Я понимающе улыбнулась ему, видя, что он знает в этом толк.
Осушив чашку, тринадцатый принц опустил ее на стол и, глядя на меня, с улыбкой повторил:
– Малтай Жоси, чего же ты, в конце концов, хочешь?
Четырнадцатый принц задал этот вопрос с яростью, тринадцатый же произнес эти слова мягко и с юмором. На душе стало горько, но я не удержалась от улыбки и ответила:
– Хочу подарок! – Затем я протянула ему руку ладонью вверх и требовательно добавила, глядя на стоявшую на столе шкатулку: – Ты выпил мой чай, как насчет подарка?
Улыбаясь, тринадцатый принц хлопнул меня по протянутой ладони и сказал:
– У меня его нет.
– Нет? – Я отдернула руку и с негодованием взглянула на него. – И ты осмелился прийти ко мне пить чай?
Он засмеялся, не обращая внимания на мои колкости.
Немного помолчав, я взглянула на тринадцатого принца и сказала:
– Спасибо тебе.
Сперва он замер, а потом, улыбаясь, поинтересовался:
– Тебе стоило бы поблагодарить меня за целую кучу вещей. За что же именно ты решила меня поблагодарить сегодня?
– За то, что замолвил словечко перед госпожой Дэ, – натянуто улыбнулась я.
– Тогда тебе стоит поблагодарить четвертого брата, – усмехнулся тринадцатый принц. – Это он говорил с матушкой, а не я.
Я встала и поклонилась четвертому принцу:
– Благодарю вас, господин.
Четвертый принц, равнодушно глядя на меня, позволил мне распрямиться. Тринадцатый принц на миг остолбенел, не ожидая от меня подобной торжественности.
Сев на свое место, я, продолжая смотреть на тринадцатого, заявила:
– Господин помог мне лишь из-за тебя, поэтому тебя мне и надо благодарить.
С этими словами я подняла чашку, показывая, что пью в его честь. Он улыбнулся и тоже поднял чашку.
Осушив ее, он произнес с едва заметной улыбкой:
– Тебе нельзя было не помочь. Ты тогда произнесла что-то вроде «Почетная смерть лучше позорной жизни», и я не мог просто стоять и смотреть.
Я слегка напрягла память и вспомнила, что в один из дней, когда я только-только попала во дворец на отбор, тринадцатый принц пришел навестить меня и спросил, что я стану делать, если император выберет меня. Я тогда и вправду сказала: «Почетная смерть лучше позорной жизни». Стоило мне вспомнить об этом, как на сердце потеплело, и я улыбнулась, глядя на тринадцатого принца. Тот тоже с улыбкой глядел на меня, и мы, не сговариваясь, вместе подняли чашки, чокнулись и залпом выпили.
Я со вздохом подумала о том, что, хотя у него нет ко мне никаких чувств, он все равно заботится обо мне. Тогда тринадцатый принц был просто юнцом, не имевшим никакого влияния, и ради меня он попросил о помощи единственного человека, которому мог доверять. Если в твоей жизни есть хоть одна родственная душа – это уже немало!
Глядя на то, как мы с тринадцатым переглядываемся, четвертый принц тоже поднял чашку и выпил с нами. Уголки его рта приподнялись, обозначая улыбку, когда он бросил взгляд сперва на тринадцатого брата, а затем на меня.
Я как раз собралась заварить еще чаю и уже наклонилась за чайником для воды, когда у ворот внезапно появилась Юйтань. Зайдя во двор, она разглядела, что за люди сидят здесь за столом, и застыла на месте. На ее лице явственно проступил испуг.
Поставив чайник обратно на жаровню, я распрямилась. Юйтань торопливо сделала пару шагов вперед и поклонилась, приветствуя принцев. Четвертый принц тоном, полным безразличия, разрешил ей подняться. На несколько мгновений наступила тишина.
Видя, как ей неловко, я с улыбкой обратилась к ней:
– Иди к себе, отдохни немного.
Юйтань снова суетливо поклонилась и прошла в свою комнату.
Принцы поднялись со своих мест.
– Мы выпили чаю, – улыбаясь, произнес тринадцатый, – и теперь нам пора.
Сказав это, он взял со стола деревянную шкатулку и передал ее мне.
Я взяла ее и с улыбкой поблагодарила принца. Тот улыбнулся в ответ и, искоса взглянув на четвертого, сказал:
– Когда Ли Вэй ездил на северо-запад по делам, четвертый брат велел ему привезти это. Я подумал, что лучше просто не бывает, и решил, что лучше вместе будем им владеть, так что это и мое тоже.
Я бросила взгляд на четвертого принца, желая поблагодарить его, но не смогла, лишь низко опустила голову.
Тот тоже взглянул на меня, а затем, развернувшись, двинулся к выходу; тринадцатый принц издал глухой смешок и быстрым шагом последовал за ним. Я же осталась стоять посреди двора со шкатулкой в руках. Шкатулка была совершенно обычной, из заурядного персикового дерева, без резьбы и инкрустаций. Некоторое время я разглядывала ее, а затем подняла крышку. Внутри оказалось три бутылочки из стекла разных цветов. В наши дни таким никого не увидишь, а в древности подобные предметы, да еще изготовленные столь искусно, были в диковинку. Я невольно почувствовала радостное воодушевление. Сев за стол, вытащила деревянную пробку из пузырька молочно-белого цвета и, поднеся его к носу, принюхалась. Моему удивлению не было предела. Смола дерева лох! Стараясь не выказывать изумления, я торопливо открыла другой, темно-красный пузырек и обнаружила внутри экстракт недотроги бальзаминовой. Вернув его на место, я открыла последний, черный пузырек, уже догадываясь, что внутри окажется экстракт вайды красильной. Я невольно снова принюхалась и убедилась: так и есть.
