– Ты и так немало наговорил. В детстве ты тоже творил много недостойных делишек, и я обязательно как-нибудь расскажу о них Миньминь-гэгэ.
– Когда? – тут же загорелась она. – Я сейчас свободна!
Мы все ошеломленно застыли. Мы давно привыкли разговаривать, причудливо перемешивая правду и ложь, и не ожидали, что Миньминь окажется настолько простодушной. Отмерев, мы покатились со смеху, и даже четвертый принц слегка изогнул губы в улыбке. Миньминь стояла вся красная, да и тринадцатый принц выглядел сконфуженным.
Я подошла к Миньминь и дернула ее за руку.
– Ты знаешь, о чем твой отец хотел рассказать Его Величеству?
Склонив голову набок, Миньминь задумалась, а затем ответила:
– Не знаю. Я не догадываюсь о том, что именно отец скажет Его Величеству, но точно знаю, что тебя это никак не затронет.
Я принялась сосредоточенно размышлять. Скажет ли ее отец императору Канси прямо о том, что Миньминь любит тринадцатого принца? Конечно, нет. Иначе император, желая сделать доброе дело, отдаст Миньминь тринадцатому принцу в жены, а этого господин Суван Гувалгия хочет меньше всего. Но если он не скажет правду, то как сможет заставить императора прекратить допытываться о причинах нашего с Миньминь состязания? Я снова и снова думала об этом, но мне в голову ничего не приходило, и я бросила эти мысли. Пусть старые лисы сами разбираются!
В душе вновь волной поднялась тревога. А если четвертый принц проведает о том, что четырнадцатый нарушил императорский указ? Разве может тринадцатый принц не рассказать ему? Когда четвертый принц обо всем узнает, что он предпримет? Расскажет наследному принцу? Я невольно тяжело вздохнула, ощущая, как пухнет голова от всех этих мыслей.
– Чего вздыхаешь? – удивленно спросила Миньминь.
Я посмотрела на нее и покачала головой, а затем молча устремила взгляд куда-то вдаль. Миньминь тоже тяжко вздохнула.
– А ты чего вздыхаешь? – спросила я, повернувшись к ней.
– Вот бы всегда было так, как только что, – проговорила она, покосившись на тринадцатого принца.
Я взглянула на принцев. Не знаю, о чем они говорили, но выражение их лиц было мягким и доброжелательным. Да, вот бы всегда было так! Мы бы вместе весело смеялись. Однако это невозможно. В будущем принцы, что идут сейчас плечом к плечу, вступят в бой друг с другом не на жизнь, а на смерть.
Внезапно до меня донеслись едва слышные слова тринадцатого принца:
– Жоси… Лежала на четырнадцатом брате… Хохотала…
Торопливо схватив Миньминь за рукав, я подобралась ближе, чтобы послушать.
– …Когда она увидела золотую шпильку в руке солдата, сразу побледнела, изо всех сил вывернула шею, не осмеливаясь смотреть на нее, и сказала: «Выбросьте, выбросьте!»
Девятый и четырнадцатый принцы тут же разразились хохотом, глядя на меня. Четвертый принц смотрел на меня с затаенной улыбкой, а восьмой, усмехаясь, продолжал неспешно идти вперед, глядя вдаль. Равнодушно скользнув взглядом по его профилю, я посмотрела на тринадцатого принца и беспомощно покачала головой. Пусть болтает, я ничего не могу с этим поделать.
– Остается лишь спросить, – с улыбкой продолжал тринадцатый, – как она смогла так безжалостно вонзить ее в лошадиный круп?
Я надула губы и ничего не ответила.
– Кстати, – продолжил он. – Еще в позапрошлом году ты совсем не умела держаться в седле, а сейчас, глядя на высоты, которых достигла, сразу понятно, что тот, кто учил тебя в прошлом году, делал это с большим старанием. Кто же тебя учил?
Я напряглась, невольно глядя на четвертого принца, но не успела и рта открыть – Миньминь опередила меня:
– Это была я и… И…
Я тут же цепко схватила ее за руку и перебила:
– Меня учила Миньминь-гэгэ.
Заглушив ее «и…», я выразительно взглянула на нее. Миньминь пристально посмотрела на меня в ответ и промолчала.
– Великие небеса! – воскликнул с улыбкой тринадцатый принц. – Жоси, я преклоняюсь перед тобой! Ты училась не так уж и долго, а сегодня уже бросила вызов своему учителю!
Я коротко взглянула на восьмого принца, который по-прежнему едва заметно усмехался. Переведя взгляд на тринадцатого принца, я улыбнулась ему и не стала поддерживать этот разговор.
Когда все разошлись, я отправилась было к себе, но на полпути свернула к шатру тринадцатого принца.
– Ты идешь к тринадцатому брату? – услышала я, а вскоре и увидела четырнадцатого принца.
Торопливо поприветствовав его поклоном, я ответила:
– Да, а ты?
Некоторое время он молча шел рядом, а затем сказал:
– Спасибо тебе.
– Тебе следует благодарить тринадцатого принца, а не меня, – улыбнулась я. – Я лишь спасала свою жизнь.
Весь путь он прошел вместе со мной, не произнеся ни слова.
Когда мы вошли в шатер тринадцатого принца, тот с некоторым удивлением покосился на четырнадцатого и повернулся ко мне:
– Я знал, что ты придешь. Я нарочно попрощался с четвертым братом, а потом пришел сюда и ждал.
