не хочу обсуждать пережитое.
Получив ответ, Ли удовлетворенно кивает и придвигается ближе. Дышать уже сложно, но я не хочу, чтобы он останавливался.
Но Соджин неожиданно замирает и спрашивает:
– Нам надо предупредить твоего бойфренда? – Голос звучит странно, я бы сказала, иронично, но есть в нем что-то еще… Ревность? Неужели?..
От осознания подобной возможности губы растягиваются в улыбке.
– Нет, – отсекаю сразу, нет смысла ходить вокруг да около: Ли был у меня в номере, видел Джима, дураку понятно – к чему вопрос. – Мы расстались, я благополучно отправила бывшего обратно в Штаты.
– Почему? – Кратко, лаконично, в этом весь Соджин.
Шумно выдыхаю, опуская взгляд на соблазнительные мужские губы, а затем смотрю в глаза, придвигаюсь почти вплотную и шепчу:
– Мне ведь нравится другой… – Думаю, пояснять что-то еще бессмысленно. И так понятно, по моему взгляду (кстати, не только моему), по улыбке, по тому, как искрится между нами воздух.
Чувствую горячие пальцы. Сердце тарабанит о ребра, как у школьницы на первом свидании. Пара мучительно долгих секунд, и Соджин смело наклоняется ко мне. Я же инстинктивно двигаюсь ему навстречу, вновь блаженно прикрывая глаза, ощущая теплое дыхание на губах, готовая наконец узнать, каково это – когда земля уходит из-под ног.
Глава 19Ким Соджин
Свет снова вспыхивает, но я не двигался, клянусь!!!
Отнимаю взгляд от паркета. Вижу Машу. В голове проносится тысяча мыслей, но ни за одну ухватиться не могу. Стою остолбенело между прихожей и общей комнатой, глядя в растерянные глаза русской.
Пауза затягивается. Поработившая тело неловкость оседает в легких тяжестью. Туго сглатываю, мгновенно отмираю и резко выбрасываю руку в сторону гостиной, разве что не кланяюсь в пол, начиная слишком – уж наверняка – эмоционально тараторить.
– Пожалуйста, чувствуй себя как дома. – Соджин, что ты несешь? – Вот диван… – Смотрю по направлению собственной руки и понимаю, что указываю на стойку, отделяющую гостиную от кухни.
Вот болван!
– То есть… там диван. – Тычу в вышеупомянутый предмет мебели и удивленно вскрикиваю: – Ого… огромный какой! – Ну точно, болван и есть.
Судорожно пытаюсь придумать объяснение своему идиотскому поведению, голова пустая…
– Присядь, я пока… – Потерянно оглядываюсь, взъерошивая волосы на затылке. – Кофе сделаю или, погоди, полотенце… да, сейчас принесу полотенце.
Маша молча проходит в комнату, садится, куда велели, по-прежнему напоминая безвольную куклу на веревочках. Замечаю, что плечи девушки дрожат, и тут снова два варианта: или от стресса, или от холода. Хм… судя по тому, что мы оба промокли, да и нос у Соколовой похож на спелую сливу, решаю: первопричина – озноб.
– Замерзла? – скорее констатирую, нежели спрашиваю.
Мария кивает – хоть какая-то осознанная реакция.
– Хорошо. – Глупо улыбаюсь, но практически сразу себя одергиваю: – То есть плохо, конечно же, очень плохо. Сейчас дам плед.
Далее начинается второй уровень квеста: отгадай, за какой дверью прячется спальня! Плед же должен быть где-то там? Или в гардеробной? Или…
Верчу головой по сторонам, сообразив, что мне досталась не малогабаритка, где гостиная, спальня и кухня – одно помещение, условно разделенное на зоны мебелью и перегородками (обычно я так и жил), а нереально огромные апартаменты. Правда! Не знай я про наличие еще восьми квартир, подумал бы, что в нашем распоряжении целый этаж. Поэтому я ни черта найти не могу.
Открываю ближайшую дверь, заглядываю, свет не зажигаю, а то потрачу еще полчаса на поиски выключателя. Кажется, кабинет или нечто подобное. Ладно, с первого раза не свезло – следующая. Ванная. Стоп! Я же видел санузел возле гостиной – как раз рядом с прихожей. Значит, уборных две? Ясно… У меня ведь две полузадницы, каждой по толчку! Идем дальше – гардеробная, между прочим, размером с мою прошлую квартиру. Затем пустая комната и, наконец, спальня! Бинго.
Захожу. Сканирую взглядом. Темно. Но вид из огромных окон в пол – изумительный. Ночной Сеул – отдельный вид эстетики.
На сей раз отыскиваю выключатель быстро. Однако с пледом случается загвоздка. Ни в гардеробной, ни в шкафах гостиной, ни даже в спальне ничего похожего не обнаруживаю. Зато огромная кровать застелена пушистым покрывалом. Его-то я и решаю использовать.
Сгребаю ткань в охапку, возвращаюсь к Марии и набрасываю пледозаменитель ей на плечи. Укутываю девушку, как маленького ребенка, подтыкая покрывало под ноги. Стараюсь не прикасаться, чтобы не дай бог не вызвать очередную волну паники. Готово. Встаю в полный рост. Оцениваю результат «пеленания». Удовлетворенно киваю.
О’кей, что дальше?
– Кофе?
Маша снова механически кивает, но теперь замечаю в ее глазах отблески осознанности. Вроде бы девушка потихоньку приходит в себя.
