитесь в Бездну, госпожа генерал!!! – заорал Кай, вскакивая. – Кажется, у меня уже нет сил жить со всем этим…

Пальцы Больта цепко стиснули его плечо. Кай скрипнул зубами, схватил со стола налитый бокал и проглотил его одним махом.

– Прошу прощения, – выдавил он. – Это бывает даже на Саргоне.

Валерия задумчиво бросила в рот ломтик ветчины. Происшедшее, казалось, не отразилось на ней абсолютно никак. Страдая, Больт остро позавидовал ее самообладанию.

– Думать надо, – произнес Лизмор. – Я уверен, что в ближайшее время проект установки реализован не будет. Обычному инженеру трудно разобраться в такой конструкции…

– Трудно в нее поверить, – усмехнулся Кай, уже пришедший в себя. – Да, есть такой парадокс. Люди очень тяжело воспринимают любую машинерию негуманоидов, даже если это агрегат для пробивания дырок в документах.

– Следовательно, данная конструкция найдет немало противников, которые поспешат объявить ее полным бредом.

– Да, кстати, – подала голос Валерия, – а каково происхождение этого документа?

Лизмор махнул рукой.

– Высокие лондонские небеса.

– Ага, – оскалился Кай, – значит, в Берлине это уже давно. Интересно, не для этой ли штуки через станцию везут уран? Правда, его там, кажется, очень и очень мало.

– А вы способны определить количество?

– Неточно, но могу. В данный момент мне кажется, его было мало. И – это, кстати, довольно любопытно, – он очень плохо экранирован. Это выглядит так, словно отправители не знают об опасности, которую несет их груз.

– Такое тоже может быть, – загадочно усмехнулся Лизмор. – Миледи, а как вы считаете – эта установка будет компактной?

– Ну уж нет. Повторяю, это очень примитивная схема, она займет немало места и сожрет уйму энергии. Правда, к ней, теоретически, можно прицепить целую гирлянду электрогенераторов, и тогда процесс пойдет по замкнутой цепочке. Но в любом случае места она займет очень много. Это должен быть какой-то ангар. Достаточно просторный, чтобы вместить все эти громоздкие контуры. Плюс, как я поняла, какие-то резервуары для воды – тоже довольно большие.

– Все это можно смонтировать под землей, – заметил Кай.

– Теоретически – да. Но ты представляешь себе объем строительных работ при подземном монтаже? Не забывай, здесь еще очень далеко до строительных роботов, к которым мы с тобой привыкли. Двигаясь таким путем, можно не успеть и до конца войны.

Лизмор поднял голову, обвел всех удивленным взглядом и вдруг захохотал.

– Конец войны? – весело переспросил он. – А вам не приходило в голову, что именно от нас зависит конец этой самой войны? И, главное, каким он будет, этот самый конец? Вы слыхали о том, что в этом столетии должны взорваться всего две боевые бомбы – слабенькие и примитивные, но эффекта от этих взрывов человечеству хватит, чтобы надолго закрыть «горячее» оружие жестким политическим табу?

– Все нам приходило, – жестко ответила Валерия. – Не думайте, Лизмор, что мы не анализировали все возможные варианты развития событий. Если мы оставим все как есть, если здесь и сейчас произойдет некое – пусть даже жалкое – подобие Большого Взрыва, анализировать последствия будет уже некому, поверьте мне. Мотивация лойта до сих пор не поддается пониманию, но уже давно ясно, что хронокатаклизм, неибежный в подобных случаях, является для него самоцелью.

Кай оперся о стол локтями, с силой провел ладонями по лицу и потянулся за вновь налитым бокалом кисловатого вина. «Я сплю, – сказал он себе. – Я сплю и все происходящее вокруг меня исчезнет с первыми же лучами утреннего солнца. Останется только родной страх… страх?»

Страх. Старый спутник, ты, кажется, стал моложе в тебе появилось что-то новое… Вино вдруг мягко обволокло сознание, и Кай чуть не вскрикнул от ужаса – он понял. Страх поражения, уже порядком притупившийся в его измученной душе, вновь вспыхнул ярким холодным факелом, заставляя сердце сжиматься в смертной тоске – так, как и одиннадцать лет назад, когда смерть казалась избавлением, но он хорошо знал, что не имеет на него права. Прошлое преследовало его, не давая ни секунды покоя, лишая возможности бегства, ибо бежать от него было некуда.

Он рывком встал и подошел к распахнутому окну. За его спиной разгоралась ворчливая дискуссия, но он не слышал ее, он смотрел в ночь и думал о том, что страх определен его судьбой, и нечего даже пытаться убежать от него.

«Может быть, стоит в конце концов разом покончить со всем этим? – устало подумал он. – Проще простого – кусок железа в голову, и мои мозги украсят эти старые стены. Но, наверное, даже и тогда среди желтоватой грязи проступит мой страх – и все увидят его. Будет ли мне это безразлично?»

За окном, в конце ведущей к ферме аллеи, неожиданно мелькнул желтый лучик света. Кай разом стряхнул с себя оцепенение и напрягся. Верно, сюда шли несколько машин. Он обернулся в комнату.

– Сюда кто-то едет. Три автомобиля и пара мотоциклов. Лизмор, что это может быть?

Кимбол подскочил к окну и прислушался. Теперь обычное человеческое ухо явственно различало приближающийся стрекот мотоциклетных движков и рдение автомобилей.

– Я знаю что, – проскрежетал он, – я знаю… гасите свет!

Отскочив от окна, Кимбол метнулся через залу к лестнице, ведущей на второй этаж, и заорал что-то по-французски.

– Дурная манера, – хмыкнул Кай, вытаскивая из-под стола свой чехол, – он никогда ничего не объясняет. Лери, выключи свет. У тебя есть оружие?

Валерия поняла все с полуслова. Погасив лампу, она расстегнула китель и вытащила что-то из-под пояса юбки. В слабом лунном свете, который пробивался через неплотно сдвинутые шторы, тускло сверкнул темный металл плоского бластера. Больт выдернул свой пистолет и вопросительно посмотрел на Кая.

– Это гестапо, – объяснил тот. – Кажется, в доме находится кто-то из «маки». Или британский агент. Нам это теперь безразлично, в такой ситуации наша форма не поможет. Когда-то, – сказал он, расстегивая чехол, – мой покойник папаша учил меня стрелять с двух рук: он считал, что настоящему Харкаану это просто необходимо. Конечно, я сто лет не тренировался, но, думаю, у меня получится.

Из чехла появилось нечто, напоминающее толстую подзорную трубу с витиеватой пистолетной рукояткой. Кай рывком перевел ее на середину «трубы» и вытащил из-под плеча еще один, совершенно черный пистолет с тонким, странно сплюснутым стволом.

– Гюнтер, ты хорошо стреляешь? – спросил он.

– Н-не очень, – робко признался гауптман, – я стрелял только в авиашколе.

– Тогда сиди пока в резерве, мы справимся без тебя. Леди Валерия даст фору лучшему снайперу войск – в этом я не сомневаюсь…

Он осторожно подошел к окну и поглядел через щель в шторах.

Первым во двор вкатился легкий «Кюбельваген» прозванный в войсках «лоханкой», с двумя офицерами и водителем в каске. Следом за ним влетел «БМВ» с коляской и пулеметом, за ним – «Цюндапп»-одиночка, пара грузовиков с солдатами замерла чуть поодаль. Послышались резкие слова команды, солдаты в черном резво посыпались через борта на землю. И тут сверху похоже с чердака, отрывисто залаял пулемет.

– «Брен», – машинально определил Кай. – Что за идиот?..

– Не спеши, – прошептала рядом с ним Валерия. Кай утвердительно кивнул. До офицеров было метров двадцать: она на такой дистанции промахнуться не могла в принципе, он – запросто, особенно в запале боя, а зарядов у них было мало.

Солдаты поспешно спрятались за грузовики и ответили пулемету частыми и неверными очередями. С коляски мотоцикла загремел «МГ», подхваченный одним из офицеров. С чердака дважды хлопнуло ружье, затем раздался протяжный крик. Кай вздрогнул: то кричал мсье Курбе… И тут наверху мокро чавкнуло – раз, другой. Один из грузовиков вспыхнул едким бензиновым пламенем, Кай хорошо видел, как его двигатель разлетелся веером светящихся металлических капель.

– А Лизмор не дурак, – хмыкнул он.

Вместо ответа Валерия вскинула руку с оружием. Кай понял это как сигнал и тоже открыл огонь. Массивный излучатель в правой руке исторг длинный, ослепительно-синий искрящийся фонтан огня, «ламмер» в левой заверещал серией кинжальных очередей, и второй грузовик на секунду превратился в пульсирующий оранжевый шар. В море света мелькнули измочаленные фигурки солдат, летящие во все стороны, – в них было уже мало человеческого.

В последние секунды своей жизни находящиеся во дворе фермы люди увидели, как окно первого этажа осветилось тремя непереносимо яркими голубыми огнями, безжалостно полосующими все кругом. Им вторил огонь с чердака; менее чем через минуту все было кончено.

– Бездна, – прорычал Кай, чихая от дыма, – где Лизмор? Надо сматываться отсюда…

Не выпуская из рук своего оружия, он поднялся на второй этаж. Как и следовало ожидать, чердачный люк был распахнут. Оттуда раздавались истерические рыдания. Кай поднялся по шаткой лестнице и увидел Лизмора, стоящего на коленях с перекошенным от боли лицом. Левой рукой он зажимал кровоточащее правое предплечье. Чуть поодаль рыдала Марианна, склонившаяся над двумя трупами – мсье Курбе и белокурого молодого человека в потертой кожаной куртке.

– Этот недоумок Этьен, – прохрипел Лизмор, – какого дьявола он приперся сюда, прекрасно зная, что за ним следят! Ведь я же твердо пообещал вывезти его… И Курбе, ублюдок, не предупредил.

– Вот вам и надежный человек, – скрежетнул зубами Кай. – У вас есть аптечка?

– Здесь нет… кто мог знать?

– Тогда вам придется потерпеть до моей «Дельты».

– Я потерплю, не в первый раз. Вы пока вот что – там, дальше, лежит труп Йоргена, моего водителя, так вы заберите ключи от машины из его кармана. А потом – спускайтесь вниз, взломайте сарай и вытащите канистры с бензином и маслом, что там стоят. Все это нужно немедленно зажечь.

Кай пробрался дальше по чердаку и возле второго слухового окна обнаружил тело водителя. Странно, но никаких повреждений на нем он не увидел. Перевернув парня на спину, Кай увидел небольшую царапину чуть повыше виска.

– Да он жив! – крикнул он. – Его просто оглушило шальной пулей.

– А, в таком случае тащите его вниз. Череп не пробит?

– Нет, только царапина.

– Значит, он сейчас придет в себя. Его башку, в принципе, и топором не прошибешь…

Лизмор поднялся на ноги и осторожно потянул Марианну к себе. Кай плохо понял, что он ей говорил н девушка перестала завывать и быстро закивала головой. Кай тем временем взвалил на себя странно тяжело тело Йоргена и спустился вниз. По дороге на первый этаж парень заворочался на его плече и разразился длинной злобной тирадой, требуя опустить его на землю. Остановившись, Кай поставил его на ноги и вкратце разъяснил ситуацию. Водитель послушно кивнул и бросился во двор.

В гостиной Кай не застал никого. Выглянув в окно, он увидел, как Больт сливает горючее из бака странно уцелевшего «Цюндаппа», отсоединив от карбюратора трубочку бензопровода, а над ним, озираясь, стоит Валерия с бластером в руке. Кругом валялись дымящиеся жутко изуродованные трупы в остатках полевого обмундирования войск СС. Кай подобрал с пола чехол от излучателя, выпрыгнул в окно и подошел к ним.

– Боже, ну и погром, – сказал Больт, поднимая голову. – Меня просто выворачивает… Никогда такого не видел.

– Дай бог больше и не увидеть…

Больт отставил в сторону почти полное ведро и с сожалением оглядел темно-зеленый «Цюндапп».

– Жалко бросать. Классная тачка…

Кай взялся за руль и резко качнул мотоцикл, проверяя, осталось ли еще что-то в баке. Ответом ему был тихий всплеск. Он вернул на место бензопровод, повернул флажок зажигания и обрушился правой ногой на кик.

– Тащи ведро на второй этаж, – приказал он сквозь рев двигателя, – а ты, Лери, проследи, чтобы Йорген как следует залил первый…

Кай въехал в распахнутые ворота сарая, слез с мотоцикла и сорвал бензопровод с крана. Топливо потекло на сухую старую солому, устилавшую пол. Оглядевшись – Йорген уже уволок все канистры и банки с маслом, – Кай безжалостно сорвал с кителя левую петлицу, намочил ее в бензине и щелкнул своей зажигалкой. Затем, отойдя от дверей, он размахнулся и бросил ее на мотоцикл. Из дверей полыхнуло пламя.

Во дворе взревел мотор «Адлера». Лизмор, перетянув ремнем свою руку, уже забрался в машину и теперь выезжал за ворота, чтобы убрать автомобиль подальше вы пожара. Больт с Йоргеном таскали трупы, складывая их под дверью дома.

– Хватит! – крикнул Кай. – Поджигайте, и пошли отсюда. Плесните бензину во двор, тут кругом солома, все загорится!..

Больт швырнул под стену последнего изуродованного покойника и отошел, брезгливо вытирая руки о штанины.

– Во двор нельзя, – сказал он, указывая на дымящиеся останки одного из грузовиков. – Отскочить не успеем.

Кай молча схватил последнюю канистру, сбросил крышку и побежал вдоль дома, поливая штабеля мертвецов.

– Все! – Он отшвырнул опустевшую канистру и толкнул Больта в спину. – Пошли отсюда!

Леди Валерия, стоявшая подле ворот, с усмешкой подняла бластер. Грохнул выстрел, и тотчас же первый этаж дома, обильно политый бензином, вспух оранжево-зеленоватым огнем.

– Куда вы дальше, Лизмор? – спросил Кай, впрессовываясь в перегруженный «Адлер».

– Я буду следовать за этим поездом, пока это не станет опасным, – ответил тот. – А вообще, мне нужно быть в Париже. Посмотрим, как повернется ситуация.

Кай молча покачал головой. Йорген гнал во весь дух, автомобиль трясся, как паралитик, и говорить было уже невозможно – на каждой яме челюсти сидящих в машине людей издавали дробное клацанье, напоминающее перестук костяшек домино.

Пролетев через участок шоссе, «Адлер» вновь свернул на грунтовку, которая вскоре кончилась откровенными буераками. Держа ладонь в кармане галифе, Кай стиснул пальцами планку транскодера, и в нескольких метрах впереди послушно вспыхнули ориентационные огни «Дельты».