Я только улыбнулась ему в ответ, взяла одну из подушек и села прямо на ковер. Четырнадцатый принц поприветствовал тринадцатого, но тот лишь отмахнулся: – Не стоит, не стоит.
Четырнадцатый со сконфуженным лицом колебался, желая что-то сказать, но не решаясь. Я покачала головой, думая о том, как трудно будет заставить его поблагодарить тринадцатого принца.
Тринадцатый радушно пригласил его сесть. Я протянула четырнадцатому принцу подушку, и он тоже опустился на ковер рядом.
– Рассказывай. В чем дело? – спросил тринадцатый принц, с улыбкой глядя на меня.
Я искоса взглянула на четырнадцатого принца и, поняв, что он не собирается говорить, рассказала тринадцатому всю правду – зачем тот приехал и как мне удалось уговорить Миньминь помочь. При этом я не забывала следить за выражением лица четырнадцатого, но тот ни разу не выказал неодобрения.
Выслушав меня, тринадцатый принц взглянул на четырнадцатого и со смешком кивнул:
– Теперь понятно, почему, когда ты сказался больным и якобы заперся в своем поместье, мы несколько раз приходили проведать тебя, но нас не пустили.
– Ты, наверное, расскажешь четвертому господину? – спросила я после недолгого колебания.
– А ты не хочешь, чтобы он об этом узнал? – в свою очередь спросил тринадцатый принц, повернув ко мне голову.
Я кивнула. Он задумался, глядя в пол, и произнес:
– Я не хочу ничего скрывать от четвертого брата. Кроме того, расскажу я ему о происшествии с четырнадцатым братом, и что? Ты, наверное, боишься, что он расскажет царственному отцу? В этот раз я, безусловно, помог отчасти ради нашей с тобой дружбы, отчасти ради четвертого брата и супруги Дэ. – Затем он перевел взгляд на четырнадцатого принца и медленно проговорил – Хотя четвертый брат выглядит холодным и равнодушным, а также отличается жестким и непреклонным нравом, он никогда не навредит своему младшему брату.
На лице четырнадцатого застыло крайне хмурое выражение, и тринадцатый принц торопливо обратился ко мне:
– Не беспокойся. Покончим на этом.
Я надулась, ведь и так знала, что он не захочет ничего скрывать от четвертого принца. И все же не могла не спросить:
– А что насчет наследного принца?
– Вот дурочка! – засмеялся тринадцатый принц. – Раз уж мы не позволим отцу узнать, то наследный принц тем более ни о чем не узнает.
Твои мысли, подумала я, настолько извилисты и непредсказуемы, что, не предугадай я хоть один их поворот, могу совершить серьезную ошибку, поэтому лучше спросить прямо, чтобы обезопасить себя.
Я указала тринадцатому принцу на чайник, стоявший на столике рядом с ним. Повернувшись к столу, он налил чашку чая и протянул ее мне. Взяв чашку, я осушила ее одним глотком и тут же вернула ему.
– Хочешь еще? – улыбнулся он.
Я махнула рукой, отказываясь, и он поставил чашку обратно на стол.
Повернув голову, я заметила, что четырнадцатый принц смотрит на нас с тринадцатым с крайним изумлением. Обменявшись смешливыми взглядами, мы оба уставились на четырнадцатого. Тот спросил у тринадцатого принца, показывая на меня пальцем:
– Она всегда ведет себя так в твоем присутствии?
Тринадцатый рассмеялся:
– Бывает и похуже.
Скользнув взглядом по нашим лицам, четырнадцатый принц опустил голову.
– Господин Суван Гувалгия знает о том, что чувствует к тебе Миньминь, – улыбнувшись, сказала я тринадцатому. – Гляди, как бы он не пришел к тебе, чтобы сделать своим зятем.
– Будь что будет, – бессильно вздохнул тринадцатый принц. – Если он не возражает против того, чтобы его дочь стала наложницей, то мне останется лишь жениться на ней.
Его слова потрясли меня. Я-то думала, что раз ему совсем не нравится Миньминь, то он никогда не возьмет ее в жены. Я совсем забыла о том, что точка зрения мужчин древности, касающаяся женитьбы, абсолютно не совпадает с моей. Три жены или четыре – невелика разница, разве что придется найти для новой жены дом да нанять ей нескольких служанок. Нравится девушка – женись, не нравится – тоже можно жениться, какие проблемы? Просто не приходи к ней на ночь, только и всего. Жизнь мужчины от этого не изменится.
Вспомнив об искренней, чистой любви, которую испытывала к нему Миньминь, я взглянула на тринадцатого принца и сердито сказала:
– Если ты не любишь Миньминь, то не женись на ней. Она же не мебель – женился, поселил в доме и забыл.
Он растерянно посмотрел на меня и развел руками:
– Разумеется, я сам не хочу этого, но если царственный отец прикажет жениться, разве я смогу не подчиниться указу?
Я рывком встала, желая сказать еще что-то, но не стала, лишь гневно выдохнула:
– Неважно! Если ты не любишь Миньминь, то тебе не следует на ней жениться.
Резко откинув полог, я покинула шатер, слыша, как четырнадцатый принц внутри торопливо прощается, прежде чем выйти вслед за мной.
Гнев постепенно сошел на нет. Я знала, что зря устроила сцену. Тринадцатый принц помог расхлебать кашу, которую заварили мы с четырнадцатым, а я еще и вспылила по необъяснимой для него причине. Все, что он делал, полностью соответствовало нравам эпохи, и я не могла требовать от него следовать нормам, которые появятся лишь триста лет спустя. Мне стало грустно.