Я увидела его только потому, что он сам раздвинул ивовые ветки. Некоторое время я, оцепенев, испуганно смотрела на него, а он – на меня в полной тишине. Затем я наконец пришла в себя и торопливо поприветствовала его.
Позволив мне распрямиться, он выбрался наружу, отряхивая с одежды нападавшие листья. С первого дня нового года, когда я вернула ему ожерелье, прошло уже четыре месяца, и все это время он никак не связывался со мной. На людях он разговаривал со мной так же, как со всеми прочими, и я еще ни разу не оставалась с ним наедине, поэтому сейчас поневоле напряглась и тут же, заставив себя успокоиться, попросила у него разрешения уйти. Четвертый принц же будто ничего не услышал. Подойдя к одной из опор мостика, он нагнулся и вытащил из-за нее маленький, искусно изготовленный, но довольно ветхий челнок.
– Господин, откуда вы знали, что там есть лодка? – воскликнула я, забывшись.
– В год, когда мне исполнилось четырнадцать лет, мы с царственным отцом приехали в этот парк, – рассказывал принц, возясь с челноком. – Тогда я очень полюбил тишину этого озера, велел изготовить лодку и оставить ее здесь.
Выпрямившись, он взглянул на меня и жестом велел сесть в лодку.
Я замерла, глядя на него с недоверием, и спросила: – Вы уверены, что ей еще можно пользоваться?
Четвертый принц ничего не ответил и забрался в челнок. Он молча смотрел на меня, и в его спокойном взгляде читалось: он не потерпит отказа. Я колебалась. Мне хотелось уйти, но я была уверена, что мне не позволят это сделать, и в нерешительности топталась на берегу.
Четвертый принц продолжал молча сидеть в лодке. В конце концов он произнес, потянувшись:
– Я пока посплю, а ты не спеши, раздумывай, сколько нужно! Как решишься, просто позови!
Договорив, он принялся укладываться на дне лодки.
Сжав кулаки и скрежеща зубами, я забралась на борт. Раз уж мне никак не скрыться, придется отправиться с ним. Не съест же он меня средь бела дня, в самом деле? Искоса взглянув на меня, раздраженно стиснувшую зубы, четвертый принц едва заметно улыбнулся и тряхнул головой. Затем он оттолкнулся от берега веслом, и лодка, раскачиваясь, начала удаляться от суши.
Чем дальше мы отходили от берега, тем гуще становились заросли лотосов. Мне пришлось пригнуть голову и наклоняться то вправо, то влево, чтобы избежать столкновения с летящими навстречу листьями. Четвертый принц сидел спиной вперед, и листья хлестали его по затылку. Мой жалкий вид развеселил его.
– Раньше я всегда путешествовал в лодке лежа. Может, тебе тоже стоит лечь?
Я не ответила, занятая тем, что энергично уклонялась от листьев.
Вдруг принц перестал грести. Подняв весло, он несколькими ударами переломил стебли ближайших к лодке лотосов, после чего опустил весло и откинулся назад, задрав голову и прикрыв глаза, чтобы немного передохнуть. Я огляделась по сторонам. Нас словно окружал густой лес. Повсюду, насколько хватало глаз, простирались изумрудно-зеленые заросли. Я будто попала в какую-то другую вселенную и теперь не могла понять, где оказалась.
Стояла полная тишина, нарушаемая лишь шорохом ветерка в лотосовых зарослях. Я перевела взгляд на четвертого принца. Он сидел, слегка задрав голову, в тени переплетенных листьев. Пятна света падали на его обычно суровое и холодное, а сейчас такое умиротворенное лицо.
Он наслаждался тишиной и спокойствием, и его настроение передалось мне. Тревога и напряжение, которые я испытывала поначалу, постепенно рассеялись. Подражая ему, я прилегла спиной на борт лодки и закрыла глаза, пристроив голову на корме. Хотя листья над моей головой не пропускали солнечные лучи, мне казалось, что кругом слишком светло, и, привстав, я подобрала один из листьев, чей черенок недавно перерубил веслом принц, пристроила его в воде так, чтобы он прикрывал мое лицо, и снова опустила веки.
Я вдыхала носом тонкий аромат листьев лотоса, пока грудь не наполнилась свежим воздухом настолько, что слегка закружилась голова. Лодка тихонько покачивалась на волнах, и мне казалось, будто я парю среди облаков. Разливавшиеся кругом тишина и умиротворенность мало-помалу проникли в мою душу, и сердце стало биться гораздо спокойнее. Витающая над водой прохлада смешивалась с теплом солнечных лучей, и благодаря этому не было ни холодно, ни жарко, а в самый раз.
И все же я слегка волновалась. Время от времени я отодвигала лист и тайком бросала на четвертого принца взгляд. Он продолжал лежать без движения, не открывая глаз, и я понемногу расслабилась. Теперь я могла спокойно наслаждаться этим восхитительным летним днем. Казалось, даже поры раскрылись шире, жадно впитывая это солнце, ветерок и благоухание. В голове царила блаженная пустота.
Я почти задремала, как вдруг почувствовала, что лодка несколько раз резко качнулась. Я в испуге отняла лист от лица и открыла глаза.
