– Именно, – ответил он, сжав мою ладонь. – Хотя приказ о назначении Нянь Гэнъяо еще не обнародован. Боюсь, это произойдет не раньше, чем мы вернемся в Пекин.
– Нынешний перевод на новые должности для тебя выгоден или нет? – полюбопытствовала я.
– Серединка на половинку, – усмехнулся принц. – К счастью, четырнадцатый брат успел вовремя, иначе сейчас у меня в руках не было бы этого списка.
Я потерпела какое-то время, но в конце концов не выдержала. В душе я не чувствовала никакой вины, так зачем было таиться?
– Новое назначение Нянь Гэнъяо – это хорошо или плохо? – поинтересовалась я.
Принц ответил не сразу, лишь крепче сжал мою РУКУ.
– Если бы ты не спросила, я бы плохо спал этой ночью, – через какое-то время, улыбаясь, сказал он. – Но ты спросила, и теперь я спокоен.
Я сердито взглянула на него и стукнула его по плечу.
– Впрочем, он всего лишь один из боой, и говорить о том, хорошую или плохую службу сослужит мне его повышение, значило бы уделять ему внимания больше, чем он того заслуживает, – пояснил восьмой принц. – Сейчас необходимо бросить старине четвертому небольшую подачку. Во-первых, это соответствует ходу мыслей царственного отца, а во-вторых, мы наладим с ним хорошие отношения. В конце концов, в этот раз он оказал нам в столице немало помощи.
Слегка нахмурив брови, я ничего не ответила, продолжая разглядывать иероглифы, означающие имя Нянь Гэнъяо, и думая: так вам помог четвертый принц?
– О чем задумалась? – улыбнулся восьмой принц. – Хочу спросить тебя вот о чем: раньше ты никогда не интересовалась всем этим, так откуда ты знаешь Нянь Гэнъяо?
Я вздохнула про себя – ну как я могла не знать имени этого великого полководца, пережившего столько взлетов и падений? Впрочем, в этом времени у меня действительно не должно было быть причин знать его имя. Имевший низкое происхождение и обладающий одним из самых низких рангов, в Запретном городе он пока считался никем! Оставалось лишь продолжать использовать тринадцатого принца для отговорок.
– Тринадцатый принц несколько раз упоминал его, нахваливая, – улыбаясь, ответила я. – Отзывался о нем как о находчивом, великодушном человеке, который владеет ораторским искусством и блестяще составляет документы, а также с большим мастерством ведет дела.
Восьмой принц со вздохом кивнул:
– С его происхождением меньше чем за десять лет дослужиться до генерал-губернатора Сычуани! Безусловно, четвертый оказывает ему всяческое содействие, но и сам он, без сомнений, много сделал, борясь за четвертого брата и усиливая его влияние. – Помолчав, он со смехом добавил: – Жаль, что твой отец оставил твоего младшего брата возле себя. Будь при мне кто-то, кого наш царственный отец так же ценил бы, кто обладал бы таким же умом, как у тебя, и всем сердцем желал служить мне, – вот тогда я перестал бы завидовать четвертому брату.
Его слова печально отозвались во мне, ведь он сравнивал меня с одной из наложниц четвертого принца, девицей из рода Нянь. Я промолчала, тихо прильнув к принцу и спрятав голову на его груди, раздумывая при этом: сидят ли другие его жены в его объятиях так же, как я сейчас? Пока моя голова была забита самыми разными мыслями, я нежным голосом продекламировала:
Сердце мое – ведь не камень, что к почве приник,
Сердце мое ведь не скатишь, как камень с холма!
Сердце мое – не вплетенный в циновку тростник,
Сердце мое не свернуть, как циновки в домах![83]
Читая нараспев, я взял его за руку, крепко переплела его пальцы со своими и прочитала:
Жизнь или смерть нам разлука несет,
Слово мы дали, сбираясь в поход.
Думал, что, руку сжимая твою,
Встречу с тобой я старость мою[84].
Восьмой принц долго молчал. Затем он тяжело вздохнул и прошептал мне в ухо, четко разделяя слова:
– Не обману надежд я ваших, знайте![85]
Не то чтобы я никогда до этого не влюблялась, но происходящее напомнило мне строчки из одной песни 30-х годов XX века:
Мы были молоды годами,
Ты говорил, я хохотала,
И персик нежный цвел над нами,
Пичужки пели меж цветками.
Не знаю, как я задремала
И сколько лепестков плечами
Поймала я, пока лежала…[86]
Легко и просто люди забавляются друг с другом, ожидая, когда сладкий вкус сменится горечью, ведь все хорошее когда-нибудь заканчивается. К моему сладостному ощущению счастья и сейчас примешивался горький привкус, ведь после веселья придет печаль, и я продолжала бесконечно размышлять об этом.
Время, проведенное в радости, всегда пролетает очень быстро. Я и моргнуть не успела, как наступил конец девятого месяца. Несколько дней назад Миньминь со своим отцом вернулась в Монголию, а спустя пару дней и мы должны были отбыть в столицу. Вспоминая высокие красные стены Запретного города, я начинала еще больше тосковать оттого, что мне предстояло покинуть эти необъятные просторы. Вот бы остановить время на этом моменте: возвращаться не было никакого желания.
