– Я могу побыть одна, мне вовсе не одиноко. Зачем ради меня еще и просить Ли-анда? Теперь зазря будешь в долгу.
Согрев ладони, она открыла коробку и сказала, улыбаясь:
– Я приготовила кое-что вкусненькое. Сегодня вечером мы будем есть, пить, болтать и хорошо встретим Новый год. Разве это не веселее, чем прислуживать другим?
Юйтань расставила посуду на столике, что стоял на кане, воткнула в жаровню палочку благовоний с запахом лилии, и мы, откинувшись на подушки, принялись за еду. Через какое-то время я не выдержала и будто бы невзначай спросила:
– А моя сестра явилась во дворец?
– Ага, вместе с восьмым принцем, – ответила Юйтань, прожевав. – Однако, видимо из-за того, что он выздоровел совсем недавно, он был не в настроении и немного бледен.
Подняв чашу, я вытянула шею и яростно влила в себя вино. Горло тут же обожгло, и я, повернувшись боком, тихо закашлялась.
Мы продолжали есть и болтать. Мне хотелось еще вина, но Юйтань, выпив со мной несколько чаш, убрала чайничек с вином со словами:
– Ты еще не совсем здорова, сестрица, стоит пить поменьше. Выпили немного в честь праздника – и хватит.
– Начала воспитывать меня, да? – улыбнулась я.
Юйтань радостно скорчила мне рожу, а затем налила чашку бульона из говяжьих костей и дала мне:
– Вот, выпей лучше это.
Закончив трапезу, мы с Юйтань остались сидеть на кане и болтать обо всем на свете. Мы даже не заметили, что нечаянно исполнили ритуал новогоднего бодрствования. Дождавшись, когда еда немного уляжется в желудке, мы отправились спать. У меня на сердце было тяжело, поэтому в ту ночь я плохо спала. Юйтань вечером должна была подменять Цючэнь, поэтому поднялась ни свет ни заря и ушла, чтобы сменить девушку.
Услышав, как за Юйтань закрылась дверь, я торопливо встала, умылась и привела себя в порядок. Открыв сундук, я извлекла оттуда старые письма и легонько провела пальцем по конвертам. Я долго разглядывала письма, испытывая желание перечитать их, но пересилила себя и завернула все в лист сюаньчэнской бумаги.
Мой взгляд скользнул по лежавшему на самом дне ожерелью с подвеской в виде цветка магнолии, и я вытащила и его тоже. Немного подумав, я села за стол, взяла кисть и написала письмо. Мне не хотелось тратить время и силы на мудреные выражения литературного языка, и я решила просто записывать то, что приходило мне в голову. Мне нужно было лишь одно: чтобы он понял.
«Ваша покорная служанка – самая обычная девушка, и четвертый господин поймет это, как только взглянет на это письмо, ведь по нему становится ясно, что я не обладаю никаким литературным талантом. Возможно, мой облик не так уж и плох, но в Запретном городе есть множество девушек, обладающих исключительной красотой и я ничем не выделяюсь среди них. Сейчас я всеми силами служу государю, ожидая, когда подойдет срок покинуть дворец. В этой жизни я не хочу выходить замуж. Раньше мне не хватало рассудительности, я творила что вздумается, и это привело к недопониманию между мной и четвертым господином. Я могу лишь на коленях молить господина о прощении. Раз уж ваша покорная служанка твердо решила быть одна и не желает выходить замуж, господину не стоит тратить свои силы впустую и думать о ней».
Дописав, я внимательно перечитала письмо. Поразмыслив, порвала его и стала писать заново:
«… ожидая, когда подойдет срок покинуть дворец. Матушка умерла почти сразу после моего рождения, и я всегда расстраивалась из-за того, что в этой жизни мне не суждено выполнить дочерний долг. В этой жизни я не хочу выходить замуж, мне бы хотелось лишь вместе с кем-то вести уединенную, благочестивую жизнь, читая сутры и молясь о благополучии матушки на небесах. Раньше мне не хватало рассудительности, я творила что вздумается, и это привело к недопониманию между…»
Достав конверт, я вложила внутрь письмо вместе с ожерельем и равнодушно обвела взглядом предметы на столе. Если принцы придут, то я все отдам им лично; если не придут, то это будет значить, что они умыли руки, и мне придется искать другой способ вернуть подношения. Внезапно вспомнив о браслете на своей руке, я заставила его соскользнуть вниз и несколько раз попробовала снять, но не преуспела и теперь в растерянности потирала камень.
Раздался негромкий стук в дверь. Поспешно приведя мысли в порядок, я встала и, гадая, кто окажется на пороге – Сяо Шуньцзы или Фан Хэ, – открыла дверь.
– Всех благ барышне.
Это оказался Фан Хэ. Проворно опустившись на одно колено, он тут же поднялся и вытащил из-за пазухи конверт, который я с улыбкой приняла.
– Пожалуйста, подожди немного. Я хочу попросить тебя кое-что передать твоему господину.
Фан Хэ изумленно застыл, но тут же согласно кивнул.
Войдя в комнату, я некоторое время бездумно разглядывала конверт. Затем раскрыла лежавший на столе сверток из сюаньчэнской бумаги и вложила туда, к старым письмам, новое, нетронутое, после чего снова завернула их и запечатала сверток крахмальным клейстером.