– Готовьте свою руку, Лизмор, – сказал Кай, вы, прыгивая из останавливающейся машины.

– Я уже вколол обезболивающее, – ответил тот. – У меня был промедол.

– Господи, гадость-то какая!

Кай занырнул в распахнутый люк и вскоре вернулся, держа в руках плоский белый чемоданчик. Лизмор присел на переднее крыло своего «Адлера» и протянул ему окровавленную руку. Рукав мундира уже был неровно отрезан чем-то тупым. Кай снял с предплечья узкий кожаный ремешок и внимательно оглядел рану.

– Вам повезло, – констатировал он, – пуля прошла навылет. Повреждена мышца. Это такая ерунда, что о ней не стоит даже говорить.

Реабилитационный лубок мягко сомкнулся вокруг поврежденного участка и почти мгновенно затвердел, став своего рода колбой, предохраняющей рану от беспокойства.

– Ну, вот и все…

Кай поднялся, захлопнул чемоданчик и неожиданно наткнулся на остекленевший взгляд Марианны, направленный на пугающе чужеродное алое тело «Дельты», замершее на лесной опушке. Кай понял ее – истребитель был настолько не похож на все то, что ей приходилось видеть раньше, что мог вызвать своего рода шок, как это едва не произошло с Больтом. Но тот был почти готов к тому, что его ждало, и еще – он все-таки был пилотом. Кай вновь распахнул чемоданчик.

– Дайте это девушке, – сказал он Лизмору, протягивая ему прозрачную упаковку с двумя небольшими зелеными шариками. – Это успокаивающее. Скажите, вам ничего не нужно? Деньги, что-то еще? Вы сейчас рискуете куда сильнее, чем мы.

Лизмор слез с крыла и хлопнул Кая здоровой рукой по спине.

– Денег у меня больше, чем у вас. Не беспокойтесь, если мне понадобится помощь, я не стану стесняться. Жить очень хочется. Ну, до встречи.

Глава 5

Волна с размаху ударила в стенку рубки, обдав белыми брызгами сидящих за прозрачным козырьком-отсекателем. Кай ругнулся и стряхнул крупные соленые капли с доброго куска свиного окорока, который он держал в руках.

– Я не пойму, – сказал он ворчливо, – что, на Средиземном море бывают осенние штормы? Тем более что и до осени-то, по большому счету, еще далековато.

– А у вас есть океаны? – неожиданно спросил Больт.

– Чуть меньше, чем на Земле, – ответил Кай, прикладываясь к стакану. – На Саргоне вообще более сухой климат. Я же тебе говорил, что колонизация моей планеты была ошибкой. В принципе, человеку там жить не стоит. Теперь, конечно, уже поздно рассуждать об этом. Зато столичный мир, планета-резиденция императоров – просто рай. Тяготение – единица, климат теплый, снега ложатся только в высоких широтах, и то ненадолго. И, что интересно, жрать можно все. То есть… – Он засмеялся и добавил, жуя: – Я хотел сказать – всех.

Больт задумчиво глотнул виски и уставился в зеленую даль, плещущую серебристой пеной волн.

– Мне обидно, – произнес он с горечью. – Ты видел столько всего, а я… что я видел, кроме древних стен и таких же древних фолиантов, не нужных никому, кроме кучки сумасшедших типа меня?

– Ну, знаешь… – хмыкнул в ответ Кай, – а что видел, например, Лок?

Зорган улыбнулся и вытянул обнаженные ноги. На нем была рубашка, завязанная на животе узлом, и смешные шорты, сооруженные из обрезанных мужских брюк, на три размера больше чем надо – их держал на месте итальянский солдатский ремень с позеленевшей пряжкой.

– Я не хочу, чтобы кто-то из вас увидел то, что пришлось увидеть мне, – мягко сказал он. – Здесь мне столько… – он чуть замялся, подбирая слово, – настолько лучше, что возвращаться домой будет очень трудно. Иногда я думаю о том, чтобы вообще сбежать от Кирби.

– Вот так, – фыркнул Кай, – а что тебе Кирби?

– Кирби – глава рода. Он может мне приказывать. Все чаще он рассуждает о том, что мы уже обеспечили будущее своих людей и нам стоит прекратить это опасное мероприятие. Ему здесь не нравится.

– Это я уже заметил. Но разве ты не можешь решать, где и как тебе жить?

– У меня были женщины, – очень буднично сообщил Лок, – это нравилось Кирби, но не очень нравилось мне…

– Гм, – выдавил Кай, чувствуя, что краснеет.

Больт свесился за борт, плюнул в летящую на него волну и пробормотал, не оборачиваясь:

– В сущности, между грехом плотским и содомским особой разницы нет. Хотя, конечно, папы неоднократно осуждали последний в своих буллах. А сами-то, а сами…

– Правильно, – буркнул Кай, привставая, – мальчик, девочка – какая, в задницу, разница. Внимание, итальянская подлодка на двух часах!

Больт моментально развернулся и поднес к глазам могучий «цейс», болтавшийся у него на шее.

– Вижу… – сказал он. – Хм… или я ничего не понимаю в военно-морском юморе, или эти клоуны что-то хотят нам сказать. Посмотри сам.

Кай отвел рукой протянутый бинокль и чуть прищурился.

– Да, они машут какими-то флагами. Не знаю, к чему это, но лучше нам нырнуть. Лево руля! – гаркнул он в открытую пасть люка. – Срочное погружение!

Быстро собрав свои корзинки с едой и выпивкой, вся троица поспешно нырнула в люк. Лодка медленно, словно нехотя, проваливалась в море. Перепрыгивая через высокие комингсы, Кай первым влетел в ходовую:

– Что у нас с глубиной? – спросил он сам себя, отпихивая сидящего за пультом парня. – А, черт, всего-то девяносто метров. Что ж, попробуем для начала нырнуть на полсотни. Наш несчастный корпус не стоит подвергать лишним нагрузкам. Без особой нужды… да.

Лодка послушно нырнула на пятьдесят метров и медленно пошла вперед, щупая пространство невидимыми лучами сканеров. Кай переключил один из экранов на поиск противника.

– В первый раз, – сказал он стоявшему за спиной Больту, – я чуть не сошел с ума, пытаясь разобраться в технике управления. Создатели корабля были явно похожи на нас – иначе я вообще не смог бы ничего понять, – но в то же время чем-то и отличались…

– Вон они, – заметил Больт. – Странно, почему их субмарина стоит на месте?

По корпусу лодки звонко скрежетнуло. Через пару секунд звук повторился – такой же, визжаще-металлический. Кай дернулся и быстро прошелся пальцами по овальным клавишам пульта.

– Черт, что это? – недоуменно спросил он.

Скрежет повторился – теперь уже громче. Казалось, что кто-то, большой и ехидный, дерет металл корпуса над самой рубкой.

– Я знаю, что это, – проговорил Больт, стремительно бледнея. – Стоп моторы!!! Кай, – он схватил приятеля за плечо и повернул к себе лицом, – это минрепы. Мы влезли в минное поле.

– Стоп! – машинально отрепетовал команду Кай. – Гюнтер! Но какое, к дьяволу, минное поле здесь, у итальянских берегов?

– Возможно, его ставили еще в мировую войну…

– Сейчас тоже мировая!

– Я имею в виду Первую. Италия воевала с Германией, а где-то здесь, вокруг Италии, лазила лодка самого Деница. Кай, это точно минрепы, я знаю! У меня был знакомый подводник, он плавал еще в Первую мировую – это скрежещут по корпусу тросы, которые держат мины! Кай, мы так влипли, так влипли…

– Не психовать! – оборвал его Харкаан. – Что нам сделает эта несчастная мина? Корпус у нас цельнолитой – если он выдерживает глубину почти в километр, выдержит и взрыв мины…

Про себя он подумал иначе, уже без особого оптимизма: «Так-то оно все так, но кто на самом деле знает, что сотворит с нами эта рогатая сволочь? Глубинные бомбы контузят наш кораблик довольно ощутимо…»

– Не пойму, отчего их не видно на экранах? – удивленно почесался Больт.

– Слишком мелкие, – ответил Кай. – Впрочем мы, кажется, можем добавить разрешения и прогнать картинку через вычислитель – тогда нам все станет видно. Как в кино.

Неуверенно, сбиваясь и несколько раз меняя формулировки ввода, он поставил следящей аппаратуре соответствующую задачу и облегченно вздохнул: сканеры выдали изображение в его «реальном» виде. На вогнутых полусферических экранах сонно закачались десятки рогатых черных шаров, удерживаемых на разных глубинах тросами минрепов. Кай «пошевелил» картинку, заставив сканеры посмотреть вверх, и убедился, что самая нижняя мина стоит на глубине около сорока метров.

– Нырнем еще чуть-чуть, – решил он, – и будем выбираться малым ходом. Лок, давай назад обоими моторами, только потихоньку – кто знает, каким еще дерьмом напичканы эти воды…

Через четверть часа минное заграждение осталось позади. Кай вытер со лба пот, вновь нахлобучил на голову фуражку – теперь он не расставался с мятой летной фуражкой, оставшейся «в наследство» от Лизмора, – и полез наверх. Больт последовал за ним.

– Я понял, что хотели сказать эти макаронники, – заметил он на лестнице, – они, наверное, сами чуть не нарвались на мины и хотели нас предупредить. Естественно, эти умники приняли нас за своих.

– А кто ж еще будет шляться под самой Италией? – сказал Кай. – Не англичане же – у них на это никогда духу не хватит.

Верхний люк спрятался в своей пазухе, и на голову стоящего на лесенке Кая обрушились противно холодные струи воды, не ушедшей из верхнего «гнезда» через слишком узкие шпигаты. Кай зафыркал, словно конь, и сорвал с головы фуражку, облив не до конца промокшего Больта.

– Вот так мы и будем жить, – мрачно сказал он, выбираясь на воздух. – Ч-черт, почему я не купил в Таранто штормовки?..

Больт выставил на металл «гнезда» корзинку с бутылками и резво вынырнул вслед за ней из горловины люка. Поднявшись на ноги, он тотчас же схватился за свой верный бинокль и обозрел расцвеченные закатом окрестности. Волнение уже улеглось, теперь за полупогруженной кормой лодки тянулся ровный пенный след.

Кай зябко поежился.

– Открой мне виски, – попросил он. – Несчастные моряки. А как же люди служат на севере, там, где удар волны – и тебя закручивает от холода винтом? Вот я вроде бы человек, к морозам привычный, – но холодная вода?.. бр-рр!

– Так и служат, – вздохнул Больт, протягивая ему плоскую бутыль с желтой этикеткой, – на дрянном коньяке, жиденьком кофе и вонючих сигаретах из болгарской махорки. Нам еще здорово повезло: Средиземное море отличается от Баренцева, причем в лучшую сторону.

– Эт-то точно, – согласился Кай. – Ну, ничего: скоро будем в Египте, а там – жарища, вот, наверное, и погреем старые кости на солнышке. Если, конечно, будет время.

* * *

Ночь была нежаркой. С моря дул противный холодный ветер, и Кай, взбиравшийся по заросшему кустарником склону, злобно матерился сквозь зубы. На нем была летная куртка-канадка, приобретенная здесь во время предыдущих экспедиций, из-под которой свисала лоснящаяся черная кобура с «ламмером»; куртка была короткой, и ветер отвратительно холодил его тощую задницу, туго обтянутую офицерским галифе немецкого образца. Любой человек, наткнувшийся на него этой ночью, решил бы, что имеет дело с приземлившимся германским пилотом: в пользу такого предположения говорила и шея, прикрытая шелковым белым шарфом, и смятая летная фуражка, сдвинутая на затылок, – лишь странно массивная кобура, болтавшаяся как-то по-флотски, на двух ремешках, и к тому же на правом бедре, могла вызвать сомнения в его служебной принадлежности.

– Ну, – прошипел Кай, поднявшись наконец на плоский прибрежный холм, – и где это чертов Ахмед-Малик?

Рядом с ним появилась худощавая фигура Больта. Гауптман машинально пригладил рукой растрепанную шевелюру и потеребил висевший на груди «цейс»:

– Кажется, там, правее, какие-то огоньки…

– Это рыбачья деревушка, – ворчливо отозвался Кай. – Ох, не нравится мне все это шатание по побережью. Англичане не такие уж дураки, и не стоит думать, что они совсем не боятся диверсантов! Рядом, черт ее подери, Александрия, и мы сами видели батареи в глубине бухты. Раз тут батареи – значит, кругом шляются патрули. Ну, где же этот проклятый шейх?

Словно в ответ, где-то вдалеке негромко затарахтел автомобиль. Больт поднес к глазам свой бинокль и не без труда разглядел машину, неторопливо приближавшуюся к берегу.

– Иногда я думаю, что у сукиного сына глаза не хуже, чем у меня, – хмыкнул Кай, заметив недоумение на лице своего друга. – Да, он всегда ездит без света. Пойдем вниз.

Они легко сбежали по пологому склону и остановились у поворота разъезженной пыльной колеи, которая вела к деревне. Вскоре к ним подъехал кашляющий старенький «Ровер», бывший когда-то дорогим кабриолетом, и из-за треснувшего лобового стекла высунулась заросшая физиономия, обрамленная традиционным белым платком.

– С-салам, – буркнул шейх. – Товара сегодня много, придется ехать в поселок, мои люди заканчивают грузить машину. Вы поедете?

– Он любит считать деньги при свидетелях, – шепнул Кай по-немецки. – Поедем, дорогой шейх, поедем. Дело есть дело.

Ахмед-Малик молча распахнул дверцу своего рыдвана. Сев в машину, Больт опасливо пощупал спрятанный под курткой «кольт» и вздохнул. Встреча с британским патрулем не сулила им ничего хорошего. С Каем все было ясно: немецкий парашютист. Сам он выглядел еще живописнее – чтобы не мерзнуть, Больт напялил на себя влажно поблескивающую черную куртку полковника имперских военно-космических сил с золотыми погонами и причитающимися Каю значками и нашивками. Куртка была сделана из тончайшей кожи, подбитой каким-то невесомым мехом, и имела на рукавах хитроумные золоченые зажимы под краги, придававшие ей совершенно дикий, с точки зрения Больта, вид. Кай, хохоча, предлагал ему надеть и свою остроконечную пилотку с кисточкой, но гауптман отказался – ему и так не нравилось носить чужую форму. Он постоянно задавал себе вопрос: а почему Кай предпочитает лазить в своем непонятно-эклектичном наряде, если на лодке есть его собственная, удобная и теплая одежда, – но ответа не находил. Сам Кай лишь пожимал плечами и что-то невнятно бурчал; Больту тогда начинало казаться, что тот не хочет надевать свой старый мундир по каким-то темным, одному ему понятным причинам.

