Русалка оскалила зубы и зашипела, но снова ничего внятного не ответила. Гектор скучающе зевнул.
— Она не понимает, что ли? Может, нам её всё-таки… того? — Он соединил указательный и большой палец одной руки в кольцо, а средним пальцем другой вошёл в него.
— Всё она понимает, они просто настолько преданные, что хуярят всех неверных. Ты не представляешь, во что превратился Морис, который, на минуточку, хотел воевать против Альбиона, хотя по сути это его родина.
— Мы этаким макаром ничего из неё не вытащим, тут семихвосткой надо да гвоздями под ногти[4], — сообщил Борис.
— Эй, а как же милосердие? — повернулась на него Бесник. — Как мы их тогда превзойдём? Что сушеходы боги на земле и всё такое?
Борис подошёл к ней и серьёзно взглянул из-под своих густых бровей.
— Слушай, ты бабёнка, конечно, хоть и суровая, но, как и все бабы, мягкосердная. Тебя эти твари по лицу ножом гладили, а ты им гвоздя под ноготь жалеешь. Или даже этого, — он направился к русалке и схватил её за связанные кисти. Спустя миг послышался хруст и истеричное шипение. — Не, тут ногти вырывать надо, кости мягкие, ломать себе дороже. А милосердие, милая моя, это когда мы им просто голову отрубим вместо того, чтобы четвертовать.
— Рубить надо, — уронил тяжёлым камнем Йорек.
— Рубить не надо, — Бесник встала, призывая жестом к молчанию. — Тут другой подход нужен. Капитан, Борис, Ламарк, давайте выйдем. Ламарк, возьми свои инструменты, нам будут нужны твои ловкие пальчики.
Дверь хлопнула. Остальные, не получив никаких указаний и пугаясь тишины наедине с русалкой, начали разговаривать о своём.
Ожидание затянулось, русалка всё время молчала и зло глядела на людей и ещё на миску со свининой, которую ей так и не дали.
Но вот дверь снова открылась, и четвёрка вошла. Свидетели допроса вздрогнули: у Бесник, Бориса и Ламарка руки были по локоть в крови, у Бориса кровью было заляпано и лицо, а Гектор с нехорошей ухмылкой перебирал в пальцах обагрённые щипцы, скальпели и шила.
Бесник подошла к русалке, та издала низкое хрипение и съёжилась, дёргаясь. Ей теперь было явно не всё равно, что собиралась сказать эта сушеходная археса, от которой так разило железом и кровью атлатетис.
— Твоя помощь больше не нужна, мы всё узнали от твоей подружки. Жаль, из-за шума ты не слышала, что она нам сказала…
— Не может быть! — завопила вдруг русалка. — Нет! Не настоящее!
— А она сообщила, что Артемида сейчас идёт нам навстречу, держась жёлоба, в то время как с юга ваш лагерь перемещает центурии и оружие для убийства Трихехо из металла суши… — продолжила Бесник сквозь её ор. Русалка дёргалась так отчаянно, что Кхецо всерьёз забеспокоился о целостности кадушки.
— Если ей больше нечего нам сказать, мы, пожалуй, поковыряемся в ней ещё немного, пока она не умрёт.
На последнем слове русалка взвизгнула так, что все чуть не оглохли.
— Борис, пойди вырви связки остальным, — поморщился Гектор. — Если они все начнут так орать, я ёбнусь. И тыкни им в глаза, они пиздец как жутко таращатся.
— А-а-а-а! — вновь завопила русалка. — Эос не всё знает, она рядовая хастат, а я декан[5]!
— Вот и замечательно! — обрадовался Гектор. — Чего ещё не знает твоя Эос?
На этот раз русалка отвечала на все вопросы Бесник, и спустя полчаса команда "Непрощающего" располагала всеми доступными Плутеус (так звали эту русалку) сведениями о перемещениях клана Анасис и его планах, так что русалку, которую всё-таки покормили, вернули к остальным пленницам, среди которых была очень недовольная внезапной процедурой кровопускания от Ламарка Эос.
— Грот-мачту мне в жопу! — удивлялся потом Гектор. — Бесник, я готов тебя всю ночь ублажать, только, блядь, скажи, что это было?!
— Всё проще чем поклон отбить! — улыбнулась девушка. — Общение с Люмо, которой, судя по всему, пиздец, многое дало мне понять про русалок: среди них много содомиток, а ещё очень редка ложь, и бедолаги не знают, что сушеходы врут как дышат. Я заметила, как они глядят друг на друга, вот и решила, чью кровь брать для убеждения.
— Ты охуенна, Джулия! — Гектор, пользуясь тем, что их особо никто не видят, крепко обнял её и поцеловал. — Эти сучки больше нас врасплох не застанут! Теперь можно спокойно потопить пару иберийских лодочек! Хватит простаивать, пора ебашить!
Заложников держали в трюме ещё долго, вплоть до финала, и эта пятёрка атлатетис стала, наверное, первой, кто, будучи существом из морских глубин, заработал себе морскую болезнь.
История о находчивости Бесник и пленении русалок дошла до Аматора раньше, чем брат и сестра Леграны покинули его, так что все планы Кристины в целом пошли прахом. Вскоре дошло (точнее, доплыло с проверенным человеком на баркасе) сообщение от Бесник, в котором та изложила возможные действия Артемиды, планы эскадры "Сборная солянка" и место истины — острова Кайкос[6]. Бесник писала, что русалки в открытом море действуют слабее, чем вблизи рифов, только и палить там по ним бесполезно. И Артемида не заорёт, если и другие русалки будут на суше. Также старпом Ринальдино коротко рассказала историю Мориса и намекнула Кристине, чтобы она не подходила близко к воде ночью и избегала общения с живыми мертвецами.
