Работает! Янки хихикает, отшучивается, мигом находит тему для разговора, правда все ту же – насчет посещения больницы. Но, что важно, не догадывается о моем неконтролируемом системном сбое.
Я расслабляюсь. На пару минут даже перестаю отслеживать действия «медсестры», но вдруг ее тонкие пальчики смело ныряют под разорванную ткань моих джинсов, пытаясь добраться до раны на колене. И совершенно невинное прикосновение запускает по телу электрический импульс.
– Эй-ей! – вскрикиваю я, резко отодвигаясь. – Это уже слишком, дальше сам справлюсь! – Не понимаю почему, но от мысли, что Мэри будет шарить у меня под одеждой, хотя происходящее совсем не имеет сексуального подтекста, сводит желудок.
Или не желудок?.. Бр-р-р-р. Пора срочно заканчивать лечебные процедуры, пока не заглючило! И только я решаю встать, как мисс Хоук, с надменным видом узурпатора отбрасывает мои руки, закрывающие прорезь на колене, опять забираясь под ткань, оставляя на ране смачный слой мази и что-то приговаривая.
– Не будь ребенком, – в итоге усмехается она, размазывая лекарство по коже.
Какая упрямая!
Ладно. Нужно подумать о чем-то другом, абстрагироваться. Например… Ну… Хм, а руки-то у нее холодные… Замерзла? Может, отдать куртку? Пальчики изящные, тонюсенькие. Ногти короткие, аккуратные. Люблю, когда у девушек…
ЧТО?! Стоп! Соджин, давай завязывай!
Хмурюсь. Отворачиваюсь, зависая взглядом на… Фиг его знает на чем, главное – не смотреть на янки.
Спустя минуты три Мэри наконец-то заканчивает лапать мои конечности, и я вроде как могу по-настоящему расслабиться. Но очередная благодарственная речь девушки встает поперек горла удушливым комом.
Да уж и впрямь герой! Сначала чуть не угробил, а потом спас! Самому тошно!
От угнетающего приступа самобичевания спасает вопрос: что я тут делаю? И действительно, что? Интересно, как отреагирует «леди в беде», если выяснит правду, не всю, конечно, а лишь ту, что причина моего нахождения здесь – она.
Мэри безотрывно смотрит в мои глаза. Ожидание делает ее взгляд по-детски наивным, открытым и трогательным.
Сердцу становится тесно в груди из-за чувства вины, и я решаюсь повторить фокус с отвлечением внимания, тыча американке в бедро поврежденным коленом.
– Ты обещала подуть… Жжется!
Хоук теряется, но вникает в суть просьбы и наигранно закатывает глаза, мол, Соджин, ты охренел.
Выглядит безумно мило, ОПЯТЬ… и побуждает меня не только широко улыбнуться, но и выложить всю подноготную.
– Я знал, что ты будешь искать способ слить меня сегодня. Поэтому приехал к отелю раньше.
Ловлю на себе не то удивленный, не то возмущенный взгляд, легонько усмехаясь.
– Чего смотришь? Нужно было соврать, что наша встреча случайность? Брось! Мы ведь оба работаем с цифрами, кодами, закономерностями и в курсе – вероятность подобного совпадения равна нулю. В общем… – Пожимаю плечами, с намеком, мол, а что, собственно, тут такого… и, не давая девице опомниться, спрашиваю в лоб: – Хочешь съесть что-нибудь корейское? Как-то неправильно в первые вечера за границей лопать вафли, которые готовят везде одинаково. Острое любишь?
Мэри растерянно кивает. Я, не теряя ни секунды, вскакиваю на ноги, забывая про фееричное столкновение с асфальтом. Однако тело помнит и мгновенно дает об этом знать – из груди вырывается сдавленный выдох. Девушка, подмечая его, начинает подниматься со скамейки, но я резко выбрасываю вперед ладонь, препятствуя ее порыву.
– Все норм. Жди здесь. Я сейчас! – И скорым шагом, насколько позволяет колено, направляюсь обратно к месту икс.
Затем на параллельной улице нахожу супермаркет и ресторанчик быстрой еды. Заказываю две порции умеренно острых ттокпокки[22], полагая, что Мэри недооценивает могущество корейских специй, а еще парочку корн-догов с сыром и стакан лимонада в непрозрачном бумажном стакане, куда позже намереваюсь перелить соджу. Сгодилось бы и пиво, но стресс после аварии да снедающий стыд за содеянное требуют градус повыше.
Возвращаюсь к заскучавшей девице. Пару минут наблюдаю за ней из тени: сидит, любуясь заходящим сеульским солнцем, болтает ногами прямо как маленький ребенок. Милашка, такая беззащитная и… красивая… Ащщ! Ну что со мной сегодня? Головой же не бился, а мысли лезут странные, совсем мне не свойственные.
Чертыхаюсь и твердым шагом направляюсь к скамье, типа такой невозмутимый, холодный и равнодушный. Молча достаю из пакетов еду, выкладывая между нами, как бы провожу разделительную черту. Вручаю американке сосиску на палке. Открываю стакан с лимонадом и без сожалений выплескиваю содержимое в траву, тотчас наполняя емкость соджу, купленным в супермаркете. Не могу ждать. Мозг разорвет, если не сдобрить его каким-нибудь успокоительным. Еще и чертов закат, играющий на лице спутницы золотисто-алыми бликами…
Ненавижу закаты! Не выношу до скрипа зубов! И дело вовсе не в Мэри или ситуации в целом. Но так уж сложилось, что в моей жизни всегда, АБСОЛЮТНО ВСЕГДА, все самое непоправимое случается на фоне кроваво-алых небес!