Шейх со скрежетом всадил передачу, и «Ровер» помчался по ухабистой дороге к поселку. Кай вдруг стал мрачнеть. Скосив глаза, Больт внимательно посмотрел на своего друга, и ему показалось, что тот потемнел лицом – точно так же, как в ночь перед тем фатальным для него вылетом. Гауптман вздрогнул и пожалел, что не захватил с лодки итальянский автомат, который давно валялся в ходовой рубке.

– Ты… чувствуешь? – тихо спросил он.

Кай втянул носом воздух и повернулся к нему.

– Мне кажется, что да. Причем где-то совсем рядом. Как все это глупо! Здесь, в деревне, должна быть подстанция: проклятое электричество делает меня совершенно слепым. Ненавижу электричество! У нас на лодке, когда крутятся моторы, я не учую нечисть в двух шагах от меня. Стоит моторам встать, и я снова все вижу.

Автомобиль шейха въехал в поселок. Было похоже, что его обитатели спят праведным сном – ни в одной щели не мелькало и искры света. Машина проползла по тесной улочке, застроенной глиняными двухэтажными зданиями с совершенно глухими стенами, свернула куда-то направо и остановилась возле такого же, ничем не отличающегося от своих собратьев, желтого дома. Ахмед-Малик заглушил двигатель, выбрался из машины и с натугой распахнул створку массивных деревянных ворот, из-под которых лился слабый желтый свет.

– Проходите, – сказал он на своем жутком итальянском, который Кай понимал с большим трудом.

Сразу за воротами обнаружилась морда облезлого трехтонного «Форда», который занимал собой почти все пространство тесного внутреннего дворика. Протиснувшись вдоль машины, Кай увидел откинутый задний борт и ноги, десятки пар ног, страшным хаосом глядящие ему в лицо из кузова. Подошедший следом Больт отвернулся, чувствуя, что его сейчас стошнит. Двор освещался одной-единственной тусклой лампой, висевшей на стене здания, но ее света было вполне достаточно: от вида этих мертвых, иногда жутко скрюченных в смертной судороге ступней Больту стало плохо.

– Считай, – флегматично предложил шейх.

– Я уже вижу – двадцать два, – равнодушно ответил Кай. – Значит, по десять фунтов за голову, это будет…

Больт стоял рядом, поражаясь тому ленивому спокойствию, с которым Кай Харкаан отсчитывает шейху измятые купюры, и старался не смотреть ни на мертвецов в кузове грузовика, ни на радостно загоревшиеся глаза араба. Он представлял себе, как подручные шейха, воровато озираясь, крадут свеженьких покойников из британских госпиталей, и ему казалось, что время давным-давно остановилось, а все то, что происходит сейчас с ним, не более чем галлюцинация, вызванная белой горячкой студенческих попоек.

– Заводи, – услышал он голос Кая и встряхнулся. Молодой парень в грязноватой чалме влез в кабину грузовика; коротко проверещал стартер, мотор чихнул и утробно заурчал под капотом. Шейх равнодушно кивнул Каю и сделал знак одному из своих людей закрыть борт.

Гауптман пришел в себя лишь тогда, когда «Форд», плавно покачиваясь на неровностях дороги, сполз на песок пляжа и натужно заревел двигателем, разворачиваясь задом к морю. Кай почти выпихнул своего друга из машины и выпрыгнул сам, крича сидевшим в лодке людям, чтобы они тащили на берег криоконтейнеры для их страшного груза.

– Надеюсь, – спросил Больт, – ты не заставишь меня грузить это дерьмо?

– Это, как ты выразился, дерьмо даст жизнь многим людям… – ответил Кай с тихой, незнакомой Больту яростью. – Они, – ткнул он пальцем в раскрытый кузов, – уже мертвы, и ты ничем им не поможешь. Но ты можешь сделать так, что даже своей смертью они принесут пользу людям.

– Они уже принесли, – ответил Больт, не двигаясь с места.

– Прекрати демагогию. Ты не хочешь работать? Я тебя не заставляю.

Кай отщелкнул замки принесенного Беппо контейнера и рефлекторно отшатнулся – в лицо ему дохнуло ледяным холодом. Внутренность контейнера светилась мертвым голубоватым светом. Кай живо сдернул верхнего мертвеца – Больт успел разглядеть удивительно спокойное лицо юноши с замотанной окровавленными бинтами головой – и аккуратно уложил его в контейнер. Только сейчас Больт понял, что все находившиеся в грузовике мертвецы были раздеты догола – арабы не желали упускать даже такую добычу, как белье. А может быть, их раздели еще раньше. Он почувствовал, что мир плывет перед его глазами, и еле успел отбежать в сторону от грузовика.

Парень-водитель помог Каю и его людям сбросить тела с грузовика, воровато спрятал в складках чалмы протянутую ему купюру, шустро поклонился и поспешил умчаться за холмы. Неожиданно Кай остановился

– Гюнтер, – отрывисто сказал он, – руководи погрузкой. Давайте поживее! Что, тебе все еще дурно? Держи, мученик…

Он вытащил из кармана куртки плоскую флягу, наполненную виски, и протянул ее бледному как мел Больту.

– Я – сейчас…

Гауптман видел, как, взбираясь по склону холма Кай торопливо расстегивает болтающуюся на заднице кобуру. Негнущимися пальцами он отвернул колпачок фляги, влил в глотку чуть ли не половину ее содержимого и повернулся к морю.

– Давайте, – сказал он Беппо и Маку, – я помогу…

Влезши на вершину холма, Кай распластался среди жесткой травы и прищурился. Слева, из глубины александрийской бухты, приближались два автомобиля. Может быть, он и не обратил бы на них никакого внимания, но дело было в том, что в одном из автомобилей сидел лойт, в этом не было никаких сомнений. Кай глянул вниз, на пляж. Больт резво кидал мертвецов в контейнеры, а Беппо с Маком гребли на лодке к субмарине, стоявшей в двух десятках метров от берега, – подойти ближе было невозможно из-за трехметровой глубины. На берегу Кай насчитал еще десять мертвых тел, и недовольно поморщился – автомобили точно успевали. Через несколько секунд лучи фар скользнули по небу, машины выползли на пригорок, и Кай в ярости ударил кулаком по земле.

То были не автомобили. По песчаной дороге ползли два гусеничных «Брен-Керриера», причем на передовом Кай хорошо видел задранный в небо тонкий ствол ПТР типа «бойс». Тонкая броня транспортеров не представляла преграды для его бластера, но мысль о возможности сунуться под пальбу двух пулеметов, да еще, помилуй, господи, противотанкового ружья, Кая совершенно не радовала.

«Нет – подумал он мрачно, – это не патруль, те не ездят на транспортерах. И это не случайные туристы… Те не стали бы тащить с собой ПТР, откуда здесь могут быть танки? Значит, нас сдал проклятый шейх. Непонятно только, зачем? Раз у них ружье, значит, они не исключают, что тут стоит подлодка. Не верят, конечно кто в такое поверит, но – не исключают… Ладно, хорошо хоть они не на танках приехали, уж не знаю, что бы я с танками делал».

Кай снова обернулся. Мак и Беппо уже загрузили лодчонку пустыми контейнерами и были почти у самого берега.

– Гюнтер, – негромко позвал он, – иди сюда…

– Что случилось? – спросил Больт с испугом в голосе.

– Да не ори, болван!.. Лезь ко мне.

Угловатые коробочки транспортеров были уже видны невооруженным взглядом. Лойт – Кай это знал точно – сидел во втором, скрытый пока броней. Гюнтер, вскарабкавшись на холм, упал рядом с Каем и глянул в бинокль.

– Вот черт, – зашипел он. – Откуда они тут взялись? Кай, они что, к нам едут?

– Нас сдали, – коротко объяснил Харкаан и достал из кобуры свой «ламмер». – Надо подпустить их ближе, чтобы потом не тянуть полкилометра…

– Что тянуть? – не понял Больт.

Кай досадливо махнул рукой и выщелкнул из казенника бластера электронно-оптическое приспособление. Дальномер показывал сто метров до цели.

«Я могу, конечно, стрелять и отсюда, – размышлял Кай, – и почти наверняка прошью эти портсигары навылет. Но как ухойдакать экипажи, не повредив при этом двигатели и ходовую часть? Как заставить их вылезти на свет божий?»

Сверху «Брен-Керриеры» были открытыми, как кабриолет, значит, нужно было дождаться, пока члены экипажа не начнут подниматься, вставать в боевых отделениях на ноги. А если они вообще не станут вылезать из машин до тех пор, пока не доползут до самого пляжа?

– Они сворачивают, – прошептал Больт.

– Я вижу, – ответил Кай. – Я все вижу гораздо лучше тебя. Смотри: сейчас мы подпустим их поближе – они либо встанут здесь, либо начнут огибать наш холм, потому что ничего другого тут не остается. Я думаю, они остановятся – если они полагают, что возле берега стоит подлодка, то соваться прямиком под огонь ее орудия глупо. Нет, они остановятся и потихоньку полезут на пляж, чтобы поглядеть, наврал им Ахмед или все-таки сказал правду. Твоя задача – сразу же подавить стрелка с пэтээром, потому что он неизбежно высунется и будет у тебя как на ладони. Я не хочу, чтобы мне в башку попал заряд из ружья…

Больт тихонько вздохнул, достал свой «кольт», продернул затвор и постарался вжаться в землю так, чтобы его не было видно. Забившись в какую-то ямку, он опасливо высунул голову и принялся ждать развития событий.

Все произошло почти так, как и предполагал Кай, – транспортеры остановились возле холма, но на двадцать метров дальше, чем он думал. Некоторое время никакого движения не наблюдалось, потом ветер донес чью-то хриплую команду, и над передним транспортером появилась нелепая блинчатая каска стрелка с противотанковым ружьем. Кай не успел даже выругаться…

…потому что Больт, воспитанный в лучших традициях немецкого военного идиотизма, привык исполнять приказы, не отягощая мозги какими-либо размышлениями: он вскинулся, наполовину вылезя из облюбованной ямы, и огласил окрестности грохотом своего «кольта». Он не думал о дистанции, но с перепугу попал почти сразу. Кай хорошо видел, как жуткая пуля сорок пятого калибра разнесла лицо бедняги с «бойсом». На транспортерах тотчас же качнулись пулеметы, и в сторону холма понеслись очереди. Кай опять не успел выразить овладевшие им эмоции, ему было не до того, потому что англичане, традиционно умевшие показывать, как надо умирать на поле боя, горохом посыпались из транспортеров, и он встретил их короткими точными очередями. Он их видел, они его – нет; солдаты легли в первые же секунды, следом Кай расплавил оба пулемета вместе со стрелками. Передний транспортер зарычал двигателем и начал пятиться назад. Кай прошелся по его передней части, машина застыла на месте, но тут завелся второй. Пришлось расстрелять и его…

Проклиная все на свете, Кай спустился с холма и подбежал к передней машине. Он каждую секунду ожидал пули, но времени на размышления у него уже не было, в любой момент сюда могли прилететь самолеты: над вторым транспортером качалась антенна радиостанции. На холме, до хруста стиснув зубы, сидел на одном колене Больт. В руках он держал уже перезаряженный пистолет и, испуганно озираясь, медленно водил им из стороны в сторону.

Кай уже знал, что тело лойта мертво. Расстреливая передовой транспортер, он вдруг почувствовал, как колющий в затылке флюид с непостижимой скоростью удаляется от него. Сейчас он хотел увидеть труп.

Он нашел его в боевом отделении. Мертвец в форме полковника британских сухопутных сил сидел за рычагами управления в насквозь простреленном кресле водителя. В него попали два заряда: один пробил грудь, второй разнес голову. Металлическая стенка за спиной «полковника» была густо забрызгана маслянистой, отвратительно пахнущей фиолетовой массой. Кай подхватил тело под руки и выволок его из машины.

– Гюнтер, – сказал он, – я думаю, тут никого не осталось. Сходи на берег, успокой наших и возьми у них фонарь. Я хочу тебе кое-что показать.

Пока Больт бегал за фонарем, Кай бегло оглядел второй транспортер. С этим дело было хуже: если первый, кажется, не был серьезно поврежден, то у второго вдребезги разлетелась коробка передач и левый бортовой редуктор. Живых среди англичан не было – попадание «ламмера» всегда делает из незащищенного человека кашу. Сокрушенно покачав головой, Кай снял фуражку и вернулся к первой машине.

Больт спустился с холма, освещая дорогу пронзительным светом миниатюрного фонарика, который Кай забрал с «Дельты». Приблизившись, он с недоумением посмотрел на Кая, который рылся в карманах мертвого полковника, и спросил:

– Что у тебя тут стряслось?

Кай поднялся на ноги, забрал у него фонарь и направил свет на то, что недавно носило в себе лойта. Назвать это человеческим телом было уже невозможно.

Больт вновь ощутил позывы к рвоте.

– Ч-что… кто это? – просипел он.

– Не кто, – вздохнул Кай, – а именно – что. Это то, что когда-то было английским полковником Рейнольдсом. Потом в него влез лойт. Я думаю, уже давно больше года – это точно. Посмотри, у него уже не осталось ни мозга, ни внутренних органов в нашем привычном понимании. Нам очень повезло, что мы сумели его убить.

– Почему?

– Потому что это, – Кай легонько пнул носком сапога лежащее перед ним тело, – обладало возможностями, далеко превосходившими обычные человеческие. Мне даже страшно об этом думать. Видимо, он впал в нечто вроде шока и попробовал удрать самым тупым способом – отпихнул мертвого водителя и решил уматывать на транспортере.

– А что, у них бывает шок?

– Бывает. Именно поэтому при гибели тела-носителя лойт, как правило, бежит в «маму», а не вселяется в ближайшего человека. Да и вселиться ему, в общем-то, не так и просто. Для этого он должен находиться в каком-то особом состоянии, исключающем шокирующие факторы. Ну, об этом мы потолкуем после. Сейчас надо сжечь эту тварь и затащить броневики на глубину.

– Сжечь?

– Я боюсь бросать ее в море, – вздохнул Кай. – Если честно, я ее просто боюсь… Труп начнет разлагаться, и где гарантия, что он не отравит все вокруг. Нет, только сжечь. Там, на корме транспортера, должна быть канистра с бензином. Облей пока эту сволочь, а я тем временем соберу остальные трупы и побросаю их в машины.

Свою печальную работу Кай закончил быстро. Подойдя к Больту, он увидел, что тот стоит над телом в каком-то странном оцепенении, не решаясь зажечь его. Кай порылся в карманах и вытащил потертый конверт.