Кристина задумалась: планы Трихехо, которые изложил Табео, ныне заботливо опекаемый Жюльеном, тоже включали в себя острова Кайкос. Если Анасис и "Солянка" с двух сторон сотрут иберийцев в порошок, то там, на севере, сойдутся две стихии и три армии. Кто против кого? Русалки против людей? Люди и Трихехо против Анасис? Трихехо против людей и Анасис?
Табео не дал понять, кого Трихехо ненавидят сильнее. Лично он ненавидел всех. Да, он нашёл труп Чайника и принёс его Теодосии, вот только её милость так и не получил. Истерзанный, обожжённый, он скитался возле Аматора, теша надежду когда-нибудь, хотя бы раз, хоть издали, увидеть единственное существо, которые не хотело его уничтожить, по крайней мере при расставании. И вот его надежды осуществились.
Кристина слишком хорошо помнила, как её брата изнасиловали. И ещё лучше помнила, как нашла их в "штабе" слившихся в душно-пьяном переплетении. И теперь, когда Табео сообщил им всё, что смог, вытянув руки в искреннем порыве говорить правду, Кристина намеревалась ввести ему яд, чтобы потом забальзамировать.
Однако ночью, когда она шла к прудику с латунным шприцом в руке, ей на плечо легла рука Жюльена.
— Остановись.
Кристина обернулась, сердито нахмурившись.
— Будь добр, уступи сестричке. Я убиваю аккуратнее, мне хочется сохранить его целиком.
В темноте казалось, что Жюльен сейчас не бодр, а просто ходит во сне, не открывая глаз.
— Ты не его убьёшь.
Кристина подняла брови.
— Почему? Он сейчас сильно ослаблен.
Рука Жюльена крепче вцепилась в плечо сестры.
— Я не разрешаю.
Услышав такое, Кристина прыснула.
— Oh la la, mon Dieu, не смеши меня!
Жюльен сжал до хруста, но Кристина даже веком не дёрнула. Брат никогда не угрожал ей серьёзно. Да и смысл: Кристина делала всё в том числе для его блага.
— Он нужен мне живым.
— За каким хуем?! — наконец рассердилась сестра, пытаясь сбросить его руку. — Ты хочешь оставить его в живых?! А если… блядь, он нам никак не нужен живым! Он опасен! Вдруг он запоёт?
Жюльен странно сощурился.
— Оставь его в живых, если не хочешь, чтобы я сношался с трупом.
Подобие шприца выпало из рук Кристины.
— Ты… что?..
Жюльен развернул ослабевшую от такого заявления сестру.
— У него в жизни больше ничего нет. Он предал всех, но, может быть, спас нас. Я убил ради него, Крис. Слишком много насилия, слишком мало любви. Ты же не убила северянина и своего Ламарка?
Кристина слегка покраснела.
— Это здоровые мужчины, а я женщина. А вот это — больное чудовище, которое причинило тебе боль, и ты собираешься его… Боже… Жюль, ты просто поддался на его внушение, это не любовь. Ну убей ты, если хочешь, но не надо делать глупости!
Жюльен подвинулся вперёд, едва не касаясь кончиком носа лба сестры, его горячее дыхание обжигало, не давало сделать нормальный вдох. У той внутри холодно защекотало. Конечно, у неё было много всяких извращённых мыслей, но Жюльен сейчас от чего-то серьёзно напрягал её своими. Особенно теоретически возможными насчёт неё: в конце концов она умела возбуждать многих мужчин…
— Чтобы понять, надо изучить со всех сторон, помнишь? — прошептал он. — Ты не убийца, Кристина, ты исследовательница. Дай ему шанс.
Кристина отстранилась от брата, не зная, что теперь делать. Краем глаза она заметила отца, вышедшего на балкон вдохнуть ночной прохлады да покурить трубку и теперь с любопытством за ними наблюдающего со своей недосягаемой вершины.
— Блядь! — выдохнула она и пнула шприц в прудик. Послышался всплеск, проснувшийся Табео выпрыгнул из воды как дельфин, которого русалка схватила за край дыхала.
— Слушай ты, жигало безродный! — Кристина быстро подскочила к нему и схватила за ворот туники. — Причинишь моему брату хоть малейшую боль, я тебе мозги крючками через нос вытащу и запихаю тебе в твой член через надрезы, а потом вырву его и суну тебе в рот, усёк?! Слово архесы!
Табео дважды повторять не пришлось.
Он переехал в дом в большой таз, и Кристина часто слышала, сидя у себя, как Жюльен по соседству за стенкой сладостно стонал, сопровождаемый остервенелым свистящим сопением. Думала, как она до этого докатилась, и мечтала увидеть Йорека или Ламарка, или обоих вместе, а ещё лучше — прогуляться с ними по Парижу, по улицам, где жила знать, чтобы с презрением смотреть на этих кукол, не знающих, как дорого стоят жизнь и страсть.
1. Перечисленные слова являются именами древнегреческих, древнеримских и местами шумерских богов и богинь. В честь богов в Антлантической цивилизации называют русалок из первого яруса.
2. Бесник намекает на приют для умалишённых и тогдашние способы "излечения" от психических болезней.