— Ай! Ф-ф-ф… — зашипела вдруг Сашка.
— Прости! Я опять тебя ударил?
— Нет, — ответила сестра и, сев в позу лотоса, вывернула стопу пяткой вверх. — Мозоль задел.
— Ого! Это ты сегодня натёрла? — спросил я, и без того понимая, что виной всему оказались новые туфли на высоком каблуке. — Катя, найди мне иглу! Нужна самая тонкая, — скомандовал я, поднялся с кровати и ушёл за аптечкой на кухню.
Вернулся оттуда с бутыльком муравьиного спирта, комком ваты, пластырем и парой бумажных салфеток. Сел на кровать, сложив под себя ноги. Открыл бутылёк, смочил спиртом ватку. Затем взял одной рукой стопу Саши и, стараясь не давить на больное место, основательно протёр пятку.
Овальная мозоль шириной в пару сантиметров злобно надулась, словно готова была вот-вот взорваться!
— Это будет больно, да? — заволновалась младшая сестра.
— Если расслабишься, то не будет! — ответила ей Катя и села рядом со мной.
Она с любопытством наблюдала за моими манипуляциями, пока её рука заботливо лежала на Сашкином животе.
Намочив спиртом второй комок ватки, я взял из рук старшей сестры швейную иглу и тщательно её протёр.
— Не бойся, я сделаю всё аккуратно, — успокоил я сестру, держа в одной руке её ногу, а во второй острую иглу. — Главное, не шевелись. Угу?
Я с улыбкой посмотрел на Сашино испуганное лицо. Лёжа на спине, она приподнялась на локтях. Тонкая майка рельефно обтянула налитую грудь. А сама Сашка смешно зажмурилась от страха.
Подложив под пятку салфетки, я осторожно сделал прокол. Отдав иглу Кате, медленно выдавил из мозоли всю жидкость. И промокнул Сашину пятку второй салфеткой.
— Ну вот, почти закончил, — сказал я, разрывая зубами бумажную упаковку пластыря в виде узкой полоски. Ловко оторвав от него защитный слой, прилепил пластырь на пятку и напоследок чмокнул Сашкину ступню. — Вот и всё! Видишь? И совсем не больно, да?
Сашка смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Её щёки порозовели, а из-под белого топа торчали крупные набухшие соски́.
— Ага. Даже ничего не почувствовала. В смысле… да, было не больно!
Сашка так смешно ответила, будто хотела сказать, что она что-то почувствовала. Но точно не боль. Значит, я всё правильно сделал. Это ведь был момент доверия. Почти как в японском мимикаки, когда тот, кому ты доверяешь, чистит твоё ухо специальной палочкой, пока твоя голова смиренно лежит на его коленях. Одно неверное движение — и здравствуй, боль в ухе! Или того хуже.
— Оу, сестрёнка. Да ты возбудилась! Тебе что, так понравилось? — заметила Катя.
— Может, ей просто холодно! — предположил я, понимая, что несу какую-то чушь.
— Ну да… Щёки и шея порозовели тоже от холода? — ехидно сказала Катюха. — Она возбудилась! Говорю тебе!
— Ну, допустим! — насупившись, подала голос Сашка. — И что с того?
— Да ничего, ничего… — радостно произнесла Катя. — Это даже хорошо!
Пока девчонки обсуждали щекотливую тему, я забрал у Кати иглу и отнёс спирт обратно в холодильник. Выключил в гостиной свет. И, зайдя в спальню, погасил свет и здесь тоже. А перед тем, как комната погрузилась во тьму, мой взгляд остановился на лежащих в моей постели сестрёнках.
Завтра, конечно, рано вставать. И лучше бы мне как следует выспаться. Но разве можно это сделать, если рядом будут они?
Взяв со стола смартфон, я завёл будильник на без пятнадцати пять. Положил его обратно на стол экраном вверх. И пока тот едва освещал комнату, подошёл к кровати.
Когда я был в ду́ше, кто-то из сестёр заботливо постелил на матрац свежую простыню и сменил наволочку на подушке. Одним словом, приготовил всё для моего комфортного сна. Наверное, это была Саша. А, впрочем, неважно.
— Вы как хотите, а я ложусь. Если кого-нибудь раздавлю, чур я не виноват! — сказал я и в полной темноте влез на матрац, словно медведь. — Это моя кровать, моя территория, и здесь действуют мои правила!
Нащупав чьи-то руки, я растолкал девчонок, освобождая для себя место, и увалился на живот.
— И что это за правила? — спросил игривый голос Кати, и, погрузившись в мои волосы, на затылок легли её пальцы.
— Ну, во-первых, здесь сплю я. Только я! И никто, кроме меня, если не оговорено иное, — мне вдруг отчего-то захотелось поумничать. — Во-вторых, за нарушение первого правила неизбежно и неотвратимо последует наказание…
— Но это эгоистично! — возмутилась вдруг Сашка. — Не делиться комфортом с близкими!
— Этот матрац… Он такой удобный. Хочется просто свернуться клубком и никуда не уходить… — задумчиво проговорила Катюха, продолжая массировать мой затылок.
— Ничего не знаю. Правила вступают в действие немедленно! — пробубнил я и вдохнул в себя воздух.
То ли мне показалось, то ли Саша недавно купила новый кондиционер. Постельное бельё почему-то пахло леденцами, точнее, такими маленькими конфетами со вкусом яблока и запахом мяты. Странно.
— Кать? — позвала Саша сестру. — Уже поздно. Тёме ещё надо выспаться. Ты идёшь спать?
