Так медленно!
Так жестоко!
За что?!
Как же он ненавидел своё жалкое тело, как же хотелось выйти из него и призраком помчаться к Джулии!
Но он всё же снова побежал, на ходу вынимая пистолет.
Может, ещё не поздно… Может, это только контузия, фантазия его больной головы, и на самом деле этих ужасающих, выворачивающих наизнанку воплей нет…
Бесник в своё время так и не поняла, сильные ли у русалок челюсти или слабые. Вроде бы они обглодали человека в лодке, а вроде бы не могли откусить вяленую свинину. Им приходилось мотать её в воде, где они сидели и, между прочим, мочились, но иногда выбора у них, видимо, не было.
Теперь же она убедилась, что челюсти у русалок сильные, а зубы очень крепкие.
— НЕТ! НЕ НАДО! ПРОШУ! МАМА! МАМОЧКА! ОТЕЦ! ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!!! НЕ НАДО!!! ГЕК!!!
Пальцы звонко хрустели, отрываясь от кисти, исчезая внутри чужой утробы, мышцы сочно чавкали, без возможности вновь сократиться, кожа отрывалась клочками, кости ломались — русалочьи зубы были остры, их было много. Кто не справлялся своими силами, тот помогал себе ножом. Кто-то вырывал кусок и отползал поглощать. Но все, вся эта толпа синих и красных, заживо рвали, кусали, грызли одно живое существо, которое всё не могло умереть. Много зубов, много ножей, а цель одна — поглотить Бесник без остатка.
Кровь стекала по каменному монолиту в воду тонким ручейком, в воздухе висел душный алый туман, пахнущий железом и водорослями, солнце прожигало спины русалок, но они продолжали кусать, рвать, глотать. Они должны были поглотить всё, не оставив ни кости, ни железы, ни петли кишки. Это было отвратительно, но это велела им археса, и это был их долг.
Бесник не кричала, потому что сорвала связки, да и в шее у неё зияли дыры.
— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!!
Гектор чувствовал, что его разрывает изнутри.
Опять!
Он опять был на другой стороне! На противоположной!
Бах!
Кто-то из русалок дёрнулся и упал. Но остальные не остановились.
Вот она, королева! Пусть с красными волосами, но на ней много золота.
Шестёрка подавил желание разорваться на тысячу осколков и прицелился в Тиамат, которая держала руки на голове Бесник.
Чужака заметила Теодосия, которая приготовилась прыгать.
Бах!
Теодосия, чей рот, подбородок, шея и руки были все в крови Бесник, зашипела от боли: пуля попала ей в живот сбоку от пупка.
Очень больно.
Но, сука, не смертельно!
От бесконечного отчаяния Гектор запустил в толпу тварей сначала один палаш, затем другой, но не один из клинков не убил русалок. Даже стоящее в зените солнце причиняло им куда больше вреда.
И тогда Шестёрка окончательно вышел из себя.
Он рвал уцелевшей рукой на себе кожу и волосы, орал, точно и его жрали заживо, валялся по песку, как эпилептик во время приступа, бежал к воде, обжигался ею и отпрыгивал обратно, чтобы снова бить песок и камни всем своим телом.
Сознание окончательно покинуло его, когда Тиамат, разбухшая и покрасневшая от солнечных ожогов, подняла высоко над толпой русалок оторванную голову Бесник, или Джулии, или капитана Ринальдино. Голова с развевающимися чёрными волосами и искажённым страданиями лицом.
Кристина открыла глаза.
Над ней были узковатые, но многочисленные листья невысоких прибрежных деревьев. Рядом кто-то сидел. Она приподняла голову, а затем обнаружила, что вообще-то даже не связана, и это не плен.
Возле неё сидел, сложив хвост вдвое, Табео.
Он прижимал к себе голову Жюльена. Кровавая трещина тянулась от места чуть выше правого виска к правому глазу.
Кристина вскочила на ноги, но у неё закружилась голова, так что пришлось сесть.
— Зачем? — спросила она, удивляясь, почему это не прозвучало злобно или угрожающе.
— Он мой, — робко ответил Табео.
Кристина прижала пальцы к вискам. Ей стало казаться, что она в каком-то другом мире, где никакой логики нет, а смерть лишь иллюзия.
— Что значит твой? Это мой брат и он умер. Зачем тебе его голова?
Табео моргнул и прижал к себе голову сильнее.
— Верни её на место, — попросила Кристина, а затем поняла, насколько её просьба бессмысленна.
— Не могу, — ответил Табео. — Он мой. Так надо.
С этим словами он скользнул, очевидно, к какому-то ручью и исчез с глаз Кристины. Преследовать его сил у девушки уже не было.
Наверное, это он оттащил её в заросли. Судя по всему, наконец-то выглянуло солнце.
Русалки больше не могут находиться на воздухе и при этом не получать ожогов, а это означает, что у них есть часов семь-восемь до заката, чтобы покинуть это проклятое место.
Вся в песке, земле, с прилипшими на лицо листьями, в мокром, грязном, разорванным, окровавленном платье, со стёртыми до мяса ногами, растрёпанная, осиротевшая, уничтоженная, потерявшая всё, Кристина вышла, шатаясь, к воде.
Это война.
Даже если они не проиграли, они обречены.
Жертв будет ещё много. Карибы не будут прежними и теперь точно не будут казаться раем.
Только кто с кем воюет?
Все против всех.
Гектор не мог понять, где он.
Над ним было небо, оно было ясным, и, кажется, вечерним.
