Пента уверяет, что её единственная цель – ликвидировать джен-теп, но скорее всего это только первый шаг. Она найдёт новые угрозы, которые нужно устранить. И так будет до тех пор, пока Пента не сможет оправдать уничтожение тех, кого ненавидит более всего. Аргоси. Вот кого она на самом деле хочет стереть с лица земли.
Её ненависть якобы проистекает из того, что аргоси позволяют процветать коррумпированным империям, вроде Дарома, и допускают существование жестоких предрассудков джен-теп. Пента Корвус сама в это верит, но тут арта превис её подводит. Она ненавидит аргоси не потому, что они не сумели защитить эти земли от тирании, а потому, что они не спасли её от собственных сомнений.
Только придя к такому выводу, я поняла, почему Пента оставила меня в живых. Ей нужно доказать мне, что она права. Она хочет продемонстрировать, что аргоси подвели этот мир и только её – наши – пути ещё могут спасти его. Вот почему она даёт мне последний шанс остановить её, убеждённая, что как бы ни была я хороша в семи талантах и четырёх Путях, я не сумею победить.
И знаешь что, Фериус? Она права. Она выиграет. Либо мало-помалу перетянет нас на свою сторону, либо убьёт, когда придёт время.
Странница усовершенствует Алый Крик и выпустит его на территории джен-теп. Пента Корвус сошла с ума, Фериус. Она даже не осознаёт, что в ней пылает ненасытная ненависть. После джен-теп, после берабесков, после дароменцев и всех остальных, после того, как она уничтожит аргоси, Странница всё равно будет следовать путём Огня, прокладывая кровавую тропу по этому континенту. До тех пор, пока каждый живой человек не заразится её чумой. И последним, что мы услышим, будет шипение Алых Виршей.
Короче говоря, сегодня я оставлю тебя здесь, в палатке, связанной. А Бинто я заберу с собой. И можешь орать на меня, пока не охрипнешь.
Странница считает, что она сильнее меня, потому что освободилась от философских ограничений, налагаемых Путями аргоси. Теперь её оружие – бесстрастие и безжалостность. Только вот она в этом ещё новичок. Пента когда-то была доброй, Фериус. Возможно, в это трудно поверить, но жестокость чужда её натуре. А я такой родилась.
Родилась, чтобы следовать Путём энрахо.
Арта фортезеСтойкость
Не все трудности преодолимы – некоторые можно только пережить. Тейзаны пытаются стать сильными, веря, что сила не позволит им сломаться. Истинный аргоси принимает поражение, отчаяние и катастрофу, зная, что падение неизбежно. Навык, которым мы должны овладеть, – это умение снова подняться на ноги.
И снова.
И снова.
И… снова.
Глава 37Узлы
Рози бросила меня, связав своими верёвками и моей собственной глупостью.
Когда она пришла ко мне той ночью, я была так измучена, что заснула, лёжа на животе – умерев для всего мира.
Я проснулась от мимолётного прикосновения её губ к моей шее. Потом Рози нежно провела кончиками пальцев по моим обнажённым плечам и рукам. Опустившись на колени рядом со мной, она наклонилась ближе. Тёплое дыхание защекотало мне ухо, когда Рози сказала:
– Прости, Фериус.
Даже тогда я ещё не поняла.
Лишь потом, попытавшись приподняться и выяснить, почему у Рози такой грустный голос, я обнаружила, что мои запястья связаны шёлковой тканью. Я начала сопротивляться, но Рози сильно потянула за конец тканевой полосы, который держала в пальцах, и мои руки оказались заломлены за спину. Вот так просто я стала её пленницей. Ловкий трюк.
Даже сейчас, несколько часов спустя, мои щёки были мокрыми от слёз.
Связав меня, Рози принялась рассказывать, как она нечаянно пробудила в разуме своей маэтри какие-то извращённые чудовищные сомнения, посеяла семена для создания учения, которое было полностью противоположно философии аргоси.
Тем временем я кричала – снова и снова, надеясь, что Бинто каким-то образом услышит меня, сядет на спину Квадлопо и сбежит отсюда.
Конь очень умён. Он домчит до дома со скоростью ветра, и через несколько дней мальчик будет с Дюрралом. Он разберётся в этом языке жестов и узнает историю Бинто. Он возьмет ребёнка к себе, а взамен Бинто даст ему повод…
Нет, хватит фантазий. Время принимать желаемое за действительное прошло.
Я испробовала сотню разных способов освободиться от пут, но никак не могла дотянуться пальцами до узлов. И, что бы я ни делала, у меня никак не получалось порвать или разрезать ткань, которую использовала Рози. Она увезла сумку-тубус вместе со шпагой и перерыла мои вещи, изъяв всё острое. Рози забрала даже то крошечное лезвие, которое я прятала в манжете рубашки.
Хуже того: она что-то сделала с Квадлопо. Я слышала, как конь заржал и убежал в ночь. К тому времени, когда я выбралась из палатки под ослепительное утреннее солнце, от Квадлопо осталась только бледная цепочка следов копыт, уходящая вдаль.
Если ты причинишь хоть какой-нибудь вред коню, Рози, то я…
Нет, хватит. Идущая Тропой Шипов и Роз не навредила бы Квадлопо, если б у неё был выбор. Из нас всех одна только Рози подумала о несчастных животных в Тинто-Рее, которых нужно было освободить после смерти хозяев.