– Смешно, – сказал он, доставая зажигалку, – но в кармане этого псевдо-Рейнольдса было письмо от жены… Отойди.

Несколько минут они стояли над полыхающим погребальным костром, удивляясь, как быстро превращается в пепел тело довольно упитанного мужчины.

– Н-да, в нем точно не осталось ничего человеческого, кроме внешности, – заметил Кай, бросая в огонь окурок, – это явно не наши ткани. По-моему, жидкость, циркулировавшая в его теле, содержит в себе легкогорючие компоненты. Ну, хватит глазеть; нам надо сцепить транспортеры и дотащить их до берега. Будем надеяться, что этот заведется: он заглох тогда, когда я прибил господина полковника.

Кай снял с первого «Керриера» штатный трос, подцепил им второй и полез на место водителя.

– Ну и вонь же тут, – глухо пробурчал он, отыскивая запуск стартера.

Двигатель и впрямь завелся с пол-оборота. Кай неуверенно включил передачу и взялся за рычаги. Когда-то, в Польше, ему приходилось кататься на похожем агрегате: то был трофейный легкий «Виккерс», брошенный отступающими частями польской армии на аэродроме, куда перелетела его ягдгруппа. «Б-К» был выпущен той же фирмой и вообще весьма близок по конструкции, поэтому Кай справился с машиной без особых проблем. Дотащив второй, поврежденный транспортер, почти до самой воды, Кай заглушил движок и вылез. Возле резиновой лодки – уже пустой, Беппо и Мак давно перевезли все контейнеры на субмарину – стоял встревоженный Лок.

– Что тут произошло? – спросил он.

– Ничего особенного, – вздохнул Кай. – Просто нам на голову свалилась большая куча дерьма. Лок, ты знаешь, где на корме находится лебедка? Там крышка такая, треугольная?

Зорган не сразу понял его.

– Лебедка? Для чего?

– Нам нужно утопить эти машины. Ты понимаешь что будет, если англичане увидят эту расплавленную броню? Посмотри, – он ткнул пальцем в почти круглое отверстие с потекшими внутрь краями, находившееся в переднем бронелисте покинутой им машины. – Разве можно оставлять их здесь?

– А ты не боишься, что они утопят нашу лодку? – опасливо вмешался подошедший Больт.

– Такую громадину? Вот уж не думаю, старина. – Кай посмотрел на него с печальным сочувствием, как на тяжело больного ребенка. – Суммарные восемь тонн двух транспортеров нас не утопят. Тросы тоже не порвутся. Мы утащим их на глубину, а там отцепим.

– Но англичане все равно увидят следы гусениц, ведущие в море.

– Ты что думаешь, они будут искать? Поныряют где-то здесь и бросят. В любом случае, мы затопим их так глубоко, что никто не найдет. К тому же британской армии уже не до поисков, я тебя уверяю…

Лок пожал плечами и залез в лодку.

– Сейчас, – сказал он.

Через несколько минут он вернулся, волоча с собой конец плоского троса с витиеватым замком. Трос был настолько широкий и тяжелый, что Больт подумал: на этакой штуке можно подвесить целый крейсер. Лок, пыхтя, вытащил трос на берег и тотчас же сел, задыхаясь от усталости.

– Извини, – обернулся от «Керриера» Кай, – я не подумал…

Лок мягко улыбнулся и махнул рукой. Кай тем временем соорудил из штатного троса броневика прочную петлю, которую завел за передние буксировочные проушины. К этой петле он и прикрепил замок лодочного троса, который можно было размыкать по команде с дистанционного пульта.

– Ну все, – сказал он. – Поплыли домой.

Больт сел на весла. Кай оттолкнул лодку от берега, запрыгнул на кормовую банку и вздохнул, морщась:

– Надоела мне эта коррида до чертиков.

– Ты считаешь, что они появились здесь не случайно? – спросил Больт.

– То, что не случайно, – это сто процентов. Меня больше интересует появление лойта в чине британского полковника. С какой стати полковнику переться в какой-то там контрольный рейд? Неужели они в курсе нашего здесь присутствия? И, что еще страшнее, они знают, что здесь действует охотник?

– Откуда они могут это знать?

– Да вот в том-то и дело… они ведь не могут чувствовать меня так же, как я чувствую их! Но тогда что принесло сюда этого негодяя?

– Я бы, – решительно заявил Больт, – вернулся и взял за жабры этого Ахмеда. Что он им наговорил? И, главное, зачем?

– Вернуться? Благодарю покорно. Мы не обладаем достаточной для этого огневой мощью. И нечего умничать – один мой «ламмер» тут погоды не сделает.

Лодка ткнулась в борт субмарины. Лок первым выбрался на едва возвышавшуюся над водой палубу, потянул за собой шнурок, придерживая качающееся на волнах суденышко рядом с металлической громадиной. Кай вылез из лодки последним, поднял ее на палубу и сразу же откупорил клапаны.

– Нам стоит поспешить, – сказал он сквозь громкое шипение выходящего воздуха. – Чего доброго, они успели доложить на базу, и сюда прилетят самолеты.

Больт опасливо оглядел темное небо.

– Этого только не хватало.

Лок уже скрылся в глубине субмарины. Кай ощутил ногами вибрацию заработавших двигателей, быстро скрутил надувнушку в плотный тюк и полез наверх.

Больт, шустро забравшийся вслед за Локом, остался на обзорной площадке, высунувшись с биноклем из-под брызговика.

– Что ты хочешь разглядеть? – поинтересовался Кай, сбросив лодчонку в открытый люк.

Больт горестно вздохнул и ничего не ответил. Подлодка двинулась с места, ее палуба почти совсем скрылась в пляшущих хлопьях пены. Отойдя от берега, Лок подсосал еще воды, и теперь на поверхности выделялась только округлая капля рубки с двумя фигурами свесившимися через ограждение.

– Тянем… – заметил Больт.

Кай кивнул. Лок, по-видимому, подтянул трос, оба транспортера полностью ушли в воду, следуя за уходящей субмариной по дну. Через минуту Каю показалось, что металл под ногами едва заметно качнулся вниз.

– Они висят на тросу, – сказал он. – Ну, затащим их чуть дальше и сбросим. На такой глубине их никто никогда не найдет.

Песчаные дюны береговой линии быстро таяли во тьме. Огромная субмарина стремительно уходила прочь от негостеприимного египетского берега, оставляя за торчащим из воды краешком рулевого плавника ровный, чуть светящийся пенный след.

– Если в ближайшие десять минут не появятся самолеты, – Кай посмотрел на светящиеся стрелки своей «Омеги», – то нырять не будем. Сколько эту заразу ни проветривай, а внизу все равно дышать нечем. Гюнтер, сунься вниз – скажи Локу, чтобы он сбрасывал на ста метрах, и пусть еще нам сварят кофе.

Больт послушно кивнул и скрылся в темном провале распахнутого люка. Кай достал портсигар и почувствовал, что субмарина опять мягко качнулась – очевидно, они уже достигли нужной глубины и Лок отцепил транспортеры сразу же, едва Больт передал ему приказание Кая.

– Твою сигарету видно сейчас черт-те откуда, – промычал гауптман, вылезая из люка с двумя глиняными кружками в руках.

– Ну и плевать, – хмыкнул Кай. – Сдается мне, по нашу душу не прилетит. Англичане вообще не ни любят летать ночью. И уж тем более никто не станет искать ночью подлодку.

– Но мы можем наткнуться на какой-нибудь корабль.

– Я если ты помнишь, однажды уже наткнулся.

Больт засопел и повернулся к корме.

– Красивая ночь, – неожиданно произнес он с мечтательными нотками в голосе. – Никогда бы не подумал, что все будет… вот так. Послушай, а сам ты… как ты все это воспринимаешь?

Кай ответил ему негромким грустным смехом.

– Я? Уж не думаешь ли ты, что мне приятно убивать всех этих несчастных парней, которые попались под руку? Это Валерия убивает не задумываясь, потому что так надо. Я этому искусству так и не сумел научиться. Я долго болтался между небом и землей – и в прямом, и в переносном смысле, я считал, что война есть война, и уж коли меня на нее занесло, то я должен молча делать свое дело и не ломать башку на ровном месте. Потом – странное дело, я стал понимать, что это совершенно не моя война… И эта охота на лойта, которой мы с таким увлечением сейчас отдаемся, она тоже, в принципе, не моя. Просто деваться мне некуда…

– Тебе? Странно. Перед тобой лежит весь мир, ты можешь молча удрать в любую страну, и никто тебя не найдет.

– Нет… – Кай глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри, глядя, как в сизом облачке мутнеет перед глазами мерцающий хвост субмарины. – Понимаешь, мне вдруг стало казаться, что у меня появился шанс – шанс избавиться от того, что так давило на меня последние годы, от моего страха. Как будто лойт, притаившийся где-то в глубине Солнечной системы, стал для меня олицетворением тьмы в моем сознании.

– С философской точки зрения, – начал было Больт, но Кай перебил его раздраженным взмахом руки:

– Гюнтер, прости, но я не имею желания вести сейчас долгие ученые споры о вторичности или первичности сознания, материи и прочего дерьма. Я так долго вел их с самим собой, что они проели мне мозги. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. О женщинах, к примеру…

Глава 6

Едва увидев Кая, Валерия поняла, что произошло что-то непредвиденное. Она приказала Норе накрыть на стол и, ожидая, пока Харкаан переоденется к позднему ужину, принялась нетерпеливо мерить шагами просторный холл их жилища. Кай появился внизу раньше, чем девушка закончила сервировку. Валерия порывисто отошла от окна и подняла на него вопрошающие глаза.

– Мы напоролись на лойта, – мрачно сообщил Кай. – Египетский канал накрылся – похоже, нас сдал скотина Ахмед-Малик.

– Как это произошло?

Кай вкратце рассказал о событиях недавней ночи на побережье. Валерия закусила губу.

– И ты считаешь, что появление лойта в обличье британского полковника не было случайностью?

– Я боюсь так думать, – хмыкнул в ответ Кай. – Но все же этот факт наводит на определенные размышления. Полковник – и во главе патруля на двух бронетранспортерах? Тебе это не кажется странным?

– Ты сказал, что это был не патруль.

– Да в том-то и дело, что я не знаю, патруль это был или не патруль. Ясно одно: они знали, что возле берега стоит подводная лодка. Откуда? Я полагаю, что это работа Ахмеда. Если ты помнишь, мне он не нравился с самого начала. Скользкая сволочь… я допускаю, что англичане ему не слишком поверили, но решили все же поглядеть своими глазами. Все так – но к чему там полковник? Ему что, делать больше нечего было? Для эой акции по уши хватило бы и лейтенанта…

Валерия покачала головой.

– Как ты считаешь, мне следует поговорить об этом с Кирби?

– Лок видел все это. Он наверняка расскажет сам. Для Кирби, собственно, важно лишь то, что теперь нам нечего делать в этом поганом Египте. Остается только Греция.

– И Триполитания.

– Это – без меня, ты сама понимаешь…

Женщина мягко потрепала его по плечу и вышла на улицу. Больт, садясь за стол, бросил на Кая несколько удивленный взгляд:

– Что-то она стала слишком доброй…

– Ты так считаешь? – Кай едва не расхохотался. – Ну-ну…

Они ужинали вдвоем – Лок почему-то так и не спустился к столу – и в полном молчании. Больт, измученный выгрузкой тяжелых криоконтейнеров, с трудом шевелил челюстями и встал из-за стола, отставив почти полную тарелку.

– Я пойду, – пробормотал он, – посижу во дворе.

Несколько минут спустя и Кай, прихватив с собой графин легкого вина, вышел из дома. На крыле стоявшего перед фасадом «Форда» сидела Валерия. Увидев ее, Кай не поверил своим глазам – меж зубов женщины тлела сигарета.

– Уже и ты начала курить, – покачал он головой. – Что тут с нами происходит?

Валерия раздраженно махнула рукой.

– Не обращай на меня внимания… У нас опять возникла проблема.

– Что-то их в последнее время стало слишком много. Что на этот раз?

Валерия задумчиво скользнула взглядом по светящимся электрическим светом высоким окнам холла и произнесла, опуская глаза:

– Кирби собирается уходить.

– Вот как…

– Мне плевать на Кирби, но он хочет забрать с собой нашу лодку, автомобили и вообще все, что есть в этом чертовом доме. Я никогда не думала, что он такая сволочь.

– Ну и чихать нам на машины. Луиджи найдет хоть целый автопарк.

– Да? А время? Хорошо, черт с ними – и с машинами, и со всем остальным дерьмом: деньги есть, а все прочее решаемо. Но люди? Мы остаемся втроем и без лодки, без нашего главного транспорта. А если нам нужно будет срочно перебраться куда-нибудь… в тот же Египет? Что, ты предложишь мне купить у итальянцев какой-нибудь старенький линкор?

– Лери, ты начинаешь ворчать, как старая дева. В чем проблема? На кой тебе сдался этот хренов Кирби? Что он решает? Мы здесь – просто гости, и не более того.

– Ты не понимаешь, – горько выдохнула Валерия, – я торчу тут уже черт знает сколько времени, и только недавно у нас что-то стало получаться, мы вышли на какую-то информацию…

– Я все понял, ты можешь не продолжать. – Кай присел на подножку машины и сделал большой глоток. – Извини, но ты все-таки остервенела за эти годы. Я всегда говорил, что одинокая женщина – явление социально опасное. Ты привыкла к тому, что Кирби легко контролируется и покорно выполняет все твои требования. Я видел это с первого дня. Теперь Кирби вдруг решил взбрыкнуть – и у тебя начинается истерика. Странно, почему я ни разу не видел вас в одной постели? Чего это ты стала так маскироваться?

– Харкаан! – Женщина вскочила и уперлась в него ненавидящим взглядом. – Ты… ты все тот же чертов аристократ, лорд айсбергов и снежных полей! Т-ты хочешь сказать, что ты по-прежнему умнее всех? Что ты по-прежнему видишь все и вся?

– Не заикайся, – усмехнулся Кай. – Это становится смешным. Где твоя хваленая логика?

Он поднялся на ноги и попытался обнять ее. Валерия не сопротивлялась – опершись о выгнутое крыло «Форда», она застыла в его руках, спрятала голову в распахнутой летной куртке.

– Лери, – начал Кай, но осекся: как он ни старался голос зазвучал все так же холодно и насмешливо. Женщина дрогнула, вырвалась из его объятий и вздернула голову, глядя ему прямо в глаза:

– Так кто из нас скотина, Харкаан?

Он машинально сжался, ожидая звонкого хлопка закрываемой двери, но леди Валерия уже взяла себя в руки, удара не было, она не могла позволить себе такой, слишком женской, слабости. Кай остался один.

– А постарела ж ты, стерва, – меланхолично пробормотал он. – И с чего бы это?

Сделав еще глоток, Кай забрался в салон автомобиля, не глядя нащупал торчащий в панели ключ зажигания и пустил двигатель. Ворота внутреннего двора были распахнуты. Он медленно проехал через полукруглую арку и загнал машину в угол двора, где стоял пыльный «Бентли» с поднятой брезентовой крышей.

Возле цветника на низкой скамейке сидел Больт. Над ним висел приделанный Каем плафон – в его свете гауптман задумчиво чистил итальянскую «беретту», захваченную им с лодки. Автомат попал к ним прямо с поля боя, и забитый пылью затвор никто не пытался приводить в порядок. Больт, облюбовавший эту дурацкую игрушку, поклялся вычистить его при первой же возможности.

Однако сейчас он сидел под плафоном вовсе не из-за автомата. Заглушив двигатель «Форда», Кай подошел к нему и уселся рядом. Гауптман медленно поднял голову.

– Слушай, – с горечью произнес он, – что у нас тут происходит? Лок, весь в слезах, вдруг бросился на меня на лестнице с поцелуями, потом… убежал, черт его возьми. На втором этаже эта, как ее… Нора – в истерике бьется. Ты не в курсе?..

– Кирби решил закончить свою коммерческую деятельность, – скривился в ответ Кай. – Валерия сейчас тоже… бьется.

– Черт. – Больт сплюнул себе под ноги, затем решительно замкнул затворную раму и отложил автомат в сторону. – Тебе не кажется, что ты слишком критичен в отношениях с ней?

– Что ты можешь в этом понимать? – едко усмехнулся Кай. – Кто ты вообще такой, чтобы делать какие-либо выводы?

Больт горестно покачал головой.

– Схожу я за выпивкой…

– Не нужно. – Кай поднял руку с графином, и резной хрусталь засверкал в свете лампочки. – У меня все с собой.

«А странно, – вдруг подумал Кай, глядя, как его друг глотает вино, – в ней действительно что-то изменилось. Трудно сказать, что именно, но она явно стала какой-то не такой – то ли в самом деле постарела, то ли что-то еще. Но стоит ли из-за этого менять свое отношение к ней? Кто может сказать, что у нее в голове на самом деле? Долг всегда стоял у нее на первом месте – точнее, придворное понимание долга, будь он проклят. Даже то, что я привык считать предательством, у нее легко укладывается в обычные рамки собачьего служения императорской руке…»

Он взял протянутый ему графин, сделал большой глоток, и вдруг вместо привычного уже рисунка далеких – боже, каких далеких отсюда! – созвездий в глазах завертелись картины тех дней, которые он изо всех сил пытался выбросить из памяти.

…Валерия сопровождала Седьмую Звезду в качестве главного наблюдателя императорского Совета Безопасности. Компетентность, отличные манеры и, главное, – статус возлюбленной одного из самых известных офицеров-охотников обеспечили ей благосклонное отношение даже со стороны известных скептиков, не пускавших в свой круг никого из чужаков. Война, яростная, но быстротечная, шла к концу. Последняя миссия Седьмой Звезды – выход в Зону Донг, все еще занятую противником, была довольно спонтанной, приказ на выполнение пришел неожиданно, и мало кто заметил отсутствие на флагмане императорского наблюдателя. Валерия исчезла неожиданно, успев лишь сообщить – что она переправлена в столицу для подготовки кого-то срочного отчета. Если бы он мог знать, что это будет за отчет…

Когда Седьмая Звезда Саргона вернулась на орбиты базовой системы, многих из ее воинов уже ждало типовое обвинение: незаконные контакты с чужими расами, сомнения в верности пресловутого Пути Императора, разложение лояльных войск и прочие признаки государственной измены. Разумеется, такие обвинения невозможны без четкой, грамотно подготовленной свидетельской базы, и она была – составленная и обработанная императорским генералом Валерией С. Мелби…

В числе обвиненных был и Кай. Разумеется, придворные лизоблюды, устроившие это шоу, прекрасно понимали, что никогда и ни при каких обстоятельствах они не смогут добиться выполнения приговора, вынесенного в отношении кого-либо из офицеров Седьмой Звезды, но им было необходимо верноподданническое представление, и они сумели поставить его с пышностью и размахом. Руководила дознанием, конечно же, сама леди Валерия.

Люди, делившие с ней стол (что для саргонца уже немало), люди, у нее на глазах уходившие в бой, – эти люди оказались обвалянными в смоле и перьях, поднятыми на Голгофу императорских директив, объявлявших их едва ли не главными врагами человечества. Все это было работой, блестящей работой очаровательной женщины, которую принял к себе пятый лорд Харкаан, наследник старинной и почтенной, в веках прославленной фамилии. В этой ситуации даже самоубийство не могло быть для него выходом.

Кай валялся у Валерии в ногах, умоляя ее перенести всю тяжесть обвинений на него одного, оставив ему возможность уйти с незапятнанной честью, но она лишь поджимала в ответ губы, прося его милость лорда Харкаана покинуть кабинет. Наоборот, она сняла с него большую часть статей, оставив лишь незначительные: нелояльность и недостаточное почтение к властвующей Фамилии…

Все – от командующего до рядового техника – понимали, что Кай Харкаан виновен лишь в том, что не смог противиться зову своего молодого еще сердца, но честь среди них стояла выше любых законов. Честь рода Харкаан оф Саргон была уничтожена раз и навсегда, и он, один из лучших среди равных, метался в поисках выхода… которого не существовало.

Годы, казалось, все же смогли изменить эту женщину. Кай догадывался, что скандал, поднявшийся после того, как Седьмая Звезда объявила о своем недоверии императорскому правительству и неожиданно для всех покинула систему базирования, скорее всего повлиял на ее карьеру отрицательно. Новарра подробно рассказал ему о событиях, происшедших вскоре после его бегства. Седьмая Звезда сосредоточилась вокруг родного Саргона, превратив его в мощнейший бастион галактики: император был близок к удару, но понимал, что может только ждать, ждать, пока не улягутся страсти и можно будет вести с Саргоном более-менее спокойный разговор. Кай не знал, как провела эти одиннадцать лет Валерия, но понимал, что вряд ли она была счастлива. Ее всегда манил далекий, но бесконечно яркий блеск императорского двора; будучи оторванной от старой мечты ворваться в этот океан фальшивого, неестественного, словно галоген, света, она наверняка чувствовала себя совершенно потерянной.

«Наверное, – подумал Кай с горьковатым, но все же злорадством, – ты мучилась не меньше меня… А теперь для тебя вдруг открылись новые, такие волнующие перспективы – уничтожить лойта, расписать самое себя в ярчайших тонах, и тогда о тебе заговорят вновь, а это самое главное!»

За ушами защипало – слабо, почти неощутимо, но Кай сразу понял, что это значит. Он поднял графин, сделал пару глотков и повернулся к Больту, который продолжал меланхолично драть банником ствол «беретты».

– Похоже, Кирби начал передачу товара, – сказал он. – Не знаю почему, но он всегда делает это по ночам.

– Да? – отозвался гауптман. – И что, они уйдут сегодня же?

– Вряд ли, – усмехнулся Кай. – Им нужно перетащить целую кучу имущества: Кирби собирается забрать лодку и даже автомобили. Непонятно, на что они ему сдались?

Больт недоуменно фыркнул, приложился к графину и вернулся к чистке автомата.

– Дыру в стволе протрешь, – заметил Кай. – Ты уже полчаса его драишь – не надоело?

– А я думаю, – ответил Больт. – Я думаю о том, чем все это закончится. Уеду в Южную Америку, буду преподавать историю в каком-нибудь провинциальном колледже, потом женюсь, наверное. Там ведь ценят людей с дипломами европейских университетов.

– А в небо не потянет?

– В небо? – Гюнтер поднял на Кая свои голубые глаза, ставшие в этот момент по-детски беззащитными. – Вот это вопрос! Если честно, меня и сейчас тянет. Кстати, а ты что, чувствуешь, как работает эта их машина времени?

– Я чувствую, как работает генератор. Это высшая техника: мы, например, понимаем, как он действует, но создать такой не можем. Это не тот случай, когда можно просто скопировать все детальки, слепить из них кучу и все заработает как надо. Генератор преобразует энергию гравитационного поля планеты – у нас такие тоже есть, но вот мощность… Этот генератор мощнее, чем громадные контуры на тяжелом боевом звездолете Саргона.

~ Я все равно ни черта не понимаю, – горестно вздохнул Больт. – Я никогда не пойму, как все это работает.

– А что, я понимаю? Как работает хронотранспорт – этого не понимает никто из людей. Мы просто следуем букве подробных инструкций, которые предписывают делать то и запрещают делать это. Вот и все.

Точно так же дикарь может стрелять из автомата, совершенно не понимая, какие дьявольские силы выталкивают из ствола пули. Ведь в принципе мы, люди, – раса еще очень молодая, мы только учимся осваивать пространство и защищаться от врагов. Мы еще очень наивны и слабы. К примеру, звездолет торговцев-мингов способен пересечь полгалактики за неделю ходового времени.

– И вы тоже не знаете, как? – улыбнулся Больт.

– Да нет, мы знаем, но до такой техники дойдем еще не скоро. А для мингов любая техника – это далекое прошлое. Они интересуются не техникой, а вещами, весьма далекими от человеческого понимания.

В глубине дома раздался удар – настолько сильный, что на первом этаже зазвенели огромные стекла; казалось, где-то под крышей упало что-то очень тяжелое, способное проломить своей массой перекрытия. Кай вскочил со скамейки и опасливо прислушался.

– Что это за чертовщина? – недоуменно спросил он.

Словно в ответ, со второго этажа раздался длинный, полный ярости визгливый крик. Кай не мог сказать, мужчина то был или женщина; более того, голос показался ему совершенно незнакомым. Через несколько секунд вверху захлопал выстрелами бластер Валерии. В воздухе появился слабый запах жженого дерева.

– За мной! – рявкнул Кай, расстегивая болтавшуюся на бедре кобуру.

На первом этаже здания не было ни души. Вместе с размахивающим автоматом Больтом они пробежали через служебную пристройку, где обычно спали мужчины из команды Кирби, но не обнаружили там никого. Второй этаж был также пуст. Дымом тянуло сверху, и Кай бросился на узенькую боковую лестницу, которая вела на мансарду.

Дверь большой комнаты левого крыла была распахнута. Кай влетел в просторное, залитое ярким светом помещение с косым потолком и замер в недоумении.

Возле самой двери стояла Валерия с бластером в руке. В метре от нее лежал очень странный человек огромного, более двух метров, роста, туго затянутый в одежду из серой переливающейся пленки. Его голова, все еще увенчанная остроконечным белым шлемом, была очень аккуратно прожжена почти по центру лица – так стрелял офицерский игольчатый излучатель, который сжимала Валерия. У противоположной от двери стены лежал еще один человек в сером, такой же громадный, как и его коллега; Каю было плохо видно, куда именно попали выстрелы Валерии, но большая лужа крови и неестественно скрюченный вид говорили о том, что он также мертв. Впрочем, не эти загадочные пришельцы так поразили Харкаана – почти рядом с Валерией, у старинной тяжеловесной кровати с балдахином, на коленях стоял полуголый Лок, и его голова лежала на окровавленной груди брата. Кирби выглядел в высшей мере странно – у него отсутствовали ноги, но они были не оторваны, нет – их, казалось, отсекли тяжелой гильотиной, которая неровно ударила по его бедрам. Кай впервые видел такую аккуратную травматическую ампутацию.

– Что с ним? – спросил он, делая попытку приблизиться к кровати, но Валерия не дала ему, цепко схватив за плечо. – Он мертв?

– Уже да, – слабо произнесла она. – Мы ничего не смогли бы сделать. Он ввалился сюда с пробитой головой и успел сказать лишь несколько слов.

– А кто эти громилы? – продолжал недоумевать Кай. – И что у нас тут горит?

Валерия бессильно замотала головой, отпихнула Харкаана в сторону и выползла из комнаты, слабо цепляясь ногтями за дверной косяк.

– Гюнтер, – распорядился Кай, – обойди мансарду и посмотри, не горит ли тут что-то еще. Потом возвращайся сюда.

– Jawohl… – растерянно отозвался тот.

Дымилась, как и следовало ожидать, противоположная от дверей стена – в нее попали лихорадочные выстрелы Валерии. Недолго думая, Кай расколотил о тлеющие доски попавшую под руку тяжелую бутыль с вином, которая стояла под кроватью, и только потом, убедившись в отсутствии других очагов пламени, повернулся к Локу.

– Где все остальные? Ты можешь говорить?..

Зорган ответил ему неожиданно твердым голосом:

– Считай, что мы остались вчетвером. Послушай, там, в шкафу, должна быть целая куча алкоголя. Найди что-нибудь. Вряд ли я смогу идти.

Кай распахнул дверцу старинного буфета и не без удивления уставился на солидную коллекцию дорогущих бутылок. Поколебавшись, он извлек пыльную бутыль с французским коньяком, ударом ладони отбил горлышко и протянул ее Локу.

– Ты можешь говорить? – повторил он. – Что здесь произошло?

– А ты до сих пор не понял?

Лок поднялся, тяжело сел на кровать рядом с изуродованным телом брата, и Кай увидел его аккуратные, по-девичьи острые груди, не прикрытые сейчас ничем. Харкаан сунул в кобуру ненужный уже бластер и снял с себя кожаную куртку.

– На, надень.

– Да какого черта, – вяло отреагировал Лок, набрасывая «канадку» на свои округлые плечи, – ты что, никогда не видел женщины?

– Для меня ты не женщина. Впрочем, сейчас, кажется, не время. Итак: что же произошло? Где ваши люди?

– Там же, где и Кирби. – Лок глотнул коньяка, очень по-мужски шмыгнул носом и достал из кармана шортов пачку английских сигарет. – Эти, – он указал на огромных мертвецов, застывших на полу, – стража «грандов». Нас раскрыли. Нас ждали «на том конце провода», теперь ты понимаешь?

– Значит, машина управляется только с этого модулятора? – быстро спросил Кай. – Там, во времени старта, только мертвый приемник?

– А что, бывает иначе?

– Бывает. Но почему Кирби?..

Лок понял его без пояснений. Он грустно улыбнулся, чиркнул колесиком зажигалки и ответил, пуская к потолку едкий дым:

– Я отключил блок на секунду раньше, чем следовало. Его ноги остались там… Я был очень напуган. Если бы Валерия пришла чуть-чуть позже, меня тоже убили бы.

В комнату вошел Больт.

– Огня нигде нет, – сообщил он, растерянно озираясь по сторонам. – Что мне теперь делать?

