Но тут же Алый Линкор и понимает: Маккейн только следствие. Там вся жизнь такая. Доллар в чужом кармане суть личное оскорбление. Украл этот самый доллар — сел в тюрьму. А украл железную дорогу — сел в Сенат.
Вот Маккейн и сел. В Сенат…
Потом аватар прикрывает глаза. Он сам и является линкором, нажимать кнопки ему никакой необходимости нет. Просто — сигнал достигает подводного робота, и тот плотнее прижимается под киль яхты, и срабатывает взрыватель.
Полторы тонны “морской смеси”, тротил-гексоген-алюминий. Защита больших артиллерийских кораблей рассчитана всего на половину такого заряда. Но здесь лишь яхта: ясеневые шпангоуты, обшивка из белого дуба. Боеголовка, способная встряхнуть авианосец, оторвать корму крейсеру, располовинить эсминец, поступает с яхтой, как с хомяком капля никотина: рвет в мелкие клочья.
Удача на стороне пана Збигнева. Через несколько часов его, контуженного близким взрывом, замечает патрульный самолет Четвертого Флота. Четвертый Флот идет с юга, тщательно вычистив подводную часть всех своих кораблей, присоединив совсем неплохие австралийские крейсера. С севера накатывается Седьмой Флот, японцы со своими якобы эсминцами авианосных размеров, южные корейцы с корветами береговой обороны и очень-очень высокой храбростью, вызывавшей уважение даже у отмороженных вьетнамских партизан.
А Третьего флота больше нет.
Нет, ну кое-что у американцев осталось. Рвал-то я одни крупные корабли, это для яхты с господами сенаторами сделал исключение. Как говорится, большому человеку — большая торпеда. Классика же.
И осталось от всего Третьего Флота четыре авианосца, покалеченных так, что лишь на слом: пока успели валы отключить, много где турбины разнесло. Пар высокого давления вырвался на волю и пожег электронику, расплавил уплотнения. Нет, авианосцы им придется новые строить. Уцелели с десяток судов обеспечения, сколько-то подводных лодок. Патрульные корветы, фрегаты противолодочной охраны — подводных дронов у меня там оказалось всего семьдесят два; ну да и так неплохо получилось.
Жаль только, что без потерь не обошлось. Наверное, можно было извернуться как-то изящнее. Ну там, сверхпрочные арамидные сетки всем на винты намотать, разлить по палубам радиоактивный фосфор, вызвать панику и покидание исправного корабля… Но, во-первых и в-главных, организовывать это все в одно лицо на полутора сотнях кораблей флота, разбросанных по Тихому Океану через добрые сто километров, и уложиться в сутки — кто считает, что легко, пусть сам и пробует. А второе, тоже немаловажное — здешние американцы совсем не пиндосы две тысячи двадцатых годов. Здесь противостояние с СССР еще во всю ширь, и на флоте люди крепкие. Пока хорошо не врежешь, не отвяжутся.
Я вон врезал — и то не отвязались.
Надо бы запись последней беседы двух сенаторов Горшкову послать, в благодарность за письмо-предупреждение. Так сказать, алаверды: от нашего стола вашему столу. Теперь это сложнее, надо мной сразу два спутника висят, большевицкий и буржуйский, в трогательном единении. То есть, на самом деле не висят, я же подвижный объект. А сопровождают. Насколько помню по прошлой жизни, для космонавтики восемьдесят второго года непростая задачка. Но решается высокоэллиптическими орбитами с переменным наклонением…
Беру тяжелую противоспутниковую ракету, сношу буржуйский агрегат. Потом узконаправленная передача на большевицкий аппарат, минут сорок. Успел спутник передать пакеты дальше по цепочке — молодец Губанов, или кто там сейчас главный конструктор вместо Королева. Не успел — обойдется советская разведка без подарков. А потом сношу и большевицкого наблюдателя. Ишь, уставились. Я, может, в плавках загорать буду. Или даже без.
