А, точно. Я забыла. План.
За поворотом уже слышались шаги других монахинь. Ждать осталось недолго: скоро вся орда будет здесь.
Я снова похлопала Бинто по руке.
– Не волнуйся, всё идёт отлично!
Вряд ли он мне поверил. Я сама себе не верила.
Цепочка рассуждений Рози выглядела примерно так: монахини из монастыря Алых Слов слишком умны, чтобы попасться на уловку со стихами – как попался мэр Тинто-Реи. Так каким же образом они заразились сразу после нашего ухода? Ответ прост: кто-то в монастыре прочитал им Алые Вирши. Возможно, какая-нибудь монашка, особо склонная к самоубийству? Не исключено. Но у нас был более достойный кандидат. Странница.
О, и хотите знать, как мы догадались, что она была там? Всё просто. Когда я пыталась сообразить, кто из настоятельниц может оказаться Странницей, я перебирала их одну за другой.
Сплетница, Болтунья, Вздох, Протяжность, Шёпот, Молва и…
Давайте попробуем ещё раз: Сплетница, Болтунья, Вздох, Протяжность, Шёпот, Молва и…
Даже сейчас я не могла назвать последнюю, хотя точно знала, что их было семеро – и в исповедальне, и в локватиуме. Тогда почему же я могу вспомнить только шесть?
Потому что всякий раз, когда я пыталась посмотреть на седьмую, я внезапно находила какую-то причину отвести взгляд.
Странница загипнотизировала не только настоятельниц, но и меня. Бинто видел всех семерых, но ни одна не показалась ему более достойной внимания, чем остальные. Для него они были просто кучкой странных людей в красно-чёрных одеяниях, щёлкающих челюстями и делающих мне гадости.
– Может, это была та, желтоволосая? – жестами сказал Бинто, пока Рози готовила кожаные ремни, чтобы привязать его к моей спине.
– Там не было ни одной желтоволосой, – рассеянно ответила я. – Все монашки красят волосы в рыжий цвет.
– Нет! – продолжал раздражённо настаивать Бинто, хотя я видела, что мальчик в ужасе, и он только растёт по мере приближения орды. – У одной были жёлтые волосы.
Да. Оказывается, пока я насмехалась над настоятельницами, позволившими Страннице проникнуть в орден и украсть их секреты, она стояла прямо там, слушала наш разговор и, вероятно, хохотала до упаду.
Так или иначе, сейчас это не имело значения. Рози, Бинто и мне нужно было найти способ дожить до утра.
Итак, предположим, Странница сперва приехала в монастырь Алых Слов, чтобы найти основные формы для своих виршей. Потом она отправилась совершенствовать их в Саду Безмолвия. Вот только Алый Крик работал не так, как она планировала. Заражённые, движимые последними крупицами воли и человечности, откусывали себе языки, повторив стихи всего несколько раз – и тем самым ограничивали их распространение.
Странница понимает, что ей чего-то недостаёт. Главного ингредиента, нужного для усовершенствования Алых Виршей. Того, что настоятельницы называли «базисами».
Она возвращается в монастырь и прячется среди матерей-настоятельниц. Это не сложно – она ведь уже один раз загипнотизировала их.
Затем Странница начинает искать кандидата среди юных неофитов, которых обучают разговаривать с помощью базисов. Только вот ни один из этих детей не может произнести больше двух слогов.
Страннице нужно нечто большее – мальчик, которого она не смогла забрать из Сада Безмолвия, поскольку не знала о его существовании.
Ей нужен Бинто.
А я привела его прямо к ней, – в отчаянии подумала я. – Странница могла забрать Бинто ещё в монастыре.
Так почему же она этого не сделала?
Снег валил всё гуще, и белый ковёр, покрытый алыми кляксами, снова становился чистым и незапятнанным.
Из-за поворота показались три женщины и один мужчина. Я слышала, как за ними идут другие.
Четверо – слишком много для меня. Я бы не одолела всех одновременно, поэтому просто бросилась на землю лицом вниз. Монахини, ослеплённые яростью, не сумели вовремя затормозить и едва не растоптали нас с Бинто насмерть.
«Бедный ребёнок, – подумала я. – Он пострадал не меньше моего».
– Мальчик! – крикнула мне Рози. – Проверь его сейчас!
Верно. Хорошо. Итак, допустим, Странница хочет заполучить Бинто, поскольку некое странное сочетание его речевых способностей и сурового отцовского воспитания делает ребёнка именно тем, кто ей нужен для осуществления её плана.
Мы уже знали, что его крик может помешать манипулировать чужим сознанием. Это произошло, когда матушка Сплетница (да упокоятся с миром все её части) использовала свои способности против меня и когда мэр Тинто-Реи читал Алые Вирши. Не может ли голос Бинто точно так же отменить воздействие стихов, вновь и вновь звучащих в головах монахинь? И если да, то, возможно, мы нашли средство покончить с чумой?..
Я подняла руку и сжала тыльную сторону ладони Бинто.
– Прости, Синяя Птица, – сказала я жестами, – но ты должен попытаться. Прямо сейчас.
Он дважды постучал по моей ладони, дав понять, что готов.
