Когда Кристину привели к хозяину, Бесник уже скрутили и прижали лицом в стол.
— А теперь… — весь багровый, с кровоточащей нижней стороной лица, иберийский господин даже снял парик и теперь отсвечивал лысой круглой головой, — объясните мне, что это сейчас было, сеньорита Легран, или вы тоже из Авзонии и никаких Легранов нет и не было в помине?!
— Я галлийка, — простонала Кристина: её держали очень крепко. — Мой брат заболел, поэтому я попросила капитана, который привёз нас сюда, заменить его. Капитан авзонец, но другого у меня не было. В конце концов неважно, кем мы родились… Но я вижу, вы злитесь. Мне очень жаль, что так получилось, этот тип совершенно не воспитанный и ему самое место на виселице! Прошу вас, отпустите несчастную девушку домой!
— Фто? — не поверила своим ушам Бесник. — Фы фак не дофоварифались, фучка!
Хозяин быстрым шагом подошёл к Кристине и схватил её обеими руками за лицо.
— Кому ты врёшь, лягушатница?! Всех вас, женщин, надо сжечь как ведьм или бить нещадно, пока из ваших куриных мозгов не выйдет дурь! Убить меня хотела, дрянь? Признай, убить меня хотела?! — при этом он так сильно сжал ладони, что под его пальцами что-то хрустнуло — это был нос Кристины. — Глаза выдавлю тебе, шлюха! Отвечай!
Внизу послышался шум. Кристина застонала: она не успела дочертить крест, поэтому "разбойники" ворвались в дом и с ними уже вели борьбу. Причём, судя по стонам, они проигрывали. Послышались выстрелы.
— Фто проифодит? — спросила полуоглушённая Бесник и получала ещё удар по голове.
Хозяин отпустил Кристину, и та с кровотечением из носа безвольно повисла на руках державших её слуг.
— Пошлите за стражей! — распорядился хозяин. — Этих двоих бросим в тюрьму, чтоб их потом повесили, а внизу всех поубивать, нечего мелочиться.
Теперь уже застонала Бесник, но её прижали ещё крепче.
— Не так быстро!
Все, кто мог, обернулись на окно, которое распахнула Кристина. Возле него стоял Морис, и в руках у него было никому не знакомое оружие, похожее на арбалет.
— Кто посмел проникнуть в мой дом через окно?! — заорал хозяин.
— Это не твой дом. Вы все на чужой территории. Всё море и острова принадлежат архесе архес, и я её верный слуга на суше, — спокойно и холодно возразил Морис.
Все посмотрели на него как на сумасшедшего.
— Да ты… — начал хозяин, но тут же замолчал, потому что мимо него просвистело что-то желтоватое и длинное, а затем ещё и ещё. — Эй, ты, галлийский прихвостень, прекра…
Тут он замер. Упал на колени. Потом свалился полностью. Его лицо не коснулось пола: помешала игла, которую Морис выпустил из арбалета ему в глазницу, но попал чуть ниже. Несколько игл воткнулись рядом в плечи.
Морис перезарядил арбалет, вставив пучок игл, и начал активную стрельбу. Слуги понеслись на него, надеясь, что успеют схватить до того, как иглы поразят их всех, но тут им начали стрелять иглами в спину из другого окна, причём куда точнее, чем Морис.
Никто так и не понял, кто это был.
Освободившиеся Бесник и Кристина выхватили ножи и пистолеты, чтобы добивать оставшихся. Слуги, сообразившие, что сражаться насмерть смысла нет, что их хозяин умер, а у гостей невиданное оружие, могущее убить с нескольких выстрелов, поспешили уйти с поля битвы, так что дом очень быстро самозачистился. Кто решил не бежать и не сражаться, тот предпочёл забаррикадироваться в кухне и кладовке.
Стрельба Мориса пусть и спасла положение, но очень условно, потому что стрелял Морис так себе, и пара игл просвистела мимо девушек.
Кристина, Морис и Бесник спустились вниз. Их люди: несколько матросов, Йорек, Ламарк и Фил — устало стояли, полусидели и лежали в дыму от пороха на заляпанном кровью и немного уличной грязью ковре. Сидящий на корточках Йорек сжимал руку лежащего канонира, и Бесник впервые увидела, что на его лице отражается неподдельный ужас, смешанный с печалью. Ситуация была действительно тоскливая: даже при беглом взгляде можно было обнаружить и убитых, и раненых. Хоть каким-то утешением служили трупы иберийцев, лежащие тут же.
Фил заметил Мориса, глаза его злобно сощурились. Морис же не высказал никаких эмоций при виде своих пострадавших товарищей.
— Я думаю, — сказала Кристина, — нам надо бежать отсюда как можно быстрее. Пусть всё пошло не по плану, но мы дали понять, что мы враги.
— Не по плану?! — вскричала Бесник, смахивая струйку крови со лба и щупая нос. — Да ты, избалованная богатая сучка, подставила нас всех и погубила МОИХ людей! Моих, тупая ты пизда! Взгляни, блядь! Ламарк ранен, а это наш единственный врач! Двое матросов убиты! Как мы бежать будем?!
Кристина открыла рот, чтобы, как всегда, решить проблемы предупреждением, приказом или обещанием разобраться — и закрыла, не вымолвив ни слова. А что сказать? Бесник права — Кристина сильно просчиталась и теперь вообще не представляет, как им выбираться из этой смертельно опасной ситуации.
Бесник, впрочем, сообразила.
— Ломайте чёртовы гардины, стулья, диваны, делайте носилки, кладите тяжело раненых и бегите к шлюпке! Мёртвых придётся оставить, да успокоит господь их душу! Ничего не уносим из дома, уносим только ноги и раненых! Пошевеливайтесь, сукины дети, пока нас иберийцы окончательно не отъебали!
Кое-как маленький отряд в темноте, освещаемый фонарём Чайника, чьё присутствие в доме как-то никто не отметил, начал спускаться к берегу, где их в зарослях чуть поодаль от пристани ждала шлюпка. Бедолагам чудилось, что вокруг них так и рыскают враги с мушкетами или алебардами. Сами не помня как, дрожащие от ночной прохлады и ужаса, они всё же сумели погрузиться и отплыть прежде, чем в городе поднялся переполох и злодеяние было обнаружено.
Впрочем, это вовсе не означало их победу: "Гумилитии" срочно нужно было сбегать в открытое море, пока её не потопили из пушек вместе со всеми "неудачниками". Вот только половина людей была ранена, вторая половина пыталась им как-то помочь, а потому ставить паруса и уводить корабль было некому.
Пока снаружи все сходили с ума, Кристина, взлохмаченная, с кровоподтёками на лице и шее, с мокрой повязкой на носу, сидела в капитанской каюте. Теперь она вела себя как приличествует благородной женщине: сложила руки и не возникала, пока фальшивый брат, будучи по договору мужчиной, всё разрешает. Настоящий же брат лежал рядом, и лоб у него был просто раскалённый. Лечить было нечем и некому: Ламарка же вывели из строя, выстрелив ему в плечо и порезав бок. Вот до чего довела её самонадеянность…
И как же хорошо, что всегда будут люди, которые плевали на все на свете приказы и указания!
Команда "Гумилитии" тревожно смотрела назад и по бокам, пытаясь угадать, что собираются делать иберийцы, и забыла посмотреть вперёд. И во время, когда все суетились, фрегат "Непрощающий" под иберийским флагом совершенно спокойно, не встречая никаких препятствий, со стороны моря подошёл к шхуне и без предупреждений взял её на абордаж. Точнее, без предупреждений, которые были бы видны посторонним.
Гектор Шестёрка — вымытый, расхорохорившийся, бравый, переставший походить на бродягу, в новом камзоле и роскошной шляпе — цокнул каблуками сапог о палубу "Гумилитии" вместе с абордажной командой и ловко пожонглировал палашами.
— Кар-р-рамба! Небогатая же нам добыча досталась: покойники, резаные да сварливые бабы! Тут небось и выпить нечего, капитан Ринальдино, кастрат ёбанный, блюдёт обеты похлеще епископа!
— Иди нахуй, шестипал ебучий, — поприветствовала Гектора Бесник: растрёпанная, с кругами под глазами, засученными рукавами и перевязанным лбом. — Хочешь, чтоб и тебя трахнули? Ты ж предатель, говно цыганское.
Шестёрка ухмыльнулся и дал знак рукой своим людям, чтобы они расходились по "Гумилитии".
— Ты, как и все бабы, тупая и не соображаешь, что среди членов Берегового братства немало иберийцев, чьё личико не сильно засветилось, а документы нам уже подделали галлишки. Сейчас мы засвидетельствуем своё почтение и сообщим, что задержали вас на вашем же корабле, чтобы утром передать вас в говняные руки закона. А к утру они поймут, что мы напиздели, но нам уже будет поебать, потому что мы будем на галлийской стороне Эспаньолы, а потом всё это гнездо будет расковыряно. Уяснила, сученька? — Тут его лицо стало страшным, он сделал несколько шагов по направлению к Бесник, та попятилась и едва не перекувырнулась через фальшборт.
— А если будешь вставлять мне палки в колёса, — голос Гектора зазвучал низко и грозно, — то я сначала сам выебу тебя, а потом кину своим ребятам, и пусть твоя команда неудачников увидит, кто на самом деле их капитан. Entendido?
— Si, — твёрдо сказала Бесник, глядя прямо в эти пронзающие янтарные глаза и не позволяя себе дать хотя бы намёк, как сильно она испугалась.
В конце концов она обещала себе, что непременно убьёт его. Если ему выгодно спасти их шкуры — что ж, услуга за услугу, они отдали ему фрегат.
Лицо Гектора вновь стало разбойно-притягательным.
— Вот и умничка! Вали бинтуй своих пиздюков, папочка разберётся.
Из каюты вышла Кристина. Она привычно сонными глазами сняла беспорядок на палубе, лежащих раненых, стоящих в стороне матросов, с которых не спускали глаз оборванные люди свирепого вида, и, наконец, на стоящих у фальшборта двух капитанов. Точнее, одного "законного" капитана и одного выбранного самоуправлением.
Оба капитана обернулись на Кристину, чтобы поклониться. Бесник, хоть и потеряла уважение к Кристине, помнила, что недооценивать её не стоит. Гектор же о провале не знал и потому Кристину боялся. Правда, в основном из-за её отца.
— Уважаемые сеньоры, — устало, но с достоинством произнесла Кристина, — ваша храбрость, отвага и находчивость позволила всем нам объявить войну Иберии на территории Карибов, что вынудит её перебросить силы со Старого Света сюда и позволит Авзонии и Галлии нанести удар, от которого будет сложнее отправиться. Дальше моё руководство вам не потребуется, поскольку, дорогие сеньоры, губернатор Аматора через моё лицо не сможет вам никак помочь, кроме как не мешать.