Проделав все это, я вышла из комнаты и с улыбкой передала сверток Фан Хэ:
– Прости, что утруждаю.
Хорошенько спрятав сверток, Фан Хэ услужливо улыбнулся:
– Не стоит, не стоит.
Прощально опустившись на одно колено, он поднялся и торопливо ушел.
Я оперлась спиной о дверной косяк и застыла, наблюдая, как его силуэт исчезает вдали. В голове снова и снова звучало: «Отныне мы чужие друг другу, отныне мы чужие друг другу…»
Настало время обеда, а Сяо Шуньцзы все не показывался. Вот и хорошо, думала я, четвертый принц бросил думать обо мне, и теперь все будет тихо и спокойно. Я как раз раздумывала над тем, как буду передавать ему ожерелье, когда кто-то постучал.
Вздохнув про себя, я отправилась открывать.
– Я кое-что принес барышне, – приветственно произнес Сяо Шуньцзы, улыбаясь во весь рот.
Приняв из его рук коробку, я снова произнесла с улыбкой:
– Пожалуйста, подожди немного, я хочу попросить тебя передать кое-что твоему господину.
С этими словами я прикрыла дверь и вернулась в комнату.
Сперва я заглянула в узкую и длинную деревянную коробочку, что вручил мне Сяо Шуньцзы. Внутри оказалась заколка из белой яшмы, искрящаяся, будто струйка воды с пляшущими по поверхности солнечными зайчиками. Заколка была выполнена в виде распустившегося цветка магнолии. Мне хотелось ее рассматривать, но я просто вложила ее в конверт, где уже лежало ожерелье. Хорошенько запечатав его, я вышла и передала конверт Сяо Шуньцзы. Понаблюдав за тем, как он прячет его за пазухой, я закрыла дверь.
Я долго стояла, подпирая спиной дверь, а затем вдруг будто очнулась ото сна, сообразив, что сегодня первый день нового года и все кончено. Сделав глубокий вдох, я потрясла кулаком в пространство и заорала, обращаясь к самой себе:
– В новом году все будет по-новому!
Прокричавшись, я принялась за уборку. Раз уж я живу дальше, надо постараться жить хорошо. Потерпев поражение в любви, можно погрустить, можно погоревать какое-то время, но тратить всю оставшуюся жизнь на страдания по мужчине, который не пожелал выбрать меня, точно не стоит. Черная полоса не будет длиться вечно. Моему телу всего восемнадцать, а в жизни, кроме любви, есть еще много замечательных вещей. Через несколько лет, когда придет время покинуть дворец, я смогу отправиться на север и полюбоваться заходящим над пустыней солнцем или поехать в дождливый Цзяннань.
Когда-то я очень хотела съездить в Юньнань и к Тибетскому нагорью, но так и не смогла: в современном мире у тебя либо есть время, но нет денег, либо наоборот – есть деньги, но нет времени. Сейчас же у меня куча денег, я могу взять любое из своих украшений, продать его и безбедно жить какое-то время. Так почему бы не воспользоваться возможностью и не пожить жизнью вольной путешественницы, о которой я всегда мечтала?
С тех пор как я попала в прошлое, я жила только в Запретном городе. В будущем же я смогу с улыбкой идти куда глаза глядят, а луна и вольный ветер станут моими спутниками. Удалиться от мирской суеты, путешествовать по всей стране и знакомиться с интересными людьми – разве это не настоящая свобода? Сколько всего интересного ждет меня впереди!
Убирая комнату, я улыбалась, продолжая размышлять об этом приятном предмете; но слезы то и дело прокатывались по моим щекам и одна за другой падали вниз.
Стоял один из дней второго месяца, и теплое солнце ярко освещало мою комнату.
Сидя за столом, я читала стихотворения Су Дунпо «Вторю стихам Цао Фу “Пробую свежевысушенный хэюаньский чай"» и «Пробую сэнтя[93]», посвященные чаю. Юйтань сидела на кровати и вышивала носовой платок. Мы обе занимались каждая своим делом, и в комнате царила атмосфера спокойствия и безмятежности.
Отложив пяльцы, Юйтань подошла к столу, налила мне и себе свежего чая, а затем проговорила, с улыбкой глядя на меня:
– Все-таки образованные люди очень сильно отличаются от остальных.
Продолжая читать с полным ртом сухих благовоний для свежести дыхания, я спросила, не поднимая головы:
– Чем же?
– Ты всегда так спокойна и невозмутима, сестрица, – ответила она. – К примеру, сестрица Юньсян и остальные девушки старше тебя по возрасту, попали во дворец раньше, и происхождение у них не самое низкое; только вот если поставить вас рядом, понимающий человек с первого взгляда разберет, кто стоит выше.
Отложив книгу, я глотнула чаю и, искоса взглянув на Юйтань, улыбнулась:
– Не надо льстивых слов. Если у тебя есть какое-то дело или вопрос – говори.
Юйтань похихикала, а затем сказала:
– Его Величество отправляется на гору Утайшань. Интересно, кого он возьмет с собой?
– Оказывается, кое-кто волнуется, что ее не возьмут повеселиться, – улыбнулась я одними губами.
– Его Величество так редко ездит на Утайшань, – надула губы Юйтань. – В прошлый раз это случилось аж в сорок первом году! Упущу это возможность – и не знаю, смогу ли еще когда-нибудь там оказаться!