– Искать лопаты, – морщась, ответил Кай. – Нужно зарыть трупы… этих. Черт, нам придется копать аж три могилы. Посмотри у меня в сарае, лопаты там должны быть. Я снесу трупы сам: судя по их размерам, они должны быть очень тяжелыми. Вообще непонятно, – пробурчал он себе под нос, разглядывая мертвецов, – с гравитацией все в порядке, отчего же они такие здоровенные? Просто монстры! Странная какая-то мутация, никогда такой не видел.

– Почему же странная? – отозвался Лок, вставая. – Просто наведенная.

– Наведенная?! – Кай не поверил своим ушам. – Наведенная мутация? Ваши правители сознательно осмелились влезть в генокод человека?

– Ну да. Эти – «псы», у них ума как у собаки. Они могут бегать, хватать, стрелять, а с мозгами у них туго. Да и зачем?

Кай провел рукой по лицу и покачал головой, словно человек, вдруг услышавший истинное откровение.

– Теперь я начинаю кое-что понимать, – устало вздохнул он. – Если ваши уроды «гранды» решились на такое варварство, даже не думая о последствиях… ну, что тут сказать? На свете существует такой Кодекс Хрембера, – никто не помнит, кто такой этот Хрембер, к какой расе он относился и когда этот кодекс был создан, но факт то, что к нему обязательно присоединяются все мыслящие, желающие жить в мире и покое. Это своего рода «свод законов» Галактики. Одна из статей этого кодекса прямо – слышишь, прямо, это очень серьезно! – прямо запрещает любые генетические модификации внутри разумной расы. Слишком уж много тут соблазнов, а конец всегда один. Самое интересное, что с кодексом человечество было ознакомлено еще до Большого Взрыва, еще до бегства с Земли моих предков. Так что ваши «гранды» не могут не знать, что они делают.

– Ну и что? – безразлично спросил Лок.

– А то, что Землю может атаковать кто угодно и с какой угодно целью. Галактика живет по жестким законам, нарушать которые не может никакой сатрап, никакой, черт бы его взял, император; тот, кто этим законам не подчиняется, ставит себя под огонь любого авантюриста: его действия не вызовут и тени осуждения. Прецеденты уже были. Я не исключаю, что, если об этом узнает Салазар, он примет меры, соответствующие его буйному темпераменту. Так что лучше не рассказывай про этих «псов» нашей дорогой леди Валерии. Пускай она думает, что вы все – только жертвы мутаций, но никак не продукт отработанной технологии.

Рядом с трупами обнаружилось оружие – массивные нескладные конструкции, стреляющие небольшими, размером с палец, ракетами. Магазины были почти полны, и Кай отложил эти «ракетницы» в сторону, хотя и понимал, что пользоваться ими сможет, пожалуй, только он сам: каждая такая штуковина весила под два десятка килограммов. Матерясь на чем свет стоит, он стащил трупы во двор и зашвырнул в салон «Бентли», сорвав перед этим крышу.

В чулане каретного сарая Больт нашел пару лопат. Сложив их в автомобиле, он уселся за руль, а Кай нырнул под радиатор с заводной ручкой.

– Будь внимательна, – сказал он Валерии. – У меня, откровенно говоря, дурные мысли. Но об этом потом.

Двигатель завелся с пол-оборота.

– К морю, – решил Кай. – Зароем этих уродов на пляже, и через пару дней прибой смоет все следы могил.

* * *

– Лери, приди в себя! – Кай затряс скрючившуюся в кресле женщину за плечо. – Лери, мы должны срочно предупредить Лизмора о том, что случилось! Ты понимаешь, что я говорю? У него тот же самый канал и ему грозит опасность!

Валерия облизала пересохшие губы и поднялась. Ее глаза были пусты, словно она находилась за границами этого мира.

– Ты знаешь его частоту? – продолжал Кай, бегая вокруг нее. – Где твой «Марджори»?

– Да, – глухо произнесла Валерия, – я знаю. Я все знаю. Сейчас, обожди минуту.

Сгорбившись, как старуха, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж. Больт проводил ее белыми от ужаса глазами и повернулся к Каю:

– Я никогда бы не подумал, что эта женщина может прийти в такое состояние. Что с ней?

– Похоже, Кирби был ей дорог, – сморщился Кай. – Конечно, она это тщательно скрывала, но – знаешь, как это бывает у стареющих красавиц?

Больт зачем-то пригладил волосы и сел на стул посреди гостиной. Он выглядел не усталым, а скорее каким-то опустошенным, словно из него вынули душу. Впрочем, то же самое можно было сказать и про Кая.

Харкаан стоял посреди комнаты, тупо разглядывая стол с графином и парой бокалов, один из которых был наполовину полон красным вином. По большому счету, ему уже все было безразлично. Он присел на столешницу, схватил недопитый бокал и вылил в рот его содержимое. События последних часов ввергли его в состояние полнейшей апатии.

– Гюнтер, – произнес он, не оборачиваясь, – если тебе не трудно, разыщи Лока. Я подозреваю, что он наверху, со своим братом. Позови его сюда.

Больт молча встал и двинулся по лестнице. На площадке второго этажа он разминулся с Валерией, которая уже держала в руках черную трубку «Марджори».

– Ну? Ты помнишь частоту? – спросил Кай, когда она спустилась вниз.

– Зачем мне ее помнить, – отозвалась женщина, – ее помнит сам аппарат. Сейчас, я все найду в его памяти… ну, вот. Отправлять вызов?

– Да, немедленно. Насколько я понимаю, Лизмор всегда таскает с собой свою «говорилку». Он связан не только с нами.

«Марджори» тихонько запищал, свидетельствуя о постоянных попытках выйти на связь с анонимным объектом, ожидающим на заданной частоте. Кай вздохнул и вытащил из портсигара последнюю сигарету. Аппарат продолжал жалобно пищать.

– Да что же ты, черт тебя подери?.. – прошептал Кай.

Валерия перенабрала команду вызова. Ответом было все то же пищание. Наконец через пару минут, когда Кай уже начал отчаиваться, «Марджори» радостно взвизгнул. Кай поспешно выхватил аппарат у Валерии.

– Хай, Лизмор! Лизмор?..

В ответ он услышал длинную фразу, насыщенную почти незанакомым ему кирклендским матом. Отдышавшись, Кимбол продолжил более цивилизованно:

– Вы что, не могли найти другого времени? Вы буквально сняли меня с женщины, милорд!..

– Я не мог найти другого времени, – помимо воли хихикнул Кай. – Потому что… – Он тяжело вздохнул и сделал паузу, подбирая слова. – Потому что случилось несчастье.

– Что?! Вы?..

– Нет, пока еще не я. Слушайте меня внимательно: как я понял, ваш канал в старт-эпохе раскрыт стражей «грандов». Кирби, который сунулся к своим с новой партией товара, был убит. Вместе с ним погибли все, кроме Лока, который дежурил на местном модуляторе. Двое стражников ухитрились прорваться сюда, но леди Валерия упокоила их на месте. Теперь… – Кай помедлил, – нас осталось четверо.

– Погибли все… – как автомат, растерянно повторил Лизмор.

– Да, погибли все. Вы понимаете меня? На том «конце провода» – засада! Вы отрезаны от старт-эпохи, там вас ждут!

Лизмор тяжело задышал. Кай хорошо слышал, как он потянулся за стаканом и шумно глотнул.

– Прошу прощения, это не стража, лорд Кай. Я хорошо знаю, кто это натворил, но в данной ситуации я совершенно бессилен. Хм-мм… Ну что ж, значит, мне придется остаться здесь навеки. Может быть, оно и к лучшему. Мои люди тоже не особенно рвутся домой.

– Я ценю ваше хладнокровие, дружище. Но это еще не все.

– О Бездна! Что же еще?

Кай вздохнул и принялся в очередной раз пересказывать историю, случившуюся на египетском побережье. Лизмор слушал его не перебивая и время от времени с шумом прикладывался к вину.

– И вы считаете, что это не случайность? – спросил он, когда Кай наконец умолк.

– Боюсь показаться паникером, но мне начинает казаться, что беда с Кирби и прочими тоже не случайна. Случайности, запрессованные в такой короткий промежуток времени, выглядят слишком подозрительно. Вы думаете иначе?

Лизмор долго молчал.

– Давайте-ка вот что, – глухо заговорил он после паузы, – в ваш истребитель сядут четверо?

– В принципе, да, тем более что Лок с Валерией довольно субтильны. Вы предлагаете эвакуацию?

– Пока нет: я просто хочу сказать, что вам не следует разделяться. Я имею большие сомнения насчет вашей версии, но… – Лизмор вновь сделал глоток, и Кай подумал, что он, наверное, пьет прямо из бутылки. – Но все же отбрасывать ее не стоит. В рубке «Дельты» вы, вероятно, неуязвимы?

– Разумеется. В худшем случае я уйду из атмосферы и смогу обороняться от кого угодно. У меня полностью заряжены все батареи.

– Ну, речь сейчас не о батареях. Я хочу, чтобы вы прибыли ко мне в гости, причем немедленно.

– Где вы находитесь?

– Я в окрестностях Тулона, сейчас это место вполне безопасно. Я наведу вас, как тогда, в Пикардии.

– Мы не можем вылететь прямо сейчас – нам нужно похоронить беднягу Кирби. О Бездна, какая жуткая ночь! Давайте-ка часа через два, не раньше.

– Через два часа начнет светать. Ну, ладно, будь по-вашему.

Отключив «Марджори», Кай повернулся к Локу, которого привел Больт.

– Тебе следует проститься с братом, – сказал он.

Глава 7

– Под нами какие-то огоньки. – Больт, подавив зевоту, потянулся в кресле и с любопытством уставился в полукруглый экран, показывающий нижнюю полусферу.

Кай врубил видеополе, чтобы посмотреть себе под ноги.

– Корсика, – равнодушно сообщил он. – А ты чего не спишь?

– Не хочу. – Больт все-таки зевнул, потирая красные глаза. – Я уже не усну сегодня.

Харкаан пожал плечами и зачем-то оглянулся. За его спиной в узких складных креслицах дремали Лок с Валерией. Кай подумал о том, что гибель Кирби была потерей для обоих, но потерей, кажется, слишком разной. Если с Валерией все было более-менее ясно, то отношения братьев всегда были для Кая загадкой. Ему приходилось видеть Лока несчастным, и всегда это было как-то связано с Кирби.

Кай расслабил мышцы спины. Его кресло послушно изменило форму, обеспечив, как всегда, максимальный комфорт выбранной позы.

«А ведь я, – вдруг сказал он себе, – я тут теперь за „папу“. Глупости, мне еще никогда не приходилось нести такую ответственность за людей, а теперь – пожалуйста. Лери, кажется, просто старая истеричная баба, от Гюнтера толку тоже немного. Лок – загадка: сколько я его знаю, а до сих пор не могу составить определенного мнения».

Далеко внизу появился контур французского берега. Не выключая видеополя, Кай машинально нащупал нужный модуль пульта и выдал команду на пологое снижение. Красные циферки, висящие в иллюзорном пространстве возле его левого локтя, указывали расстояние до маяка. Сейчас «Дельте» оставалось около трех минут полета на заданной скорости. Машина должна была пройти чуть восточное Тулона, снизиться и опуститься в гористой местности в полусотне километров от побережья.

Кай вздохнул. Небо за его спиной начало светлеть; он не любил летать днем, сам толком не зная, почему. Парение в ясной ночи, под черным куполом звездного неба будило в нем туманные, давно забытые чувства – восторг и ярость полета в бескрайнем пространстве, насыщенном мириадами живых, пульсирующих глаз – глаз Бездны.

«Дельта» пересекла линию побережья. Где-то по левому борту остались гаснущие огоньки рассветного Тулона, внизу промелькнул какой-то крохотный городок, и суша стала отчетливо подниматься, из предутренней дымки прямо по курсу неторопливо выползали заросшие лесами горы.

– Садимся, – сказал Кай, переходя на ручное управление. – Буди пассажиров.

Истребитель мягко опустился в сероватое марево осеннего тумана. Мудрая аппаратура сделала картинку более приемлемой для человеческого глаза: Больт отчетливо видел, что Кай сажает машину на ровный луг в сотне метров от большого, заросшего ползучим вьюном строения, но, когда раскрылся люк, он оказался в еще темной сырой мути, скрывавшей в себе и луг, и замок, и недалекие зеленые склоны. Это было настолько неожиданно, что гауптман недоуменно крякнул и снова сунул голову в рубку, чтобы точнее сориентироваться, куда идти.

Из тумана появилась уже знакомая фигура Лизмора в небрежно накинутом на плечи летнем пальто.

– С прибытием, герр Больт, – произнес он на своем певучем немецком, приподнимая над головой тирольскую шляпу с перышком. – Как добрались?

– Благодарю, – чихнул в ответ Больт, – дьявольщина, ну у вас и туман!

– Рассвет, – натянуто улыбнулся Лизмор. – Лорд Кай, вы в порядке?

– Если не считать того, что я близок к умопомрачению. – Кай помог заспанной Валерии спрыгнуть на мокрую траву.

– Ну, раз вы шутите, значит, дело не так уж плохо. – Лизмор перешел на родной язык. – Миледи?..

– Миледи, вероятно, будет спать, – ответил за нее Харкаан, – равно как и Зорган. А мы… Я надеюсь, у вас есть кофе? Настоящий бразильский кофе?

– Желудей не держим, – почти обиделся Лизмор. – Идемте в дом.

– Кому принадлежит эта усадьба? – не без удивления поинтересовался Кай.

– Одной моей любовнице, милорд. Вам не следует ни о чем беспокоиться: здесь нас точно никто не достанет. Сюда ведет одна-единственная дорога, так я ее на всякий случай заминировал.

– Ого! И чем, если не секрет?

– «Слезы дракона», милорд. Слыхали?

– Вы радикально остроумны, старина, – хмыкнул Кай, представляя себе, что произойдет с непрошеными гостями, рискнувшими сунуться на дорогу, прикрытую таким образом. «Слезы дракона» представляли собой малонапряженный полевой эмиттер психотронного действия: человек, угодивший в сферу его действия, неизбежно пугался до расслабления кишки и бежал ко всем чертям, напрочь забывая о том, куда он вообще должен был попасть.

Лизмор провел гостей в готически просторный холл старинного дворца, передал Валерию и Лока подбежавшей девушке-служанке и взмахнул рукой, предлагая садиться в кресла перед сонно тлеющим камином. Через минуту он появился с большим подносом, на котором красовались кофейник, чашки и коньяк.

– Я свихнусь от алкоголя, – пожаловался Кай. – Хотя, если бы не он, я бы свихнулся еще раньше. Что-то слишком много событий, дружище!