Глава 12Мария Соколова
Вместо желанного ответа мистер, нет, господин Ли (в Корее вроде так принято, я – в режиме адаптации) тычет мне в бедро ногой с каким-то уж слишком хитрым взглядом. В ответ смотрю непонимающе.
– Ты обещала подуть… Жжется! – жалостливым голосом поясняет он, подавляя ухмылку.
Цокаю языком, кривлю губы, а после гляжу на собеседника так, чтобы без слов понял: «Ага, сейчас же».
Вот дурачок! Кто бы мог подумать, что он способен на подобные глупости? Впрочем, я одобряю. Соджин мне определенно импонирует. Хм, не могу припомнить, доводилось ли раньше видеть его искреннюю улыбку? Прежде она в принципе не появлялась или я не обращала внимания? При этом парень, э-э-э… выглядит живее? Да, именно! Обычно, исключая «хищный взор» в номере, он кажется отстраненным, холодным, сдержанным, словно не с человеком болтаешь, а с новой версией андроида.
Хотя нет, стоп, было у Ли и другое выражение лица, в кофейне – до боли раздражающее высокомерием! Даже вспоминать не хочу! Тот парень мне не нравится: бесит до дрожи в кончиках пальцев. Противный, заносчивый и никогда бы не стал помогать незнакомке на улице, провожать на собеседование и уж точно не понес бы на руках в больницу!
Ой! Похоже, отвлекаюсь от сути… Удивительно, насколько сильно может сбить с мысли одна-единственная улыбка. Но о чем я? Ах да: почему Соджин очутился здесь?
Смотрю на парня в ожидании. Он медлит с ответом. Наверное, выдумывает невероятную историю, как бороздил просторы соседних галактик на стальном коне, а путь по звездам случайно завел его в богом забытую подворотню, где, подобно рыцарю в черных доспехах, ему пришлось спасать меня от ревущего монстра.
Разумеется, Ли так не скажет, ответит нечто вроде: «Проезжал мимо», – а то и вовсе молча пожмет плечами. Но нет… Сегодня все иначе!
Парень говорит ПРАВДУ, и я окончательно теряюсь, пытаясь понять, не послышалось ли мне. Он действительно признался в том, что следил за мной? Прямо в лоб?
Ответить ничего не успеваю, поскольку некогда молчаливый друг продолжает:
– Чего смотришь? Нужно было соврать, будто наша встреча случайность? Брось! Мы ведь оба работаем с цифрами, кодами, закономерностями и в курсе – вероятность подобного совпадения равна нулю. В общем… – Короткая пауза на раздумья. – Хочешь съесть что-нибудь корейское? Как-то неправильно в первые вечера за границей лопать вафли, которые готовят везде одинаково. Острое любишь?
Чуть улыбаюсь, смущенно, от осознания – Соджин тараторит. Впервые слышу от него так много слов без остановки и, что немаловажно, без напыщенности. Сейчас он кажется открытым, человечным, способным испытывать эмоции.
Хочу ли я поесть? Люблю ли острое? Да что угодно: острое, соленое, кислое, сладкое – лишь бы с ярко выраженным вкусом. Но быстрая речь спасителя настолько умиляет, что не решаюсь говорить и киваю. И не важно, на что именно, на все сразу тоже годится.
Ли моментально вскакивает, из груди парня вырывается сдавленный выдох. Понимаю – ему больно. Хочу помочь, хоть и не знаю как, но Соджин останавливает меня. Прикольное чувство, мы будто местами поменялись.
Уже по привычке провожаю его взглядом. Странно, не припомню, чтобы делала так с другими парнями. Получается, он меня заинтриговал? Боже! Что со мной? Одуревший от количества событий мозг начинает сходить с ума? Избыток общения, заботы, тактильности! Еще немного – и перенасыщенный дофамином генератор дурных идей будет путать признательность с влюбленностью!
Тем временем небо окрашивается в алый, разбавленный темно-синими красками с золотыми лучиками. Красиво. Любуясь закатом, почти всегда вспоминаю лето и поездки к бабушке в деревню. Черты ее лица смягчались, когда она обнимала меня за плечи, присев рядом. Знаю, о чем думала: папе очень нравились закаты, мог часами смотреть.
Бабушке его не хватало, как и мне, но тоска больше не приносила жгучей боли, скорее, разливала в груди тепло нежных воспоминаний.
Погрузившись в прошлое, не сразу замечаю, как появляется Ли. Идет весь такой сконцентрированный. Присаживается на другой край скамейки, достает еду, вручает мне аппетитную штуку на палке, причем действует молча – вот он уже знакомый робот.
Любопытный взгляд фокусируется на стакане, из которого жидкость сперва безжалостно выливается, а после подменяется чем-то другим из бутылки. Нутро подсказывает – алкоголь.
– Это что? – поворачиваюсь, подтягиваю ноги, занимая упрощенную версию позы по-турецки. – Спиртное, да? Отлично! То, что нужно. – Ответа не жду. Забираю стакан и делаю жадный глоток.
Напиток мгновенно обжигает трещину на губе – сквозь нервный, практически неразличимый, смешок – лепечу жалобное: «Ай-ай-ай!» И плевать, что больно, зато теперь рана обеззаражена, а мерзкий вкус крови исчез.
Соджин внезапно оказывается рядом, слишком близко. Прижимает салфетку к моему рту, проникновенно глядя в глаза. Замираю, пока не знаю, как реагировать.