Он немного шатался и, кажется, испытывал саднящее жжение в левой руке… точнее, в обрубке левой руки. И в области живота… И головы… И груди… Везде. Болело всё. Решительно всё.
Рядом с ним кто-то прошёл. И этот кто-то заметил, что он очнулся.
— Ничего себе… Быстро ты. Я думал, что хоть недельку твой противный голос не услышу.
Гектор моргнул.
— Доктор-пушка Ламарк, ты что ль?
Рядом засопели.
— Угадал.
Гектор попытался сделать вдох поглубже, но тотчас почувствовал, как в него вонзили зубы сто русалок.
— Тихо-тихо! Советую не двигаться вообще: эти твари попытались тебя вскрыть.
Ламарк наконец-то попал в поле зрения Шестёрки. Он выглядел ещё более убитым горем, чем Гектор себе представлял. Хоть теперь и чистым, в новой рубашке.
Гектор понял, что и сам не в старом камзоле, а, честно говоря, без одежды вообще, в одних окровавленных повязках.
— Прости меня, — тихо произнёс он, пока Ламарк ещё был рядом и поправлял свои труды над чужим телом. — Я не смог помочь. Я подвёл его.
Бывший канонир, а ныне главный врач, тяжко вздохнул.
— Ты не виноват, у Йорека всегда странные мысли в голове были…
Гектор облизал пересохшие губы.
— Я не про… — Он прервался из-за рези. — Я про… Дж…
— Кристина всё сказала, — быстро прервал его Ламарк и встал, чтобы идти к другим раненым.
— Ты не пони… ш-ш-ш… — Но тот уже ушёл.
Спустя время Гектор догадался, что они все на "Гиацинте", и это единственная причина, почему они чистые, им есть чем лечить раны, они вдали от проклятых Эспаньолы и Кайкос и их не добили иберийцы.
Ворон и Змеиный Глаз. Бестолковые, но хорошие друзья. Везут их в Тортугу, где они, возможно, станут героями с печальной судьбой. Вряд ли никто не будет знать о таком: капитаны рассказали, что в открытом море плавали альбионские и галлийские корабли.
До ночи все выжившие молчали, и лишь на следующий день у них нашлись силы и желание обсудить, что же произошло и как погибли их товарищи.
Они собрались на нижней палубе, их усадили за стол. Кто не мог сидеть, тех положили рядом. Гектор, как выяснилось, не мог из-за попытки русалок вспороть ему живот, прерванную солнечными ожогами и появлением Ламарка.
— Кхецо мачтой грохнуло, — вдохнул Фил Одноглаз. — Он побежал в каюту, чтобы вытащить какой-то сундук ёбанный. Я его потом откопал. А это сундук капитана Бесник, во как. Я там ничего не понял, я по-авзонски не читаю.
— Педро Один застрелили, — коротко сообщил один из пиратов. — Лучше бы Бориса. Хотя его тоже убили.
— Зачем мы умирали, если это не помогло? — пожаловался матрос с рыжими вихрами.
— Зато много русалок убили, — возразил второй, бритый матрос.
— Всех жалко, — коротко бросил Ламарк.
Хэм молча закрыла лицо ладонями.
— Табео забрал голову Жюльена, — рассказала Кристина. — Не знаю зачем. Ответил, что так надо.
Гектор вздрогнул.
Кристина посмотрела на него воспалённым глазами.
— Что случилось с Джулией? Ламарк сказал, что не нашел её, только тебя. Ты видел её?
Гектор закрыл глаза, и тотчас перед ним всплыло самое мучительное, самое чудовищное зрелище его жизни…
Он распахнул глаза так широко, точно это помогло бы обернуть время вспять.
— Я видел её, — и замолчал.
Все посмотрели на Гектора так, точно он стал вторым Иудой.
— Видел он её, блядь. Пиздец достижение, — выразил общую мысль Фил.
— А что ж не спас? — зло бросил бритый матрос.
Гектор вопреки запретам Ламарка сделал глубокий вдох.
— Да, блядь, я видел её! Я видел, как её пожирали, я видел, как она превратилась в мясо, которое сожрали эти твари, и я видел, как королева Трихехо прижала к своей груди её голову! Я, нахуй, видел это! И вы все, блядь, должны знать, что от каждого из вас останется только голова! Самое, сука, для них ценное! А потому научитесь ею уже пользоваться!
Некоторое время Ламарк затягивал хрипящему Шестёрке повязки на груди под гробовое молчание, нарушаемое лишь скрипом и командами боцмана наверху. Когда Гектор затих и отключился, тишина стала физически давить.
— Умер капитан наш, осиротели мы! — наконец нарушил молчание рыжий матрос и зарыдал.
Внезапно Кристина вскочила со стула.
— Хватит! Хватит жалеть себя! Мы должны отомстить им, отомстить за Бесник, за Кхецо, за Йорека, за Педро с Борисом, за всех, кто умер! Вот только так — команда оборванцев, чей капитан, уж простит меня Гектор, бывший бродяга и предсказатель! — мы не справимся. Никак. Либо с большими потерями. Нам нужны те, кто был, как капитан Ринальдино! Авзонские морячки! Альбионские военные корабли! Отважные галлийские солдаты! Нам надо плыть в Старый Свет за помощью! Не шайка пиратов должна определять судьбу Карибов, это война человечества против морских тварей! Я найду способ привезти всех сюда, и мы убьём русалок, мы знаем их слабости! Наш путь лежит в Старый Свет!