Четвертый принц успел сменить положение. Теперь он с прямой спиной сидел возле моих ног, поставив локоть на борт лодки и подпирая подбородок рукой, и с теплотой смотрел на меня.
Я торопливо села, но сразу обнаружила, что так наши лица находятся слишком близко друг от друга, а потому тут же снова легла. Наблюдая за тем, как я то сажусь, то ложусь, четвертый принц не смог сдержать улыбки.
Я никогда не видела, чтобы его взгляд был таким светлым и мягким. На сердце стало неспокойно, и я ощутила, как лицо заливает румянец.
Лучше бы он смотрел на меня своим обычным холодным взглядом – тогда я могла бы мыслить ясно и придумать, чем ему ответить. Его же мягкость приводила меня в полное замешательство. Словно посреди холодной и ненастной зимы вдруг выдался прекрасный погожий денек и ты радуешься солнцу, кажущемуся особенно теплым, но понятия не имеешь, как следует одеться.
Я заставила себя спокойно взглянуть на принца. Наши взгляды встретились, и мне показалось, будто в его всегда холодных и непроницаемых глазах сейчас можно разглядеть многое невиданное ранее. Я попала в их ловушку, испытывая необъяснимое желание узнать, что же скрывается в этих глазах.
Я совсем забыла, что изначально хотела заставить его отвести взгляд, и лишь продолжала смотреть на него затуманенным взором. Испугавшись, я резко закрыла глаза, не осмеливаясь больше играть в гляделки.
Но даже так я чувствовала на своем лице его взгляд. Я перепугалась еще больше. Нельзя, ни за что нельзя позволять ему и дальше так смотреть на меня! Я торопливо подняла лист лотоса и закрыла им лицо, шепотом воскликнув:
– Тебе нельзя больше так смотреть на меня.
Он тихо рассмеялся. Я впервые слышала его смех – тихий, напоминающий скорее шорох. Не знаю точно, что я ощутила, но, во всяком случае, что-то совсем новое для себя – в конце концов, услышать смех этого неизменно равнодушного господина было событием особенным. Он потянулся ко мне, желая убрать закрывающий мое лицо лист, но я сильнее прижала его, свободной рукой оттолкнув пальцы четвертого принца. Однако принц схватил меня за запястье. Я попыталась высвободиться, но мне недостало сил.
– Убери лист, и я отпущу твою руку, – сказал он.
– Тогда не смотри на меня так! – сердито отозвалась я.
Он негромко пообещал не смотреть, и я, все еще колеблясь, неторопливо опустила лист лотоса, закрывающий мне лицо.
Принц продолжал сидеть в той же позе, облокотившись о борт и подпирая подбородок, но теперь в его ладони была зажата моя рука. Нахмурившись, я бросила на него быстрый взгляд и тут же отвернулась, проговорив:
– Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
Четвертый принц отпустил мою руку, а через пару мгновений тоже отвел глаза.
Лишь тогда я снова повернула к нему лицо и попросила:
– Подвинься немного, я хочу сесть.
Я была уверена, что снова придется его уговаривать, но он неожиданно послушно отодвинулся. Конечно, не так уж и далеко, но все же достаточно для того, чтобы мы не сидели до неприличия близко друг к другу. Я торопливо села ровно, удивившись про себя: и что это он такой сговорчивый?
Мы в молчании сидели рядом. Не знаю почему, но мое прежнее радостное и довольное настроение куда-то улетучилось, словно в царящей кругом тишине появилось что-то чужеродное. Надеясь голосом прогнать это витающее в воздухе «нечто», я спросила:
– Ты часто приплываешь сюда отдохнуть?
– Не так уж и часто, бываю здесь лишь время от времени, – ответил принц, – Впрочем, каждый год проверяю, цела ли лодка.
– Мне кажется, тебе очень нравится здесь. Так почему же лишь время от времени? – поинтересовалась я.
Он плотно сжал губы, и мягкость медленно сошла с его лица, уступив место обычному холодному выражению.
– Слишком долгое любование пейзажами притупляет ум, – наконец ответил он равнодушно, после чего взялся за весло и погреб в обратную сторону.
Теперь я сидела спиной вперед, подставив ее под хлесткие удары лотосовых листьев; принца же листья секли по голове, по плечам, но он, не обращая на них никакого внимания, продолжал неумолимо грести вперед, не сбавляя скорости.
Испытывая противоречивые чувства, я мысленно вздохнула. Вот он, Иньчжэнь, циньван Юн!
Глава 17Есть и добрый конь, и роскошное платье, одного нет – любви
Почти каждый год император Канси отправлялся на север, за Великую стену, и брал с собой кого-нибудь из принцев, но еще ни одно из его путешествий не обещало быть таким шумным и суматошным, как в этом году, когда он решил взять с собой наследного, четвертого, восьмого, девятого, тринадцатого и четырнадцатого принцев.
Глядя на этот список, я подумала о том, что Миньминь наверняка тоже приедет, и мне тут же захотелось остаться в столице. У меня не было никакого желания участвовать во всей этой суете.
Я пыталась тайком, заранее запинаясь, поговорить с Ли Дэцюанем, но не успела и рта открыть, как он сказал:
– На этот раз даже не думай, что сможешь остаться. В начале года тебе позволили отдохнуть, но сейчас ты полностью здорова, и у тебя больше нет причин отлынивать от работы.