Мое сердце погрузилось в смесь печали и радости. Все это было словно даром из моего прошлого, и я невольно вспомнила детство.
Каждой уйгурской девочке мама с самого детства чернила брови экстрактом вайды, чтобы те были черными и изгибались, будто полумесяцы. Но самым любимым средством у молодых девушек был экстракт недотроги. Если обмазать им ногти и не смывать, то через несколько дней корочка треснет, и ногти под ней станут красивого красного цвета. Смола же дерева лох была незаменима при плетении косичек. В моем детстве гели для волос и прочие подобные штуки еще были редкостью, поэтому все пользовались смолой дерева лох. Только благодаря ей наши мелкие косички выглядели красиво и аккуратно даже после всех прыжков, кувырков и салочек.
Охваченная радостным возбуждением, я смотрела на пузырьки и ощущала в душе радость напополам с горечью. Вдруг я осознала, что это подарок четвертого господина, и испытала еще более противоречивые чувства. А он, оказывается, такой внимательный: зная, что Малтай Жоси родилась на северо-западной границе, решил преподнести эти вещи, даже не догадываясь, что доставит мне такую радость. Эти средства стоили недорого, но за ними надо было ехать в такую даль, прикладывая немалые усилия.
Обуреваемая самыми разными чувствами, я долго смотрела на пузырьки. В конце концов я убрала их обратно в шкатулку и унесла ее в свою комнату, а потом принялась убирать чашки, стол и стулья. Юйтань пришла, чтобы помочь мне. На ее лице не осталось и следа прежнего испуга. Взглянув на ее спокойное, как обычно, лицо, я не стала ничего говорить.
Вечером же, во время ужина, я сказала ей:
– Сегодня мой восемнадцатый день рождения, и тринадцатый принц приходил вручить мне небольшой подарок.
Юйтань долго молчала, а затем произнесла, натянуто улыбаясь:
– Мы с тобой, сестрица, будто связаны самой судьбой. Вот уж не думала, что у нас день рождения в один день. – Поднявшись со своего места, она поклонилась мне со словами: – Поздравляю сестрицу с днем рождения.
– Вот это совпадение, – удивленно выдохнула я, улыбаясь ей.
После ужина я сказала, что хотела бы выйти на прогулку, и Юйтань с улыбкой ответила, что немного переела, а потому с радостью присоединится, и мы вместе вышли на улицу.
Был конец месяца, в небе висел тонкий, но яркий серп убывающей луны. Мы с Юйтань неспешно плыли вперед по тропе, сохраняя молчание.
– О чем думаешь, Юйтань? – спросила я через какое-то время.
– Я вспомнила о матушке и младших братьях с сестрами, оставшихся дома, – тихо ответила девушка после короткого молчания.
– Неудивительно, что ты так ответственно относишься к работе, – заметила я. – Оказывается, ты старшая дочь в семье.
Я уже давно заметила, что Юйтань выглядит серьезнее остальных. Она делала все быстро, ловко и тщательно, а также обычно держала рот на замке и никогда не сплетничала о других с остальными служанками и придворными дамами; именно поэтому я решила оставить ее возле себя.
– Сестрица слишком добра, – отозвалась Юйтань. – Я всего лишь дочь из бедной семьи, которой рано пришлось взять на себя все заботы о доме – отца не стало. По сравнению с другими у меня чуть больше опыта в житейских делах, только и всего.
Слушая, я невольно повернула голову и взглянула на нее. Все это время я придерживалась правил современного общества и не интересовалась личной жизнью других людей, поэтому, хотя мы с Юйтань больше года провели вместе, я знала о ней только то, что она маньчжурка из семьи боой[67]. Хотя они занимали довольно низкое положение, порой некоторым удавалось выбиться наверх, к примеру, как супруге Лян, матушке восьмого принца, или известному военачальнику императора Юнчжэна Нянь Гэнъяо. Кстати, предки автора «Сна в красном тереме» Цао Сюэциня тоже были выходцами из боой, приписанных к корпусу белого знамени.
Сейчас, когда Юйтань вдруг заговорила о своей семье, я смогла узнать, что они не только занимали низкое положение, но и были очень бедны. В современном ли мире или в мире прошлого слово «бедность» было неприменимо к моей жизни. Не в силах подобрать слова утешения, я продолжала молча идти рядом с ней.
Догадавшись по выражению лица о ходе моих мыслей, Юйтань натянуто улыбнулась:
– Сегодня у сестрицы день рождения, а я говорю о всякой чепухе. Как невежливо с моей стороны.
– Я думаю, что то, что мы говорим об этом, напротив, показывает, что мы очень близки, – улыбнулась я, глядя на девушку. – Если хочешь, считай меня своей настоящей сестрой.
С этими словами я тихонько вздохнула, думая: да, для тебя почти невозможно встретиться с семьей, но в будущем, покинув дворец, ты всегда сможешь увидеть их. А вот я, боюсь, больше никогда ее не увижу.