Орда наконец догнала нас. Из-за поворота хлынул людской поток. Я зажала уши ладонями, когда Бинто закричал – так громко, что я испугалась: не обрушатся ли горы вокруг нас. Эхо прокатилось по толпе монахинь, как торнадо по каньону. Все они застыли на месте, тряся головами, словно пытались отогнать рой жужжащих насекомых.
Последние отголоски крика Бинто затихли – и монахини снова двинулись к нам. Они бессмысленно размахивали руками, хватая воздух. Щёлкали челюстями и вытягивали шеи, ища плоть, чтобы вонзить в неё обломанные зубы.
Вот и вся первая теория Рози.
Я уже стояла на самом краю обрыва, подняв правую ногу и готовясь сделать последний шаг в небытие.
Теперь нам предстояло выяснить, будет ли вторая теория лучше.
Глава 27Догадка
– Ты рискуешь нашими жизнями из-за какой-то догадки!
Даже когда я выпалила эти слова, даже когда Бинто забрался мне на закорки, обхватив ногами живот, а Рози принялась застёгивать ремни, которые свяжут наши судьбы, я знала: чего-то тут не хватает.
Рози? Действует по наитию? Да никогда.
– Ты что-то недоговариваешь мне, Рози?
Она затянула последнюю лямку туже, чем надо – и это лишь подтвердило мои подозрения.
– Я сказала всё, что тебе нужно знать, Фериус.
Рози уже начала отворачиваться, но я схватила её за руку, вынудив посмотреть на меня. Наши взгляды встретились. И, прежде чем Рози снова нацепила маску невозмутимости, скрывавшую все мысли и чувства, моя арта превис уловила лёгкое движение бровей и едва заметный блеск в уголках глаз. Губы Рози приоткрылись, словно в этот миг неуверенности какая-то её часть хотела заговорить. Избавиться от боли, которая была мне так знакома, – и так чужда этой девушке.
– Тебе стыдно! – выдохнула я. – Почему тебе стыдно, Рози?
Она присела на корточки, чтобы подобрать колчан и лук.
– Просто делай своё дело, Фериус, и позволь мне сделать своё.
Итак, мы выяснили, что крик Бинто не может избавить рой шипящих и кусающихся монахинь от воздействия Алых Виршей. Теперь моя задача состояла в том, чтобы оставаться на краю обрыва. Я не должна была бороться за наши жизни. Больше никакой беготни и увёрток. Никакого обращения к религии в последнюю минуту, чтобы облегчить переход в загробный мир. Просто стой здесь, на самом краю. И приготовься сделать ещё один шаг назад.
Одетые в красное люди – некогда блистательные, а ныне исковерканные – карабкались друг на друга, как взбесившиеся тараканы, борясь за право добраться до нас первыми. Они толкались и врезались друг в друга, преодолевая шестифутовый выступ. Некоторые, торопясь, поскользнулись на свежевыпавшем снегу и рухнули в пропасть, увлекая за собой товарищей.
И всё же они были не совсем безмозглыми – иначе поубивали бы друг друга ещё в монастыре, а не кинулись преследовать нас. Какая-то примитивная логика руководила их поступками, и это тоже подтверждало по крайней мере одну догадку Рози.
Широко раскрытые бездушные глаза уставились на нас – более пугающие, чем даже шипение из глоток или клацающие раздробленные зубы, заострённые, как сломанные ножи. Но не из-за этого моё мужество в конце концов иссякло. Я почувствовала, как скрюченные пальцы Бинто впиваются в кожу моей шеи и груди, словно он тоже стал одним из заражённых. Вот тогда арта валар покинула меня.
– Рози, стреляй в них! – заорала я, хотя и знала, что она едва ли сможет убить всех. – Вытащи нас отсюда! Сделай что-нибу…
Одно-единственное слово заставило меня замолкнуть. Нет, даже не слово – едва слышный вздох.
Тшш…
И всё же здесь было нечто большее. Где-то внутри этого шёпота скрывался слог, более богатый и звучный, чем любая песня или стихотворение. База. То, что, по словам настоятельниц, было изначальным компонентом языка, существовавшим за нашими смутными и невнятными представлениями о риторике. Язык настолько элементарный, что он способен проникать глубоко в разум, за пределы самого́ сознания. Если бы боги когда-нибудь решили поговорить со смертными, они сделали бы это на базовом языке.
Как плачущий младенец, внезапно согретый материнской любовью, толпа замерла. Шипение утихло, руки монахинь опустились. Они покачивали головами взад-вперёд, словно внимая звукам печальной мелодии.
Однако их глаза всё ещё смотрели на меня. Челюсти двигались, будто монахини представляли, как разорвут нас на куски.
Я повернула голову насколько могла, надеясь, что это Бинто издал звук, который остановил орду. Но глаза мальчика были закрыты, и он тихо плакал, ожидая неминуемой страшной смерти. Бинто не произнёс ни слова, и это значило, что вторая теория Рози подтвердилась.
– Мы не можем убежать от орды, – настаивала она. – Не можем победить их, и не можем от них спрятаться. Стало быть, остаётся только один вариант.
Если Алый Крик превращал своих жертв в разъярённых сумасшедших, которые рвали в клочья всех и вся, кого могли найти, то, не имея в поле зрения незаражённых, монахини должны были наброситься друг на друга ещё в монастыре. Но они этого не сделали, а погнались за нами. Отсюда следовал только один логический вывод: кто-то руководил ордой.