Я не буду ненавидеть тебя, Рози. Во всяком случае, до тех пор, пока не освобожу Бинто, не остановлю Странницу и не получу обратно своего чёртова коня.
Я заставила себя подняться на ноги и осмотрела всё вокруг в радиусе трёхсот футов – ища что-нибудь, чем можно разрезать путы. Вы удивитесь, узнав, как трудно найти хоть что-то острое в пустыне, полной гладкого белого песка.
Рози тщательно проинспектировала мои вещи. Она сняла даже пряжки с седельных сумок. У булавок на пряжках, по крайней мере, были острые края, которые я могла использовать, чтобы перетереть шёлковые путы на запястьях. Но нет.
Как же вышло, что после всех уроков, которые мне преподали Дюррал и Энна, я рисковала навеки остаться пленницей, не совладав с парой кусков шёлка? Неужто я всерьёз собираюсь умереть здесь, вот так?
– Арта туко, малышка, – напомнил бы мне Дюррал. – Для начала аргоси вспоминает, что есть способ выбраться из любой ловушки.
– А что, если способа всё же нет?
– Хм? Ну, тогда ты обычно уже мёртв. Так что можно продолжать верить до конца.
Спасибо, маэтри.
Он всегда был таким, когда речь заходила о семи талантах. С Энной дела обстояли получше, хотя даже ей нравилось изъяснятся метафорами.
– Если ты не видишь тропинку, хотя знаешь, что она есть – кто скрывает её от тебя?
Ответ, конечно же, таков: ты сам.
В каких случаях ваш собственный разум мешает найти выход из ситуации? В тех, когда побег ещё более неприятен, чем сама ловушка.
Огонь почти погас, но в костре оставалось несколько тлеющих угольков. Мне удалось всунуть ноги в ботинки и раскидать золу; в конце концов я нашла несколько углей, которые слабо светились. Затем я встала на колени и дула на них, пока один не стал достаточно горячим, чтобы выполнить свою миссию.
Потом? Ну, потом я много орала и ругалась.
Наконец руки освободились. Некоторое время я ожидала, когда в пальцы вернётся чувствительность, что тоже было не очень весело.
Порывшись в рюкзаке, я нашла маленькую баночку с мазью, предназначенной для заживления ран и защиты от инфекции. Руки болели от долгого пребывания в путах, кожа на запястьях горела от жара углей, а пальцы совсем онемели. Мне пришлось зажать банку между колен и вытащить пробку зубами. Управившись с этим, я почувствовала слабый аромат корицы. Рози поцеловала банку, чтобы я ощутила на ней этот запах: своеобразный способ сказать, что она могла бы забрать и её, но оставила мне немного утешения.
Это не помешает мне врезать тебе по носу, Рози, когда всё закончится.
Впрочем, мазь принесла облегчение. Вскоре я была готова собрать всё, что могла унести на себе, и отправиться в погоню.
Пока я шла по длинной дороге посреди пустыни, зная, что слишком отстала и едва ли догоню Рози вовремя, я искала внутри себя какую-то искру надежды – какую-то причину верить, что я не испортила всё безвозвратно.
Не нашла.
Рози не лгала мне. Никогда не скрывала, кто она такая на самом деле – даже в ту ночь, когда мы…
«Вот мои губы. Это не должно ничего значить…»
Не Рози произнесла эти слова, а я сама. С того мгновения, когда её рука в первый раз коснулась моей, я отчаянно хотела быть рядом с… кем-то. Чувствовать. Получить хоть крохотную долю той любви, которая – как я понимала в глубине души – никогда не должна была стать моей.
Это такая любовь, о которой читаешь в книгах. Такая, какую обрели Дюррал и Энна… Однако Рози предупредила меня. Она сказала, что её история – это своего рода подготовка к дальнейшим событиям, к тому, что должно произойти, если мы хотим победить Странницу.
«Когда я закончу рассказ, ты узнаешь меня гораздо лучше, и я буду нравиться тебе гораздо меньше».
Даже в этом Рози была предельно честна.
И вот, теперь я была одна в пустыне – переставляла ноги по тропике, проложенной для меня Рози. Восходящее солнце обещало добавить новые ожоги к тем, которые горящие угли уже оставили у меня на запястьях. Шаг за шагом я шла по следу, зная, что он исчезнет после первой же песчаной бури. Я не могла этого допустить.
«Я такой родилась. Родилась, чтобы следовать путём энрахо».
Это были последние слова Рози, обращённые ко мне. Прощание и предупреждение одновременно. Она обманула меня, не сказав ни единого слова лжи. Она забрала Бинто против его воли и теперь наверняка будет использовать мальчика, чтобы расправится с бывшей маэтри.
Почему она не рассказала мне о своём плане? Не попыталась убедить меня согласиться с ним? Неужели она решила, что я слишком мягкосердечна, чтобы пристукнуть Странницу, и не смогу этого сделать даже ради прекращения чумы? Или что я не готова буду пожертвовать нашими жизнями, пытаясь спасти мир?
Нет. Хотя мы путешествовали вместе совсем недолго, Рози достаточно хорошо меня знала и не предположила бы ничего подобного. Но был один выбор, один путь, по которому я не позволю ей следовать несмотря ни на что – и Рози это понимала. Вот зачем она рассказала свою историю о приезде на наш континент.