Прекрасно понимая мою безграничную тоску, восьмой принц брал меня на прогулку в места, где мы бывали столько раз. Верхом на лошадях мы кружили по степи от заката до поздней ночи, когда все небо усыпали звезды. Ночи в степи в девятом месяце уже были холодными, поэтому принц закутывал меня в плащ и прятал в своих объятиях. Если я не говорила, что хочу обратно, он так и продолжал гнать коня вперед.
– Вернемся – прикажу устроить в другой части поместья ипподром, и тогда ты сможешь ездить верхом когда захочешь.
Я промолчала. Мне нравилась не верховая езда как таковая, а та свобода, что ты мог почувствовать, сидя на лошадиной спине.
– Я хочу немного пройтись, – сказала я через какое-то время.
Потянув поводья, он спешился и помог мне слезть. Мы шли, держась за руки, плечом к плечу, и я молчала, не решаясь заговорить. Сегодня, впрочем, я была обязана это сказать, ведь все, что я делала последние три месяца, я делала ради сегодняшнего дня; разве я могла промолчать? Я старательно, с усердием плела плотные любовные сети, желая удержать его сердце. Но как же я боялась, что окончательный ответ окажется не таким, как мне бы хотелось! Я продолжала колебаться, не в состоянии решиться и наконец открыть рот.
Восьмой принц остановился и, ласково глядя на меня, спросил:
– Жоси, что ты хочешь мне сказать?
Я молчала, опустив голову, а он тихо ждал, плотнее запахивая на мне плащ.
Сделав глубокий вдох, я, глядя на носки своих сапог, наконец задала вопрос:
– Если я попрошу тебя кое-что сделать, согласишься ли ты?
– Жоси, разве тебе еще нужно об этом спрашивать? – мягко отозвался восьмой принц, крепче сжимая мою ладонь в своей. Приподняв мою голову, он пристально взглянул мне в глаза и добавил: – О чем бы ты ни попросила, я приложу все силы, чтобы исполнить твое желание.
Я отвернулась и устремила взгляд в бесконечную темноту ночи. Верно, ты же восьмой принц Великой Цин, находишься в самом расцвете своей власти, и нет того, чего бы ты не смог сделать для меня. Но то, о чем я хочу попросить…
Снова посмотрев ему в глаза, я спокойно произнесла:
– А если я попрошу тебя отказаться от борьбы за престол?
Улыбка мигом сошла с лица принца, и в его иссиня-черных глазах отразились страх и замешательство. По-прежнему не отводя взгляда, я произнесла, четко выговаривая каждое слово:
– Ты можешь пообещать мне это?
Лицо восьмого принца оставалось невозмутимым, и в его зрачках уже не читалось никаких эмоций – в их черноте ничего невозможно было различить. Он пристально глядел на меня, и я отвечала ему таким же твердым и уверенным взглядом. Прошло много времени, прежде чем он сказал:
– Не могу понять, какое отношение это имеет к тому, что происходит между нами.
– Если ты согласишься – мы будем вместе; а нет – расстанемся, – медленно ответила я.
Сказав это, я поняла, что за всю жизнь ни разу не испытала ничего похожего: на то, чтобы произнести одну фразу, у меня ушли все силы, и каждое слово безжалостно ранило сердце.
Принц глядел на меня так, будто никак не мог поверить своим ушам. Я же вложила во взгляд всю суровость, на какую была способна, – ведь я не шутила, все сказанное мной было чистой правдой. Наши сцепленные ладони ощутимо похолодели. Вдруг восьмой принц резко потянул меня за руку и пошел вперед со словами:
– Ты устала, как вернемся – отдохни хорошенько.
Не желая идти за ним, я уперлась, пытаясь высвободить руку.
– Я говорю серьезно, находясь в здравом уме и трезвой памяти.
Он остановился, стоя ко мне спиной, неподвижный, будто окаменевший, холодный и полный скорби. Приблизившись, я обеими руками обняла его и, прижавшись лицом к его спине, проговорила:
– Мы так счастливо провели эти дни и в будущем можем жить так же. Весной мы сможем поехать за город полюбоваться цветами, летом – покататься по озеру на лодке; осенью будем мчаться на лошадях по зеленым степям, а зимой – сидеть у огня и любоваться снегом, укрывающим цветущую сливу. Мы будем вместе читать книги и писать стихи, а я буду петь тебе. Я умею еще и хорошо танцевать! Пока у меня не было возможности показать тебе, как я танцую, но тебе точно понравится, когда покажу. Еще мне всегда хотелось полюбоваться пейзажами в разных уголках страны. Вместе мы сможем поехать посмотреть дождливые земли правобережья Янцзы или посетить пустынный север. Я умею готовить много разных блюд, и, хотя уже много лет ничего не готовила, они наверняка получатся очень вкусными. Некоторые из них, кроме меня, не сможет приготовить никто во всей Великой Цин, а я смогу…