— Угу, — лениво промычала Катюха, а потом опять спросила: — А это твоё наказание… Какое оно будет?
— Какое-какое… По жопе надаю! Вот какое… — сказал я и лишь потом подумал о своих словах.
Зачем я это сказал? Блин! Меня же не так поймут! Но уже нет смысла добавлять что-либо. Пусть лучше думают, что это была моя неудачная шутка.
Я перевернулся на спину. И только сейчас понял, что пахнет совсем не бельё. Откуда тогда в комнате этот запах? Спирт уже выветрился, а больше здесь ничем пахнуть и не должно! Ну, кроме запаха краски, что источает новый матрац.
— А чем это пахнет? — спросил я и начал принюхиваться.
Повернулся сначала к Сашке и обнюхал её, словно кот, почуявший мышь. Саша приятно пахла парфюмом. Но никак не мятой или яблоком. Испугавшись щекотки, сестра хихикнула и легко оттолкнула меня ладошками.
Тогда я повернулся к Катюхе. Каким-то непонятным образом она уже успела поменять положение. И вместо головы я нащупал её ноги. Но они пахли душистым мылом.
— Холодно. Очень холодно! — не сумев сдержать смешок, произнесла Катя.
Потеревшись щеками о Катины ступни, я двинулся выше в поисках источника запаха. Мои ладони скользнули к сведённым вместе коленкам, поднялись выше по бёдрам, коснувшись ткани нижнего белья. Катя медленно приподняла ноги и развела их в стороны, позволяя мне удобнее устроиться рядом.
Катя пахла желанием. Её податливое тело не только не сопротивлялось, а наоборот, охотно отзывалось на каждое моё прикосновение. Вспомнив о том, куда я недавно уткнулся носом, я позволил себе прижаться губами к тому же месту и почувствовал влагу, пропитавшую нежную ткань белья. Катя жадно запустила обе руки в мои волосы, едва не прижав к себе мою голову.
Сунув большие пальцы под ткань, я нащупал полоску коротких волосков и двинулся дальше. Продолжая искать источник необычного запаха, миновал пупок, солнечное сплетение, захватил нижние рёбра и с удивлением обнаружил, что Катиного топа на ней больше нет!
— Теплее… — прошептала она.
Задержавшись недолго на груди, я двинулся выше. Ключицы, шея, мочка уха. Здесь запах стал намного отчётливее.
— Ещё теплее…
И когда, наконец, мои губы нависли над Катиными, она прошептала слово «горячо», обдав меня мятно-фруктовым ароматом, и страстно прижалась к моим губам.
Чьи-то ладони коснулись моей спины. Я разорвал поцелуй и едва не выронил конфету, переданную мне Катей. Она оттолкнула меня, заставив плечом коснуться сидящей рядом со мной Саши.
Кромешная темнота развязала руки не только мне одному. Что Саша, что Катя совсем не стеснялись. И я уже стал путаться, где чьи руки. Прикоснувшись к груди Саши, я с удивлением обнаружил на ней чью-то ладонь. Ну Катюха! Во даёт!
Я мягко уронил Сашку на постель и с поцелуем передал ей Катин леденец. А затем, накрывая губами изгибы Сашиного тела, стал медленно спускаться. Словно пугливая лань, младшая сестра вздрагивала от каждого прикосновения. Её прерывистое дыхание выдавало неопытность и животную тягу к новым для неё ощущениям.
Но когда мои пальцы коснулись резинки трусов и потянули за ткань, стягивая их вниз, Сашка напряглась. Её ладони накрыли мои руки. И я понял, что тороплюсь.
Катины ладошки легли на мои плечи, настойчиво потянули меня назад, заставляя оставить Сашу в покое и лечь на спину. А следом надо мной оказалась и сама Катя. Мои руки легли на её бёдра и заскользили по ним вверх. Катя успела избавиться от белья и теперь была совершенно нагой. Её грудь касалась моих губ и тут же ускользала.
В какой-то момент чьи-то влажные пальцы нащупали мою ладонь, потянули её к паху и прижали к мокрым губам. Мои пальцы заскользили взад и вперёд, а затем я погрузил средний в горячее, скользкое от смазки лоно. Из Кати вырвался тихий стон, и её ладонь прижалась к моей, заставляя погрузить палец глубже.
Но всё прервал внезапно осветивший комнату свет от экрана смартфона.
— Половина первого! Кать! — раздался голос младшей сестры. — Артём же не выспится!
Катя быстро слезла с меня и упала на кровать. Всё ещё держа свою руку между ног, она свела бёдра вместе и мелко-мелко задрожала. А уже через несколько секунд, торопясь и путаясь в белье, с трудом натянула назад свои трусики.
Свет повернулся к кровати, и Катя медленно поднялась.
— Спокойной ночи! — сказала она, наклонилась и чмокнула меня в щёку.
Саша положила смартфон обратно на стол. Дождалась, когда Катя покинет мою комнату, и вышла за ней следом.
Похоже, я перегнул палку.
С Катей всё понятно. А Сашка, видимо, была не готова. Чёрт! С ней надо поговорить! До того, как я уеду! Она ведь наверняка восприняла мой напор как агрессию. Даже спокойной ночи не пожелала!
Пока я лежал и размышлял о случившемся, в гостиной забрезжил свет, и кто-то зашёл в ванную комнату. Почти сразу же на мою кровать забралась одна из сестёр. Раздался негромкий хруст, похожий на то, когда раскусываешь зубами твёрдую карамельку.
В слабом свете, доходящим сюда из ванной, я узнал Сашину маечку. Сидя передо мной, она снова крутила кольцо на своём пальце.