– Мне больно, отпусти!
– Похоже, ты все-таки чувствуешь боль. Может быть, так ты сможешь почувствовать боль другого человека? Лучше вовсе не обретать, чем обрести и потом потерять – боль будет слишком сильна. Зачем ты сначала согласилась? Ты понимаешь, с кем играешь? Неужели ты так жестока или же просто легкомысленна?
Произнося это, он все крепче стискивал пальцы.
– Отпусти, слышишь? – кричала я, колотя его по руке. – Я говорю тебе – пусти! Кто ты такой, чтобы лезть в мои дела?
– Кто я такой? – хмыкнул он. – Сегодня мы все окончательно проясним. Если у тебя есть причина, то мы поговорим; если же ты ничего не сможешь мне сказать, то я сперва хорошенько приведу тебя в чувство, и там посмотрим, могу я лезть в твои дела или нет.
Я разозлилась, понимая, что, в конце концов, он – господин, в то время как я не более чем прислуга. Последние несколько дней я безостановочно горевала, но старалась держаться; а сейчас во мне кипел гнев, мне было больно, и я больше не могла сдерживаться. Из глаз полились слезы, и я кричала, изо всех сил ударяя его по руке:
– Отпусти, отпусти!
Мы начали бороться, но тут чей-то холодный голос позвал:
– Четырнадцатый брат.
С глазами, полными слез, я оглянулась и увидела стоявших в дверях тринадцатого и четвертого принцев. На лице тринадцатого застыло крайнее удивление, в то время как четвертый молча глядел на четырнадцатого со своим обычным бесстрастным выражением.
Тринадцатый принц внезапно улыбнулся и, шагнув к нам, спросил:
– Четырнадцатый брат, какую пьесу вы репетируете? Вероятно, мы пришли не вовремя.
Я попыталась выдернуть руку, но не смогла: хотя четырнадцатый принц и ослабил хватку, он по-прежнему продолжал цепко держать меня, равнодушно глядя на тринадцатого принца. Тот смотрел на четырнадцатого, расплываясь в улыбке, затем искоса взглянул на мою руку, зажатую в его пальцах, и вновь с некоторым подозрением – ему в лицо.
Четвертый принц неторопливо вошел в комнату и равнодушно сообщил:
– Мы только что были у матушки, она очень скучает по тебе. Если ты свободен, сходи навестить ее.
Напоследок еще раз стиснув мою руку, четырнадцатый принц разжал пальцы, и я тут же принялась растирать предплечье. Принц нагнулся и прижался к моему лбу своим и, сверля меня взглядом, с улыбкой сказал:
– Через несколько дней, когда выдастся свободная минутка, я снова зайду к тебе.
Больше не глядя на меня, злую и испуганную, он, улыбаясь, кивнул четвертому и тринадцатому принцам и быстрым шагом покинул комнату.
Наспех вытерев слезы рукавом, я неловко взглянула на тринадцатого принца и взялась за изголовье кровати, собираясь встать и поприветствовать их.
– У тебя же болит нога, не стоит, – со смешком остановил меня тринадцатый принц.
Я послушалась и села обратно на постель, а затем сидя поклонилась четвертому принцу и произнесла:
– Всех благ четвертому господину, всех благ тринадцатому принцу. Ваша покорная служанка не может ходить, а потому не сможет предложить господам чаю. Прошу, будьте милостивы.
Тринадцатый принц опустился на стоявший поблизости стул и, откинувшись на спинку, улыбнулся:
– Расскажи-ка нам, что за пьеса тут только что разыгралась, и мы будем милостивы.
Я растерянно замерла. Сердце снова укололо болью, на глазах навернулись слезы, и я, отвернувшись, стала поспешно вытирать их.
– Ладно, ладно, – вздохнул тринадцатый принц. – Я больше не буду спрашивать.
Повернувшись к нему, я только печально улыбнулась. Он немного помолчал, а потом, посуровев, сказал:
– Если четырнадцатый брат действительно досаждает тебе, скажи мне. Возможно, я смогу чем-то помочь.
Собравшись с силами, я благодарно улыбнулась ему:
– Ничего серьезного, у нас просто произошел небольшой спор. Ты же знаешь, мы с ним с детства постоянно препираемся. Скоро все снова будет в порядке.
– Если не хочешь рассказывать, я не буду тебя заставлять, – пожал плечами тринадцатый принц. – Но не пытайся справиться со всеми трудностями в одиночку. Скажи мне, и, даже если у меня не будет возможности тебе помочь, я смогу дать тебе совет или просто выслушать.
Я кивнула.
– Если станет совсем невмоготу, пожалуйся своему зятю, – слегка улыбнулся тринадцатый принц. – Хотя четырнадцатый брат и упрям как осел, он всегда слушается восьмого брата.
Внутри я вся затрепетала, но внешне ничем не выдала себя. Стрельнув глазами в сторону четвертого принца, я убедилась, что выражение его лица никак не изменилось, и со смехом сказала:
– Меня учили, что первым всегда бежит жаловаться виновный, так что я лучше повременю с этим. – Не желая больше говорить об этом, я улыбнулась и сменила тему. – Спасибо, что пришли проведать меня! Я еще не поблагодарила вас за тот раз.
Тринадцатый принц улыбнулся, ничего не ответив.
– Нога проходит? – спросил четвертый принц.
– Придворный лекарь сказал, что я повредила связки, – с поклоном ответила я. – Ничего серьезного. Нужно лишь некоторое время, чтобы отдохнуть и восстановить силы.