Лизмор молча кивнул и уселся в кресло.

– Итак, вы считаете, что несчастье, происшедшее с Зорганом и его людьми, тоже связано с деятельностью лойта? – спросил он, наливая себе кофе. – А вам это не кажется слишком уж фантастичным?

– Фантастичным мне кажется присутствие британского полковника на побережье, – буркнул в ответ Кай. – Объясните мне, что он мог там делать?

– Да все, что угодно. Перепил за картами, поехал проветриться. Мало ли что. Видите ли, – Кимбол отхлебнул из чашечки, пожевал губами и поднял на Кая меланхолично-непроницаемые глаза, – я почти уверен, что провал с нашим делом в старт-эпохе вызван совершенно земными и банальными причинами. Клан Кирби имел и имеет целую кучу завистников – не забывайте, пожалуйста, про его последние успехи! Я ведь там был, я хорошо представляю себе ситуацию. Его просто-напросто сдали. Точно так же, как вас сдал этот араб в Египте. Мотивация наверняка разная, а результат один.

Кай вдруг почувствовал, что спокойствие Лизмора начинает его бесить. Черт возьми, люди погибли, люди! – а он рассуждает так, словно речь идет о мизерном карточном проигрыше.

«Уймись! – одернул себя Кай. – Это ты распустился, а с ним-то как раз все в порядке. Он что, виноват?»

– Скажите-ка, старина, – негромко проговорил он, – а вы знали, что земные власти плюют на седьмую статью Кодекса Хрембера?

Лизмор понял его с полуслова.

– Да, – сказал он, заметно помрачнев. – Знал. Я что, обязан был отчитаться перед вами?

– Нет, – пожал плечами Кай. – Извините, но вы меня неправильно поняли. Я вовсе не хотел обвинить вас в чем-либо: моя резкость объясняется тем шоком, который я пережил, когда Лок Зорган пояснил мне, отчего прорвавшиеся стражники выглядят так… так странно. Вы же понимаете, что я разбираюсь в формах и причинах тех или иных мутаций нашей расы.

– Земля нарушает Кодекс не только в седьмой статье, – невесело усмехнулся Лизмор. – Но что с того? Планета умирает. Биосфера несколько восстановилась, но люди скорее всего не имеют будущего. Через сто-двести лет падут последние города, и на их развалинах будут плясать голые дикари со стальными дубинами.

Кай почти залпом выпил чашку ароматного кофе и налил себе еще. Сидящий рядом с ним Больт внимательно слушал их разговор. Усталость и сон слетели с его лица, оставив лишь легкую бледность да красноту вокруг глаз: он и в самом деле держался, не обнаруживая желания спать.

– Я думаю, что обсуждать вопросы применения Кодекса нам сейчас ни к чему, – продолжил Лизмор. – У меня есть новости из Англии.

– Наконец-то. – Кай выпрямился в кресле и нетерпеливо завертел шеей. – Ну, и что ж вы молчите?

Кимбол поднялся, подошел к камину и взял с его мраморной полки небольшую картонную папку. Следя за его движениями, Кай машинально остановил взгляд на старинных каминных часах в массивном бронзовом корпусе, украшенном ангелами и витиеватыми литыми завитушками. Стрелки показывали четверть первого, и до Кая не сразу дошло, что хронометр просто-напросто стоит.

– Здесь напечатано по-английски, – произнес Лизмор, доставая из папки лист бумаги с каким-то текстом, – но я буду для вас переводить. Итак… В конце августа нынешнего, тысяча девятьсот сорок первого года профессор Линдеман, один из ведущих британских специалистов, доложил премьеру о неслыханных успехах, достигнутых группой ученых в работе над проектом «Тьюб-Эллойс». Существует также мнение, что ряд проблем, еще несколько лет назад воспринимавшихся как неразрешимые, может быть успешно преодолен в рекордно короткие сроки. Сэр Дж. А., ответственный за координацию действий технических комитетов, вовлеченных в разработку проекта, весьма оптимистично заявил, что практическое осуществление имевшихся планов будет возможно уже в следующем, тысяча девятьсот сорок втором году…

Лизмор умолк. Несколько секунд Кай сидел с отсутствующим выражением лица, потом резко вскинулся, едва не свалив коленом свою чашку:

– Вы считаете, это то, о чем мы говорим?

– Проект «Тьюб-Эллойс», – очень тихо ответил Кимбол, – это атомная бомба. Всего два года назад, в тридцать девятом, ни один физик планеты не мог сказать, возможно ли ее создание в принципе. Сегодня она практически готова. Самое интересное – это то, что никто из ведущих ученых не заявил о каких-либо выдающихся открытиях, способных перевернуть всю ситуацию с теоретической стороной вопроса. Бомбу создали малоизвестные спецы «второго плана», никогда не считавшиеся серьезными разработчиками.

Кай вытащил из лежавшей на столе коробки «гавану», понюхал ее, меланхолично отгрыз кончик и потянулся в карман за зажигалкой.

– И что же мы можем сделать?

– Пока – ничего. – Лизмор вернулся в кресло и изящно поднес к губам чашку. – Но так будет не вечно. Подумайте, решатся ли англичане на применение бомбы, зная, что чем-то подобным располагает Германия?

– Англичане решатся, – скривился Кай, – они ненавидят немцев настолько, что…

– Давайте не будем мыслить эмоциональными категориями! – резко перебил его Лизмор. – Тем более что я уже успел заметить вашу слепую ненависть ко всему, что хоть как-то связано с Британией. Вашу, а не английскую. Хотя, конечно, в Англии ее тоже хватает. Подумайте – почему в этой войне не применяются, к примеру, боевые газы? Да потому, что они имеются у обеих сторон, принимающих участие в конфликте. Газы – штука дьявольски противная, и никому не хочется быть в этом деле первым. То же самое должно быть и с атомной бомбой.

– Ну-ну-ну! – фыркнул Кай. – Где же в таком случае смысл? Я хочу сказать, какой смысл было все это затевать? Наш приятель лойт оказывается в патовой ситуации: бомбу он сварганил, а применять ее проклятые букашки-человечки – не хотят!

– Вот об этом-то я и думаю. Эта проблема не дает мне покоя, но пока я и сам не могу найти решение… Очень похоже на то, что правительства не захотят играть с огнем.

– Значит, «одержимые» станут яростно искать способы как-то повлиять на ситуацию, вплоть до непосредственного нажима на тех, кто будет принимать принципиальное решение.

– Вы забываете сущность демократии, – рассмеялся Лизмор, – здесь решения принимаются толпой, чтобы потом невозможно было найти виновных. Очень, кстати говоря, остроумный ход. «Кто сказал „да“? Я? А вы, а вы?!» Людей, единолично принимающих принципиальные решения, попросту не существует.

– Да, мне все-таки больше нравится рейх, – пробурчал Кай, – хотя я никогда не был тоталитаристом. Я просто люблю порядок и ответственность. Вот Англия – вроде как монархия, а толку-то? Раз решения принимает «толпа», отвечать действительно некому. Но мы отклонились от темы: я прилетел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать гримасы демократии. Кстати, а кто же такой этот таинственный «Дж. А.», о котором говорится в вашем документе?

– Вы просите слишком многого. Я не знаю, о ком идет речь, более того, возможно, что настоящие инициалы этого человека – вовсе не «Дж. А.», а какие угодно другие. Англичане – мастера шифровать все на свете.

– Да, особенно надписи на туалетах…

Лизмор встал из кресла и задумчиво прошелся по комнате.

– Мне кажется, что вам необходимо отдохнуть, – мягко, но все же настойчиво произнес он. – Мы продолжим разговор во второй половине дня, милорд. Может быть, у меня появятся еще какие-нибудь новости.

Кай вежливо поклонился в ответ и поднялся. Спал он как убитый – благо не ложился более суток. В час пополудни в двери отведенной ему спальни кто-то деликатно поскребся. Кай, уже выспавшийся и пребывавший в состоянии сладкой полудремы, поспешно вскочил, набросил на плечи висевший на спинке кресла халат и отпер дверь. На пороге стояла Марианна Курбе, одетая горничной – в белом передничке поверх скромного темного платья и неизбежных черных чулках, обтягивавших ее несколько полноватые ножки.

– Господин будет ждать вас внизу, – запинаясь, произнесла она по-немецки. – Все готово к обеду.

– Спасибо, – кивнул Кай.

Выглянув в окно спальни, которое выходило на лужайку, он увидел, как водитель Йорген суетится вокруг белого летнего стола, водруженного напротив парадного входа. Через минуту к нему присоединилась и Марианна с каким-то подносом. На краю луга опытный глаз Кая распознал едва видимые контуры ставшего прозрачным истребителя. Он улыбнулся: нормальный человек его разглядеть не мог, – и отправился умываться.

Через несколько минут Кай спустился вниз. На нем красовался мундир полковника Люфтваффе с оторванной петлицей, любезно презентованный Лизмором в Пикардии; отправляясь к нему в гости, Кай распорядился собрать на всякий случай чемоданы с одеждой.

Лизмор уже сидел за столом. Рядом с ним счастливо щурилась на солнце белокурая, хрупкая, словно лицеистка, молодая женщина в светлом платье. При виде щеголевато подтянутого Кая она недоуменно распахнула густо-синие глаза.

– Вы – немец? – спросила она с очаровательной непосредственностью.

– Нет-нет, – смеясь, вмешался Лизмор, – нет, моя дорогая, лорд Кай – вовсе не немец. Просто сейчас ему хочется выглядеть воинственным. Мадам Ленуар, милорд.

Кай изящно нагнулся, приложился губами к теплой сухой ладони подруги Лизмора и уселся в легкое деревянное кресло.

– Все остальные еще спят? – поинтересовался он, оглядывая вазочки с фруктами и серебряные судки, под крышками которых скрывалось, кажется, что-то вкусное.

– Одеваются, – лениво улыбнулся Кимбол. – Хотя боюсь, что обед успеет простыть.

– Для меня – завтрак, – уточнил Кай.

Вскоре появились и остальные. Валерия, сумевшая смахнуть с себя подавленное состояние, выглядела как обычно – подтянутая, ухоженная женщина без возраста, сияющая улыбкой опытной обворожительницы. Правда, как заметил про себя Кай, сейчас в ней довольно остро чувствовалась характерная сухость кадрового офицера, совершенно не свойственная земным женщинам. Больт был одет в дорогой светло-бежевый костюм и несколько смущался. Лок, вышедший последним, походил на порядком измотанную кокотку, пережившую не лучшую в своей жизни ночь. Эти наблюдения изрядно позабавили Кая, и он приступил к еде в превосходном настроении.

В течение обеда Лизмор не торопился говорить о деле – он часто и беспричинно смеялся, отпустил несколько довольно специфичных шуток, понять которые смогли только Кай с Валерией, и вообще вел себя довольно развязно. Его подруга, встречавшая каждую остроту бессмысленной улыбкой олигофрена, удалилась сразу же после десерта, даже не выпив кофе. Лизмор проводил ее задумчивым взглядом, почему-то облизнулся, напомнив этим Каю довольного кота, – и неторопливо потянулся за сигарой. Лок тем временем мрачно налил себе уже третий по счету бокал шотландского виски.

– Как вы знаете, я обещал проследить за тем самым поездом, – начал Кимбол после многозначительного молчания.

– Да, – зашевелился Кай, – и что же?

– А то, что после долгих мытарств состав, шедший под охраной молодцев из лейб-штандарта СС «Адольф Гитлер», прибыл наконец в Тулон…

– Простите, – вкрадчиво произнес Кай, – вы, вероятно, ошиблись. Личная охрана фюрера не может отвлекаться на сопровождение поездов. Если, конечно, в этом поезде не едет сам Гитлер.

– Гитлером там и не пахло, – усмехнулся Лизмор. – А уж насчет того, кто и что сопровождал, не спорьте, я знаю, что говорю. Не может быть никакого сомнения: состав охранялся отборными эсэсовцами. Правда, в Тулоне они исчезли и вместо них появились парашютисты Люфтваффе, переодетые французскими легионерами. Но, вы знаете, оттого, что на них напялили эти кастрюли с козырьками, рожи «паршей» из остатков 7-й авиадесантной дивизии не стали менее арийскими.

– Откуда вы все это знаете? – изумился Кай.

– Милорд, я ведь нахожусь здесь далеко не первый день. Я знаю столько всего, что иногда становится тошно. Разумеется, добыть всю эту информацию было совсем не просто, но мне это удалось.

– Значит, – неожиданно подал голос Больт, – все это дело находится под непосредственным руководством самого Геринга. Кай, ты, наверное, слышал о том, что Толстяк очень хочет стать выше небес?

– Да, получается, что так, – согласно буркнул Харкаан. – Вообще, Торн говорил мне, что именно Люфтваффе занимаются всеми разработками в области нового «супероружия». Наверное, существует некий центр, из которого и тянутся нужные нам ниточки.

– Исследовательских центров, занимающихся разными суперпроектами, в рейхе несколько, – ответил Лизмор. – Это усложняет мою задачу: я до сих пор не смог понять, какой именно работает по программе, аналогичной британскому «Тьюб-Эллойс». Странное дело, но Германия сегодня разрабатывает целый фейерверк идей – от баллистической ракеты до совершенно фантастического стратосферного бомбардировщика с прямоточными двигателями огромной мощности. То ли фюрер и в самом деле сумел найти невероятных гениев, намного опережающих свое время, то ли здесь опять работает лойт.

– Скорее первое, – отмахнулся Кай. – Вы не думайте, что матка несет прямо-таки тысячи активных «горячих» полевых «отростков». Нет… насколько известно, активных не так уж и много, они не стали бы распыляться. Там, я думаю, каждый на своем месте.

– Да? – загадочно поднял брови Лизмор. – А что вы скажете на это?

Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил нечто, напоминающее собой треугольную пластинку слюды. Подняв поблескивающий треугольник на несколько сантиметров от стола, Лизмор разжал пальцы: «слюда» мягко спланировала на белое дерево и тотчас развернулась, будто сложенный конверт, превратившись в двустворчатый инфорбокс с топографическим стереодисплеем. Больт недоуменно моргнул и вытянул шею, рассматривая диковинный прибор.

– Этой модели полсотни лет, – успокоил его Кай. – Детские игрушки…

– А я люблю именно эту, – обиделся Кимбол. – Удобная штука. Итак: полковник Марк Аллен Рейнольдс, третий сын баронета Рейнольдса из… ну, это неважно. Интересно вот что: закончил Кембридж по физическому факультету, занимался вопросами, связанными с теоретикой тяжелых элементов. С тридцать второго года – в армии. Теперь глядите-ка: последнее его назначение – Гибралтар, куда он должен был прибыть в начале сентября этого года!

– Гибралтар? – не поверил своим ушам Кай. – Что-то я уже устал удивляться, старина. Что же он в таком случае делал в Александрии? Как он вообще там оказался?

– Ну, оказался он там скорее всего самолетом. Вопрос в другом: за каким дьяволом его послали в Гибралтар? Он не моряк, он не артиллерист, он даже не имеет отношения к каким-либо колониальным войскам. Зачем же он нужен на Скале? С таким же успехом его могли послать куда-нибудь в Родезию…

– А может быть, в британской армии два полковника Рейнольдса?

– Полковник – один. Есть еще капитан, но вот полковник только один. Да и инициалы совпадают. Вы же мне точно сказали: «Марк А. Рейнольдс». Или вы ошиблись?

– Бездна с вами! Конечно же, нет. Но опять-таки, каким ветром его занесло в Египет? Не мог же он следовать в Гибралтар через Александрию?

– Все может быть, милорд. Видите ли, я не знаю, откуда он следовал.

Кай расстегнул галстук. Лизмор смотрел на него спокойными, чуть насмешливыми глазами, и он вновь, в который уже раз, почувствовал его громадное интеллектуальное и, главное, – информационное превосходство.

«Проклятье, – нервно подумал он, – откуда у этого крестьянского сына столько мозгов? Как такое может быть? И откуда, в конце концов, эта его проклятая способность везде чувствовать себя хозяином положения?»

Сейчас ему страстно хотелось, чтобы рядом с ним сидел большеголовый, седой старик Новарра: воинственный мудрец, знающий ответы на все вопросы бытия и способный объяснить все на свете. Кай ощущал себя явно не готовым к решению проблем такого уровня. По большому счету, он всегда был лишь полевым рубакой, пилотом-асом, но уж никак не специалистом стратегического эшелона, способным командовать войсками и видеть дальнюю переспективу, не сверяясь с картами. Кай прекрасно понимал, что ему нельзя доверить даже легион, разве что на час, в разгаре боя, когда все более-менее понятно и никакого управления от командира практически не требуется.

– Давайте условимся, – произнес он, отхлебнув кофе, – что вы перестанете говорить загадками и ставить меня таким образом в дурацкое положение. Вы хотите сказать, что Рейнольдс прилетел в Египет не из метрополии? Он был где-то в колониях?

– Да я не знаю, где он был! – искренне возмутился Лизмор. – Я только предполагаю…

– Ну, ладно. И все-таки: что ж ему надо было в Гибралтаре? Что бы он там делал?

– А что делает вагон с ураном в Тулоне? Если его готовят к отправке, то куда? И зачем?

– Во Французскую Северную Африку, – резко произнес Больт. – Если бы его готовили к отправке на Дакар, он пришел бы в Брест. Какой идиот стал бы гнать его через тот же Гибралтар, если есть возможность этого не делать? Нет, он останется в Средиземноморье.

– При чем тут Дакар? – ошарашенно спросил Кай.

– А при чем тут Тулон? Если бы груз готовили к отправке куда-либо, кроме французских территорий на Североафриканском побережье, он пошел бы скорее всего через Марсель. Тулон просто кишит английскими агентами, это знает каждый дурак, и, раз уж командование Люфтваффе решилось гнать груз именно через эту базу, он пойдет на французском корабле – и во французский же порт.

– Какой университет вы заканчивали, герр Больт? – тихонько поинтересовался Лизмор.

– Гейдельбергский, – отмахнулся гауптман. – Но это к делу не относится… Лучше подумайте: что такого интересного может ждать нас в Гибралтаре?

Лизмор скрестил на груди руки и несколько минут задумчиво глядел на зеленоватое сияние дисплея своего инфорбокса.

– На Скалу мне не пробиться, – признал он. – Это, к сожалению, не тот случай. Хотя я допускаю, что там действительно может быть нечто любопытное. Кстати, вот вам еще одна загадка: этот странный состав формировался в Чехословакии. Потом его гнали через рейх в северную Францию; вам не кажется, что более идиотский маршрут придумать трудновато?

– Может, они хотели кого-то запутать? – вступила в разговор Валерия.

– Кого? Самих себя?

– По всей вероятности, – начал вдруг вещать Больт, и все тотчас же повернулись к нему, – существует какой-то сговор между верхушкой рейха и петэновским правительством. Без этого никакой германский груз в Тулон не пришел бы, это должно быть ясно.

– Другое дело, – подхватил Лизмор, – что все подобные вопросы решает, в общем-то, не Петэн, а адмирал Жан Дарлан, связанный с немцами довольно крепко. Но все внимание Дарлана сосредоточено на Дакаре – особенно после прошлогодней попытки союзников высадить там десант.

– Неверная посылка, – перебил его Больт. – При чем тут Дакар? Скорее всего речь должна идти о каких-то алжирских портах!

– Кстати, а груз-то еще здесь? – вмешался Кай.

– Утром был здесь. Пока его даже не начали грузить, более того – никто не знает, когда это произойдет.

– Ну, это не удивительно. Я думаю, что руководство проекта приняло соответствующие меры по обеспечению секретности. Но послушайте, Лизмор: вы не в курсе его перемещений в пределах рейха?

Кимбол сморщился и потянулся за кофейником.

– Увы, – признался он. – В рейхе-то мы его и потеряли. Именно поэтому, кстати, я и вызывал вас в Шони. У меня не было твердой уверенности, что это именно тот странный секретный состав, привлекший мое внимание в Чехословакии. Все вроде совпадало, но я хотел получить какие-то гарантии. Откровенно говоря, я не слишком надеялся на вашу помощь: это была чистейшей воды импровизация, но, как видите, она сработала. Во Франции мы его уже не упускали из виду.

Лизмор бросил взгляд на часы и хлопком сложил свой инфор.

– Я вынужден вас покинуть, – сказал он, – в Тулоне меня ждет один человек. Я вернусь ближе к вечеру. Дом остается на вас, милорд. Постарайтесь не обижать малышку Марианну.

Кай улыбнулся и согласно кивнул. День выдался теплым, осень, в отличие от туманного горного утра, не ощущалась вовсе – глядя в спину удаляющегося Лизмора, Кай подумал, что и сам не отказался бы от прогулки в автомобиле.

Через несколько минут из-за дворца выехал громоздкий чемоданообразный «Деляж» с откинутым верхом. За рулем машины сидел Йорген. Он подогнал автомобиль к парадному подъезду, заглушил мотор и вольготно откинулся на спинку дивана, попыхивая сигарой. Разглядывая шедевр французской промышленности, устаревший еще до его появления на Земле, Кай подумал, что отношения между Лизмором и его шофером выглядят довольно панибратскими. Интересно, хмыкнул он про себя, а как на это смотрит аристократичнейшая мадам Ленуар?

– У него довольно странная подруга, – словно прочитав его мысли, сказал вдруг Лок.

– Ты хочешь сказать, что она похожа на полную дуру? – повернулся к нему Кай.

– Она? – Лок скептически фыркнул и поднес к губам бокал с виски. – Она умнее нас всех. – Он глотнул, поморщился и потянулся к пепельнице за оставленной там сигарой. – Но тут не все так просто.

– Мне не всегда понятен ход твоих мыслей, – честно признался Кай.

– Еще бы, – вяло отреагировал Лок.

Валерия сочла необходимым криво улыбнуться. Ее отношения с Локом носили характер вооруженного нейтралитета – попросту говоря, пока они старались не замечать друг друга, но Кай боялся, что это может закончиться неприятностями. Он уже понял, что леди Валерия – совсем не та стальная дама, которую он знал когда-то. Жизнь порядком пожевала ее, и она может сорваться в любую секунду. Она могла успешно скрывать свои неврозы от столичного командования, но Кай сумел распознать их за довольно короткий срок. С первых же дней пребывания в Италии она показалась ему непривычно поспешной и даже какой-то издерганной; события вчерашней ночи окончательно убедили его в том, что леди Валерия не без труда контролирует свои эмоции. Глядя на нее, он испытывал чувство легкого злорадства. Ему ничего не грозило, она же – в случае малейшей неудачи – могла загреметь в отставку, чтобы вернуться на свою ненавистную захудалую планетку, с которой еле вырвалась в далекой юности.

Кай уже знал, что он будет делать, когда все это закончится. В Европе ему искать было нечего; война прекратится еще не скоро, а воевать он уже устал до чертиков. Следовательно, нужно отправляться куда-нибудь в ту же Аргентину, а потом, пользуясь послевоенным бардаком, перебираться в Штаты. Там его ждали нормальные автомобили, симпатичные девушки и какое-то подобие покоя.

В том, что жуткая охота закончится для него благополучно, Кай был уверен на все сто. В конце концов, говорил он себе, я не какой-нибудь котенок, чтобы меня топили всякие уроды! Ему оставалось жить лет шестьдесят – следовательно, их нужно было прожить с максимальным комфортом.

«Деляж» зафыркал мотором, и Кай машинально повернул голову. В автомобиль садились Лизмор, одетый в дорогой серый костюм, и его миниатюрная пассия с белым зонтиком.

– Он замечательно приспособился к эпохе, – с некоторой досадой заметила Валерия.

– Знаешь, – негромко произнес Кай, – мне все время кажется, что он не совсем тот, за кого себя выдает. Для кирклендского фермера в нем слишком много лоска. Настоящего лоска – такого, который приобретается за столетия. Ты не обращала внимания?

– Наверное, я его мало знаю, – усмехнулась Валерия, – потому что мне так не кажется. Ты что же, хочешь, что бы я проверила его прошлое?

– Скорее всего ты узнаешь, что пехотного лейтенанта по имени Лизмор Кимбол никогда не существовало в природе, – задумчиво улыбнулся Кай, провожая взглядом удаляющийся в долину автомобиль. – С ним что-то не так. И, как говорит Лок, с его подругой тоже.

– Если она играет, – хмыкнул с другого конца стола Больт, – то эта игра не выглядит дешевой. Но Локу, как я понимаю, виднее.

Зорган поднял на него свои меланхоличные темные очи и медленно провел по губам острым алым языком. Заметно смутившись, Больт поспешил наполнить свою рюмку коньяком и отправить ее в глотку. Кай не в первый раз видел, что глаза Лока действуют на летчика подобно глазам кобры: Больт испуганно прятался в себя, но, завороженный, начинал незаметно улыбаться, старательно скрывая лицо от посторонних. Не будь гауптман таким, как сам он выражался, «ученым червем», Зорган уже добился бы своего – впрочем, Каю казалось, что это и так неизбежно…

Кай пригубил вино, крепко стиснул зубами сигару и с довольным видом откинулся на спинку легкого кресла. Горный воздух действовал на него умиротворяюще, хотелось просто сидеть, потягивать вино и ни о чем не думать. Он не отказался бы от хорошей книги или хотя бы парижского журнала, но не знал, есть ли в доме что-то подобное. Спрашивать Марианну ему почему-то не хотелось.

Резной хрустальный графин на столе влажно светился красным вином. Кай сделал еще глоток, бросил в рот пахучую пластинку мягкого сыра и обвел взглядом сидящих рядом с ним. Валерия, подтянутая, словно в строю, с запавшими вдруг щеками, стеклянно глядела на густо-зеленый плюш лесов, укрывший склоны вокруг дворца. Кай поймал себя на мысли, что сейчас в ней отчетливо виден настоящий генерал – властный, вросший в свою власть и ответственность за дело, но стоит ей повернуться, посмотреть на кого-либо из них, и она снова превратится в прекрасную, нездешне лощеную женщину без намека на груз прожитых лет.

Лок безразлично потягивал дымчатый скотч, заедая каждый глоток тонким ломтиком сырокопченой, с белыми вкраплениями жира, лоснящейся на солнце колбасы. Сидевший напротив него Больт почти физически ощущал изредка скользящие по своему лицу взгляды и непритворно ерзал худым задом по креслу, не зная, куда деть свои глаза. Кай грустно улыбнулся и подлил себе вина из графина. «Нас четверо совершенно разных людей, – сказал он себе. – Практически невозможно понять, что же в самом деле нас объединяет, но именно здесь, на лужайке перед этим древним, по-германски горным дворянским гнездом, мы представляем собой единую, довольно организованную силу. Случись нам вступить в сражение, мы будем драться друг за друга, ни разу не вспомнив про ту пропасть противоречий, которая разъединяет нас в другой, нормальной жизни».

Кай не удержался от негромкой усмешки. Ответом ему был твердый вопросительный взгляд резко повернувшейся к нему Валерии.

– Легион потерянных душ, – сказал он на саргонском диалекте. – Мы, все. Да, нет?

Валерия коротко дернула уголками губ.

– Сегодня, – ответила она. – Потому что завтра – уже нет. Завтра снова придется делать выбор.

– Я сделал давно.

– Тебе так кажется – сейчас. Потом все будет иначе.

– Мне уже не придется. Ты сама знаешь. Нет?

Валерия отвернулась. Кай победно хмыкнул, потянулся к своему бокалу. Он не был уверен, что в финале она откажется от добавочного приза. Этим призом был он, лорд Кай Харкаан, беглец и отступник, ставший вдруг героем. Или нет, не ставший? Салазар Бесконечный непредсказуем, как гравитационные ветры в центре галактики. Он всегда может казнить того, кто заслужил высочайшие почести: просто так, чтобы остальные не смели расслабляться и полагать, будто какие-либо заслуги способны защитить от параноидальной ярости хохочущего вседержца. Валерию следовало держать на коротком поводке, хотя бы для того, чтобы она не тешила себя несбыточными надеждами. Странное дело, но Каю не хотелось расставаться с ней на скандальной ноте. Он знал, что не выдержит и обрушится на нее с обвинениями; это было нелепо, Кай должен был выиграть вчистую, потому что только такой выигрыш давал надежду освободиться от задавившего душу груза, который он волок все эти годы.

Удача, казалось, была почти невероятна. Им, горстке беззащитных букашек, предстояло сокрушить ужасную мощь древнего и непостижимого монстра, способного вершить судьбы целых миров; фактически они бросали вызов черному богу Бездны, мечущему по своему капризу невидимые, но страшные молнии смерти! Они не были титанами древних легенд, но Кай хорошо понимал, что даже весь императорский флот, случись ему оказаться здесь, не смог бы добавить им силы и уверенности.

«Никто из нас, – придавленный вдруг налетевшей усталостью, подумал Кай, – никто из нас не знает истины, даже я не знаю, насколько опасна эта жуткая охота на воплощение ужаса, пришедшее к нам из холодной тьмы тысячелетий. И никто не знает, насколько же высоки наши ставки. И уж точно, один только я понимаю, до чего же мы бессильны и ничтожны в этом странном бою…»

Часть третья