до 15 августа
Администрация.
Тишина была ну прямо как на стадионе. Звенела. Алешка оглянулся. Других касс не было. Он набрался смелости, постучал в окошко.
Оно распахнулось. Показалась голова кассирши. Гладкая седая прическа, строгие очки.
— Я тебя слушаю.
— Извините… Мне сказали, что здесь можно купить билет до Ветрогорска.
— Вот как? Любопытно, кто это тебе сказал?
— В справочном бюро… То есть это не совсем справочное бюро, а будочка. Там дедушка…
Кассирша подобрела:
— Понимаю. Дедушка. Значит, у тебя важное дело в Ветрогорске?
— Очень важное! Есть одна девочка. У нее через два дня день рожденья…
— Ясно, это особый случай. Тебе необходим Зеленый билет на все виды транспорта туда и обратно. Ведь тебе послезавтра нужно вернуться.
— Да!.. Ой…
— Что случилось?
— Деньги-то… Билет, наверно, дорогущий, а у меня…
— Что «у тебя»?
— Я растяпа, не подумал. У меня всего десять копеек.
— Давай сюда.
— Но…
— Давай. У Зеленого билета нет постоянной цены. Он стоит столько, сколько денег в кармане у пассажира. Но — до последней копейки.
— Вот… до последней…
Кассирша громыхнула компостером, и в руках у Алешки оказался кусочек ярко-зеленого картона с буквами, цифрами…
— Билет действителен до шестнадцати часов послезавтрашне-го дня…
— Спасибо! До свиданья!
— Мальчик, подожди! Ты собрался на вокзал? По этому билету в Ветрогорск едут другим транспортом.
— Автобусом?
— Слушай внимательно. Отсюда мимо церкви и кинотеатра «Космос» ты выйдешь на улицу Дальнюю…
— Да. А потом?
— Ты пойдешь по Дальней до конца. Когда она кончится, ступай вперед по тропинке. Она приведет тебя к станции с почтовыми каретами…
— Ка… ретами? Но ведь…
— Не спрашивай, Алеша, и не спорь. Тебя просили не удивляться. Ступай… На станции надо быть через два часа.
Алешка спиной отступил к двери.
Дома Алешка спешно собрался в дорогу. Надел старые привычные джинсы, футболку, прихватил курточку. Сунул в карман пару бутербродов. Объяснил заглянувшей в дверь тете Даше:
— Я еду на дачу к мальчику из нашего класса, к Владику Василькову. На два дня…
— А мама разрешила? Она знает?
— Мама мне всегда разрешает… Вернусь послезавтра к четырем.
Как и говорила кассирша, окраинная улица Дальняя перешла в тропинку, которая тянулась среди луговых трав. Пекло солнце, травы звенели кузнечиками. Порой Алешке казалось, что этот звон превращается в струнную мелодию (Алешка еще не знал, что это исподволь, незаметно, рождается мелодия Дороги). Над головками иван-чая летали бабочки… Алешка шел долго и наконец увидел за макушками трав бревенчатые постройки.
Это были изба с высокой крышей и резными столбиками у крыльца и несколько сараев. Перед сараями тянулись коновязи, к ним привязаны были лошади, стояла пара карет — будто из фильма «Гардемарины, вперед!». Торчали полосатые покосившиеся столбы со стрелками-указателями. На двух столбах, образовывавших нечто вроде ворот, сверху держалась длинная доска-вывеска:
ПОЧТОВАЯ СТАНЦIЯ
К левому столбу прибит был кусок фанеры с объявлением:
Свободныхъ лошадей нетъ.
Сегодня спецобслуживанiе.
Алешка прочитал, нерешительно протоптался у столба и все же вошел.
Толстый усатый дядька в кафтане с поперечными застежками и войлочной шляпе возник у него на пути.
— Тебе чего? Ходют тут, лошадей пугают…
— Мне в Ветрогорск надо… — робко объяснил Алешка.
— Вон чего! Может, тебе еще в Тридесятую республику надо али прямо на Луну?
— Но мне сказали, что…
— Мало чего сказали! Читать не обучен? Там написано: «Спец-об-слуга»…
— А у меня… вот… — Алешка протянул Зеленый билет.
Толстый дядька поменялся в лице, шляпу сдвинул на лоб.
— У-у… во оно чё… — И крикнул, оглянувшись на крыльцо: — Памфилий! Тута, кажись, по твою душу!
Вышедший из избы Памфилий был симпатичнее толстого: молодой, стройный, в похожей на мушкетерскую шляпе, в широком плаще и сапогах с отворотами. Из-за отворота торчало кнутовище.
— Что за крик-тарарам? Лошадей угнали?
— Тут седок объявился, вон… С зеленой, значит, бумагою. Шибко малой только. Но билет по всей форме…
Памфилий подмигнул Алешке:
— Ты, что ли? Вот и ладно, поедем. А то, что малой, дак лошадям только легше… Запряги, душа Пафнутий, Серого да Огонька вон в тот аглицкий экипаж… А вы, непутевые, ступайте сюда! — Эго он окликнул двух мужчин, появившихся на крыльце.
Это были дядьки стандартно-чиновничьего вида. Плотные, с животиками, в очках и твердых фетровых шляпах. С большими портфелями, которые держали у груди. Они подошли. На Пам-филия старались смотреть солидно, однако чувствовалась робость.
— Повезло вам, — сказал Памфилий. — Поедете с этим вот седоком, попутно. Так и быть, доберетесь благодаря ему до своей товарной базы…
— Это что делается в наше время, — досадливо сказал один чиновник другому. — Мальчишку отправляют в рейс без очереди, как депутата, а нас, с командировками…
— Не просто мальчишку, а с Зеленым билетом, — поубавил их гонор Памфилий. — А вашим командировкам на здешней дороге цена, как билетам на прошлогоднюю ярмарку… Ступайте-ка в карету, пока места не заняты…
Чиновники, соблюдая достоинство, пошли друг за дружкой.
— А мне? — спросил Алешка. — Туда же?
— По правилам оно так. Седоку с таким билетом отдельная мягкая лавка внутри полагается. Да только чего тебе там с этими?.. Может, хочешь со мной на козлах? Окрестности поглядишь, поболтаем…
— Конечно хочу!
Серый и Огонек резво бежали по травянистой дороге. Кругом расстилались луга, лишь вдали темнела кромка леса. Кучевые облака в синеве были похожи на плавучие острова. Их прошивала белая нитка самолетного следа. Алешка, сидя рядом с кучером, смотрел то на эти острова и след, то по сторонам.
— Ну, что? Славно здесь, наверху-то?
— Еще бы!
— Тем, кто внутри, такого простору сроду не увидать…
— Да… А они кто?
— А!.. Случайный народ. Напрашиваются по знакомству. Приходится брать, потому как платят полную стоимость, да еще и сверх того. Деньги-то нужны позарез, иначе лошади с голоду подохнут при нынешних рыночных отношениях…
— А они тоже до Ветрогорска?
— Не-е, высажу на перекрестке, где поворот на ихнюю базу… Да ведь и тебя я до Ветрогорска не довезу, нет туда прямого пути посуху. Довезу до промежуточной станции, там сделаешь пересадку…
— У-у…
— Да не робей! С таким билетом нигде не задержишься…
— А до промежуточной станции далеко?
— Завтра, как солнышко траву высушит, доставлю в аккурат… Кваску хочешь? — Памфилий вытащил нечто вроде стеклянного штофа.
— Ага… Спасибо. А у меня вот, бутерброды есть, с сыром.
— Оно тоже неплохо…
Пожевали, глотнули из штофа.
— На ночевку где остановимся? — спросил Алешка.
— Ночевка мне и лошадкам нашим не положена. Служба такая — в дороге днем и ночью, пока путь не закончен. А ты укладывайся, как тебе способнее. Можешь в карете, там лавка мягкая… да только эти… командировошные… небось храпят, как больные верблюды… Если не боишься, ложись на крыше, там перильца, не скатишься. Я плащ дам, завернешься и шляпу под голову…
— Ура! Я на крышу!…
И вот уже звезды гроздьями покачиваются над Алешкой. Мягко стучат в травянистых колеях копыта, что-то мурлычет и насвистывает неутомимый Памфилий. Звездное пространство такое громадное, какого сроду не увидишь в городе. Звезды спускаются, спускаются, кажется даже, что щекочут щеки. Между звезд появляются перед задремавшим Алешкой видения недавних дней: Маша смеется… Белеют паруса модели… Мальчишки бегут за голубым вертолетом… Стасик бросает с балкона цилиндр… Что-то неслышно говорит Алешке светловолосая внучка старика-сапожника…
И вдруг — свист, пальба, крики, пламя факелов! Зловещие фигуры схватили под уздцы лошадей.
— Лексей, берегись! — крикнул из свалки Памфилий. — Разбойники!
Факелы ярко освещали сцену нападения. Два чиновника послушно стояли в сторонке с поднятыми руками. Зато Памфилий не терял времени зря. Ухватив с земли березовую жердь, он ее концами сбивал с ног одного нападавшего за другим. При этом ухитрялся еще раздавать крепкие пинки, так что разбойники по двое, по трое катились в кусты. По пояс в кустах стоял высокий тощий атаман «испанского» типа — во флибустьерской шляпе, с острыми усами и с бородкой-клинышком. Обнаженной шпагой он делал полководческие жесты, дирижировал боем. И фальцетом отдавал команды:
— Заходите справа!.. Заходите слева!.. Окружайте!.. Смелее, сеньоры!..
Памфилий отбросил жердь, ухватил очередного разбойника за штаны и рубаху, швырнул вверх. Тот спиной брякнулся на крышу кареты, к ногам Алешки, который, вскочив, наблюдал за схваткой.
Алешке не было страшно. Слишком уж это напоминало сказку или сон. Или кино… Ну и, кроме того, он вообще был не трус.
Разбойник раскинул руки — в правой рапира. Алешка наступил на клинок, разбойника пинком сбросил вниз, схватил рукоять и кинулся в бой.
— Памфилий, держись!
Противником Алешки оказался сам атаман. Бой пошел по всем правилам фехтовального искусства. Все-таки у Алешки за плечами были полгода занятий в секции. Атаман же… да, он повадками напоминал принца, только повзрослевшего. И дрался так же! И так же, как тогда, за кулисами, Алешка пропустил противника под рапирой и вытянул его ниже спины.
— А-а-а!!
Но в следующий миг Алешке не повезло — сзади на него накинули сеть. Не повезло и Памфилию…
И вот они вдвоем оказались связаны и посажены рядышком под могучее дерево.
Подошел атаман, сказал, потирая пострадавшее место:
— Вы, сударь, используете запрещенные приемы. Это недостойно настоящего кабальеро.
— А вы первые полезли.
— Обыскать! — приказал атаман.
Орава пестрых «рыцарей большой дороги» кинулась к пленникам. Кинжалами вспороли портфели чиновников.