Плетусь на кухню. Благо помещение искать не приходится. Ряд белоснежных глянцевых шкафов вкупе с варочной поверхностью, холодильником и прочими примочками отделен от гостиной широкой стойкой, вдоль которой стоят высокие стулья. Наверное, тут приятно завтракать – подобную обстановку я видел лишь в кино.
Захожу на неизведанную территорию. Открываю навесной шкафчик в центре. Почему-то кажется, что именно там должен быть кофе, ведь под ним стоит кофемашина и электрический чайник, однако внутри пусто.
Тяжело вздыхаю. Рука тянется к затылку. Даже если в необжитой квартире и спрятан нужный мне напиток, искать его буду до послезавтра. Как же не вовремя и ужасно глупо!
На кой черт я вообще привел Машу в квартиру, где даже не был?
С понурой головой шаркаю до дивана. Развожу руки, вздыхаю.
– Такое дело… кофе нет. Да и вообще ничего нет. Понимаешь, я недавно получил ключи, собирался переезжать на неделе, и… – Но в голову влетает гениальная идея! – Ты голодная? Если мы закажем жареную курочку, сможем попросить привезти и продуктов, кофе, например, воду, рамён.
И случается чудо! Маша говорит «да»!
ГОВОРИТ! Она не просто кивает или шевелит губами, как аквариумная рыбка, она произносит слово, я слышу ее голос! В этот момент удавка, сотканная из страхов и сожалений, обмотанная в несколько слоев вокруг моей шеи, ослабевает.
– Отлично… – выдыхаю через широкую улыбку, не могу ее прятать, да и не хочу.
Уверен, Маше сейчас нужна непринужденная обстановка, добродушная, уютная. Мы сидим в квартире, больше напоминающей музей или выставочный образец в магазине мебели, – холодной, стерильной, поэтому мой долг – стать одновременно и недостающим пледом, и согревающим кофе, пока не привезут настоящий.
Отхожу к стойке. По памяти набираю номер любимого ресторанчика, в котором делаю заказы минимум трижды в неделю. Я постоянный клиент, поэтому, помимо двух порций «как всегда», салата и двойного соуса, удается выклянчить кофе, упаковку воды, несколько пачек лапши, яйца и кунжутное масло. Знаю: в соседнем здании, прямо напротив «Хрустящей курочки» имеется круглосуточный магазин, так что моя просьба не слишком обременительна. К тому же курьера ждет щедрая доплата за доставку.
Заканчиваю разговор. Сверяюсь со временем. Кладу телефон на мраморную столешницу. Дорогущая! Интересно, если бы родители не погибли, «Пак-Индастриал» сейчас назывался бы «Ким-Компани» и моя семья жила бы в подобной роскоши?..
– Эй! – окликает Маша, вероятно, заметив мою чрезмерную погруженность в себя. – Все хорошо. Просто присядь на минутку.
Наверняка девушка думает, что я озабочен последними событиями, что в целом не так уж далеко от истины, однако в настоящий момент сердце съежилось по иной причине, темной, угнетающей, делающей меня озлобленным и равнодушным. Но этому «мне» здесь не место, не сейчас… Поэтому с готовностью принимаю приглашение Марии, желая поскорее избавиться от Соджина, живущего исключительно местью.
Присаживаюсь к Соколовой, сохраняя дистанцию, по-прежнему терзаемый сомнениями в уместности нашей близости, и с удивлением замечаю, как маленькая ручка скользит по гладкой поверхности в мою сторону. На фоне белоснежной обивки кожа девушки не выглядит мертвенно-бледной, скорее, молочно-кремовой. Ненадолго зависаю на созерцании изящных пальцев, аккуратного маникюра в нежных тонах, маленького колечка со знаком бесконечности на мизинце, но взгляд спотыкается о хвостик пластыря, торчащий из-под узкой ладошки, и я неосознанно хмурюсь, вспоминая события в переулке за вафельной.
Какой же ты придурок, Соджин!
Корю себя снова и снова. Разве можно было поступить столь беспечно с чужой жизнью? С ее жизнью?.. Однако мысли вмиг исчезают, когда Маша касается кончиками пальцев ребра моей ладони.
Нерешительно заглядываю девушке в глаза. Что-то происходит… Не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть. Под сердцем искрит, будто сосуды, ведущие к мышце, превратились в провода под напряжением, которые Соколова безжалостно переломила надвое трепетным прикосновением. Мария внезапно хмурится, совсем как я минуту назад, но мне не удается понять причину, в голове – путаница, и единственное, что могу, – безотрывно смотреть в большие карие глаза напротив.
– Я уже бывалый пострадалец – ношу все необходимое с собой, – тихо роняет русская, но слова пролетают сквозь меня.
Да… мне теперь не оторваться от складных черт, от пухлых губ, от того, как девчонка ведет бровью, когда говорит.
– Даже не спорь, – продолжает она весьма твердо, а я и не собираюсь.
Пусть делает все, что вздумается, лишь бы отвлеклась от мыслей об ублюдке Люке, с которым я еще не закончил, но непременно расправлюсь позже! И вдруг по телу пробегает мощный разряд. Туго сглатываю, в растерянности смотрю на свою руку, которая неведомым образом оказалась поверх женского бедра.
Стоп! Я ее туда положил? Соджин, ты и впрямь охренел?..
На долю секунды меня накрывает сильнейшая паника, благо быстро понимаю – Маша опять решила поиграть в медсестру и для удобства уложила мою ладонь на себя. Фух…
Пока девушка обрабатывает ободранные костяшки, не свожу с нее цепкого взгляда. Щиплет, но куда больнее осознавать, что могло приключиться в долбаном караоке-баре, не успей я вовремя.