Выслушав меня, четвертый принц перевел взгляд на тринадцатого и сказал:
– Пойдем.
Тринадцатый принц ответил ему кивком и поднялся, собираясь уходить. Меня вдруг уколола кое-какая мысль, и я поспешно окликнула его.
Они с четвертым принцем остановились, молча ожидая, что я скажу, и я нахмурилась, не зная, с чего начать. Кроме того, в присутствии четвертого принца мне было не очень удобно говорить.
Коротко взглянув на меня, четвертый принц сказал тринадцатому:
– Я пойду.
Он сделал было шаг, но тринадцатый принц удержал его и сказал мне:
– Я ничего не скрываю от четвертого брата. Можешь говорить прямо.
Глядя на них, я подумала: ну и ладно, все равно уже не могу промолчать.
– Я хочу кое о чем спросить тебя, – с улыбкой сказала я и знаком пригласила тринадцатого и четвертого принцев сесть. – Я замешкалась вовсе не из-за присутствия четвертого господина. Я просто не знала, с чего начать.
Они оба сели, глядя на меня. Я напряженно улыбнулась и обратилась к тринадцатому принцу:
– В этот раз, сопровождая Его Величество в поездке за Великую стену, я виделась с Миньминь-гэгэ.
Тринадцатый принц замер, слегка нахмурившись, в то время как четвертый с улыбкой взглянул на него.
Я немного расстроилась, глядя на сдвинутые брови тринадцатого принца, но продолжила:
– Ты и она… А?
Не успела я договорить, как тринадцатый принц вдруг вскочил. Четвертый принц сперва с улыбкой посмотрел на меня, а затем на него.
– Пойдем! – сказал ему тринадцатый и зашагал было прочь, но на этот раз четвертый принц его удержал:
– Ты еще не ответил, так чего так торопишься уходить?
Слегка топнув ногой, тринадцатый принц взглянул на меня, затем на четвертого принца и горько усмехнулся:
– Как все быстро меняется. Теперь я вынужден играть пьесу, пока вы смотрите, – сказал он и опустился обратно на стул.
Прикрыв рот рукой, я тайком улыбнулась. Оказывается, и у тринадцатого принца есть дела, от разговора о которых он предпочел бы улизнуть.
Расслабленно развалившись на стуле, тринадцатый принц протянул:
– Спрашивай. Наверняка это какой-то пустяк, а вы оба не отпускаете меня из-за него!
Спрятав улыбку, я со вздохом сказала:
– Хотя она ничего не говорила вслух, ты наверняка знаешь, что Миньминь чувствует по отношению к тебе. А что насчет тебя?
– Она сама тебе рассказала? – спросил он, и я кивнула.
Некоторое время он молчал, а затем произнес, глядя на лежащую на столе книгу:
– В степях множество добрых молодцов. Ей не стоит впустую возлагать на меня большие надежды.
Комната погрузилась в тишину. Не то чтобы я совсем не предполагала подобного исхода – Миньминь хоть и была хороша, но тринадцатый принц совсем в ней не нуждался. Понимать-то я понимала, но мне было очень тяжело вспоминать лучезарную улыбку, сияющую под светом звезд степных небес, и думать о том, что теперь она поймет: даже если она родилась принцессой, на свете есть вещи, которые ей никогда не получить. Представив, как разобьется сердце этой красивой девочки, я загрустила.
– Миньминь-гэгэ весьма неплоха… – не удержавшись, начала я.
– Ты кажешься такой толковой, так зачем несешь чушь? – перебил меня тринадцатый принц. – Она может быть даже небожительницей, но о чем говорить, если я не люблю ее?
Тяжело вздохнув, я пробормотала:
– Склонившийся к ручью цветок полон желания, но воды ручья бесчувственны[92].
Поднявшись на ноги, тринадцатый принц направился к дверям, бросив четвертому принцу:
– Пойдем.
Четвертый поднялся следом и пошел за братом, я же почтительно склонилась, провожая их. На пороге четвертый принц обернулся:
– Хотя повреждение не так серьезно, хорошо позаботься о своем выздоровлении. Последствия от подобных травм часто остаются на всю жизнь.
Я хотела поблагодарить его, но дверь уже захлопнулась.
Моя нога еще побаливала, а уже наступил последний день сорок восьмого года эры Канси.
Лежа в постели на боку, я смотрела на дрожащий огонек свечи. Я уже не чувствовала ни печали, ни радости, просто проживала день за днем, и все. Толкнув дверь, вошла Юйтань, впустив в комнату холодный воздух. Поставив на стол короб с едой, она поспешила закрыть дверь и, вжав голову в плечи, воскликнула:
– Ну и мороз!
– Разве сегодня не твой черед прислуживать? – с недоумением спросила я. – Почему ты вернулась, хотя праздник еще не закончился?
Потирая ладони друг об друга, Юйтань вытянула их над жаровней и сказала, с улыбкой покосившись на меня:
– Я попросила у Ли-анда позволить Цючэнь подменить меня. Она как раз хотела поучаствовать в общем веселье.
Каждый год те, кто должен был прислуживать на пире в честь кануна Нового года, получали награду, а кроме этого – шанс увидеть что-то или кого-то, кого они ни за что не увидели бы в обычный день. Именно поэтому все считали это завидной возможностью. Юйтань же добровольно отказалась от нее, чтобы посидеть со мной. В душе растроганная, я вздохнула: