Бесник и Гектор в присутствии посторонних лиц выслушали и согласно кивнули. Кристина, видя, что эти двое теперь слишком спокойны и могут ополчиться против неё, решила разжечь между ними конфликт.
— И вот ещё, господа: сейчас вы будете решать всё сами по законам Берегового братства или как вы там хотели. По таким правилам фрегат — добыча капитана Ринальдино и её команды, поскольку "Гумилития" в бою будет как мышка против собаки. А я, — Кристина злорадно прищурилась, глядя на Бесник, — избалованная богатая сучка, отдала его Гектору, потому что мне так захотелось. Надеюсь, вы с этим вопросом разберётесь, поскольку ни иберийцы, ни русалки жалеть никого не будут. Bonne nuit[2], мои "неудачники", мне надо выполнить свой сестринский долг и позаботиться о моём бедном младшем брате. Настоящем, разумеется.
И с этим словами Кристина развернулась и ушла в каюту, точно королева. А Бесник и Гектор поняли, что скоро придётся убить ещё одного человека. Разумеется, не Кристину. Разнимать их будет некому: Йорек не отходит от Ламарка, Кхецо занят перевязкой, а новых друзьей Гектора не сильно-то заботит целостность его шкуры, они будут исключительно за веселье.
К счастью для них обоих, всеобщее внимание привлекла неожиданно возникшая и наводящая ужас процессия, которая была совершенно не согласована ни с кем-нибудь из капитанов, ни с Кристиной, ни вообще с кем-либо из сухопутных.
На глазах у остолбеневших и вытаращивщих глаза людей Морис и Келд в сопровождении двух русалок катили бочки из невиданного на суше материала прямо по палубе. Видимо, русалки передали это в районе киля. Сопровождающие (видимо, кто-то из охраны или разведки, не из приближённых Регины) ползли, используя мышцы пресса и подпорки возле бёдер, помогая себе пиками с крепкими древками, а двое молодых мужчин катили, обливаясь по́том, что-то тяжёлое, что точно было не вином.
Бесник, уже видевшая вблизи русалок, быстрее, чем изумлённый Гектор, сумела взять себя в руки и подойти к Морису.
— При всём уважении к нашим союзникам — что это за хре… загадочная вещь?
Морис перестал катить, выпрямился, не смахивая пота с глаз, и уставился на Бесник как на дуру.
— Моя археса хочет покарать грязных морских червей, называющих себя покорителями моря. Чтобы мы, кто удостоился чести поддержать её, не сравнялись с ними, нам нужно залепить себя уши их ноздри и закрыть руками глаза, открыв рот. Сделать это нужно до сигнала, что подадут с моря, и не убирать, пока нас не коснутся её распростёртые пальцы.
Поскольку никто ничего не понял, Морис повторил ещё раз. Русалки помогли ему и Чайнику открыть бочки, где было воскоподобное вещество.
— Нам и этому червю с его придатками, — указал Морис на Гектора.
Тому, разумеется, это не понравилось.
— Ты как меня назвал, сопляк?! Эй, капитан Ринальдино, твой человек меня оскорбляет!
В это время из каюты вышла любопытствующая Кристина. Внезапно Морис развернулся и метнул в неё нож.
Кристина сонно моргнула: нож врезался рукоятью ей в живот и отскочил на палубу, звеня.
Девушка ни капли не пострадала, но наблюдавшие — а это были Бесник, Гектор, Фил, все люди Гектора на "Гумилитии" и не занятые обслуживанием раненых матросы — охнули от ужаса. Метнуть нож в женщину!
— Археса ищет предателя, а ты, недостойная сушеходка, можешь его укрывать, — сказал Кристине Морис.
Под шум, крики и негодование Мора Русалкина быстро скрутили и уложили лицом в пол мужчины из обеих команд.
— Этот уёбок хотел зарезать самую симпатичную бабёнку на этой скорлупе! Да за такое надо под килем провести![3] — быстро разошёлся Гектор. — Эй, ребята, готовьте концы, будем осквернителя наказывать!
— Не так быстро, — Бесник схватила Гектора за предплечье, заставив посмотреть на себя. — Это мой человек, Шестёрка, и я за него отвечаю.
Гектор поднял брови, затем прыснул.
— Это я понял, капитан, — последнее слово он произнёс с иронией, — просто вашим ребятам явно не до чужих ран, они зализывают свои, вот я как невъебенно дальновидный лидер сработал на опережение.
— На хуепержение, — негромко огрызнулась Бесник и повернулась к боцману. — Фил! Отправь Мора в карцер, разберёмся с ним утром! Можешь не связывать, просто запри.
Фил Хрипун кивнул, разогнал толпу вокруг лежащего Мориса и с двоими матросами проводил того вниз. Морис не сопротивлялся. Русалки всё это время делали вид, что их ничего не касается и вообще они не здесь, хотя люди опасливо подходили к ним и показывали пальцами.
Когда хаос рассосался, Чайник повторил то, что до выходки с ножом сказал Морис: нужно закрыть уши, ноздри и глаза и открыть рот.
Гектор присвистнул, кто-то из его команды расхохотался.
— И мы должны вогнать в наши дырки эту хуйню? Думаете, я куплюсь на это? Да ни за что, засуньте себе это в задницы!
— Слышь, Полишинель[4], ты слепой хуй или как? — Бесник даже легонько пнула его. — Перед тобой две русалки стоят! Ты хочешь, чтобы они тебе в зад пропихнули эти пики? Они могут, своих врагов они потрошат.
Гектор искоса посмотрел на неё, затем на русалок и реакцию людей на них.
— Está bien… (Ладно…) Но чур это будет под твою ответственность, капитан Ринальдино! — последние два слова он опять произнёс с иронией.
Бесник проводила его взглядом голодного кота, мимо которого пробежала крыса с кружком колбасы в зубах.
Под присмотром русалок и Келда люди с обоих кораблей, косясь на огни в городе и на галеонах, заткнули себе всё что положено. То же сделали и раненым. Поскольку все сразу оглохли, дальше общаться пришлось жестами. Бесник, прежде чем заткнуть себе уши, попросила Чайника отнести русалочий воск и Морису.
— Ему ни к чему, — ответил Келд. — Он уже слышал голос архесы.
Но Бесник не уступила.
— Я не понимаю, о какой херне вы говорите, поэтому оба заткните свои дырки в башке, иначе я заподозрю, что вы собрались нас сдать!
Тут вдали ввысь ударил мощный фонтан воды.
— Это сигнал, закрывайте глаза! — крикнул Чайник, махая руками, и первым последовал условию. Русалки тут же скользнули за борт.
Оставшиеся зрячими и слышащими спешно погрузили себя в немую темноту. Кто-то, потеряв координацию, упал и ушибся.
— Рты поразевали как отсталые, — усмехнулся про себя Гектор, глядя на своих бравых головорезов, которые закрыли себе глаза, точно дети, испугавшиеся темноты, и вскоре последовал их примеру.
— Не нравится мне это, — пробормотала Бесник, хотя её никто не слышал, и, закрывая глаза, села, прислонившись спиной к мачте.
Вот так почти сотня человек, находящаяся в ночи почти перед носом у врага, без возможности сбежать, окружённая с трёх сторон, вместо активных действий просто села и закрыла глаза.
Что было дальше, никто не мог знать, поскольку все боялись русалок, особенно после договора Мориса и подводной королевы. Наиболее чувствительные говорили, что ощущали сильный порыв ветра, который "шириной был в целую милю" и плотно обволакивал всё тело, и резкие перепады давления, отчего сильно ломило голову. Но почти все ощутили, что внутри них происходило что-то странное: кровь как будто кипела. Некоторым из-за этого было так тревожно, точно где-то совсем рядом бродил огромный дикий зверь, который мог вот-вот их обнаружить, но пока не находил, и страх и бездействие становились невыносимо мучительными. Кто-то обмочился, а кое-кто и того похуже.
Ламарк, который лежал глухой и слепой, хотя ему и без того было плохо, так сильно сжал руку Йорека, что у того затрещали кости. Жюльена трясло так сильно, что Кристине, чувствовавшей вибрации от него, пришлось на него сесть, чтобы тот ненароком не свалился. Бесник внезапно показалось, что она снова там, в монастыре их ордена, и настоятельница смотрит на неё с гневом и жалостью, и вокруг много-много сердитых лиц, а ей так страшно, точно она на Страшном Суде, и татуировку нестерпимо жжёт. У Гектора ноги дёргались так, словно он опять бежал от инквизиторов вместе с табором. Хэм и Марта прижимались друг к другу так плотно, точно хотели слиться в одну женщину. Кхецо так испугался, что, как был — с открытым ртом и закрытыми глазами, — полез под скамью.
Лишь Морис и Чайник были спокойны. Они сидели так, точно скачки давления и пузыри ужаса в крови были для них обычным делом. Но глазные яблоки всё равно хотели вырваться наружу.
Странная пытка длилась всего минут двадцать, но всем показалось, что их мучили целую вечность, как в аду. Иберийцы, русалки, собственные невзгоды — всё потеряло значение.
Реальный мир вернулся к ним солоноватым запахом, отблесками за бортом, тихим плеском и миганием звёзд, когда Чайник вынул воск. Бесник убрала руки с глаз — те две русалки снова были здесь и наблюдали, как люди вновь впускали в себя звуки, запахи и свет.
Вдруг кто-то издал громкий нечеловеческий крик.
— Тупая эта Марта, вот зачем вылезать, чтоб её выебали? — вздохнула Бесник, но, повернувшись в сторону крика, поняла, что это не Марта. И не Кристина, и не Хэм. Это кричал незнакомый ей мужчина, причём очень даже не нежный, с бородищей и густыми бровями. Перед ним был труп, у которого взорвалась голова.
Ну как взорвалась: из ушей, ноздрей и рта хлынула кровь, а глазные яблоки выдавились наружу и теперь выглядели, как частично разбитые куриные яйца.
— Это же Джонни Крабик! — зашептал кто-то. — Он сказал, что вынет воск!
Гектор Шестёрка был бледен как мел.
— Кар-рамба… Выходит, если это была не наёбка и нам типа помогли, то что было бы…
— Господи, посмотрите на галеоны!
На огромных кораблях начался пожар, но никто его не тушил. Видимо, масляные фонари остались без присмотра, но как такое возможно? Там же очень строгая дисциплина.
Бесник сделала за подзорной трубой, забежала на мостик и присмотрелась. Гектор побежал за ней, чтобы выхватить трубу и посмотреть самому. В результате чуть не выронил её, из-за чего Бесник дала ему затрещину, а он в ответ даже не попытался её придушить, настолько ужаснула его открывшая причина тишины.