Боже, как я хорош, как сильны мои…
Нет, что-то не идет. Не выговаривается.
Не складываются губы в улыбку!
Я выхожу на правое крыло мостика. Рассвет. Пологие валы как будто песчаные дюны, только не серые, а блестящие. Багровый шар вот-вот оторвется от воды. Молчать невозможно. Все сразу — и все через то самое место.
Я поднимаю голову и начинаю фразу шепотом, до крика голос поднимается сам; почему-то никакого внутреннего протеста не возникает.
— Мои крылья несут с быстротой урагана! Мое дыхание — смерть!
Что там, впереди? Четвертый Флот, Седьмой и сателлиты в составе НАТО?
Видели мы кое-что на морях, поглядим и на сателлитов по НАТО…
— … В форме японского, южно-корейского и австралийского военно-морских контингентов. Советский Союз осуждает силовой метод решения проблем и настаивает на созыве внеочередной сессии Совета Безопасности ООН. Хотя войска из Афганистана так и не выведены, и их вывод еще даже не обсуждается, Советский представитель в ООН, товарищ Трояновский Олег Александрович, заявил, что Соединенные Штаты Америки требованием допуска досмотровой группы на борт Алого Линкора грубо нарушили принцип иммунитета военных кораблей, являющийся краеугольным камнем современного морского права, наряду с принципом свободы мореплавания.
Американский представитель, миссис Джин Киркпатрик, возразила, что по действующим нормам права, любой корабль может подвергаться досмотру при подозрении на участии в пиратстве и работорговле, ведении незаконного радиовещания на какую-либо страну.
Советский представитель ответил, что в тексте статьи морского права речь идет о досмотре невоенных кораблей, иммунитет же военных кораблей в открытом море закреплен особой статьей морского права, следовательно, данное положение имеет приоритет.
Американский представитель напомнила, что Алый Линкор до сих пор не имеет флага, и по той же норме морского права он причисляется к пиратам просто в силу определения. Напоминаю нашим телезрителям, что миссис Киркпатрик в Фолклендском инциденте всецело поддерживает Аргентину, чем, возможно, и объясняется ее настойчивость.
После того, как смех и шум в зале заседаний генеральной ассамблеи ООН стихли, представитель Великобритании сэр Энтони Деррик Парсонс в резкой форме заявил, что обвинение в пиратстве правительство Ее Величества не поддержит ни при каких обстоятельствах. Резкость почтеного сэра часть обозревателей относит на его молодость артиллерийского морского офицера, часть же на то, что сэр Энтони уже одной ногой вне ООН. Известно, что уже в этом году правительство Ее Величества планирует отозвать сэра Энтони, так и не озвучив имя возможного преемника.
Однако, вне зависимости от обстоятельств сэра Энтони, нельзя отрицать, что Алый Линкор добился отвода десантных сил аргентинского диктатора Фортунато Галтьери без какого-либо ущерба или потерь, исключив перерастание Фолклендского инцидента в полномасштабную войну, что признано и американской прессой и, якобы, всеми прогрессивными силами планеты. Позицию Великобритании как в инциденте Третьего Флота, так и в Фолклендском инциденте, разделяет Республика Чили, традиционно противостоящая Аргентине в Южно-Американской политике. Представитель Республики Чили, сеньор Карлос Мартинес Сотомайор, заявил, что Алый Линкор в ходе нахождения в чилийских водах не нарушил никаких законов, как международных, так и чилийских…
— Переключите, хватит.
Экран телевизора моргает, некоторое время идет полосками, затем показывает хоккейный матч. Ну да, недавно же откатали чемпионат. Опять победили коммунисты, чертова “The Red Machine”, чуда в этом году не произошло… Более того, команда США в этом проклятом апреле впервые вылетела из группы сильнейших.
— И тут красная машина! Матка боска! Выключите совсем!
— Что же, пан Збигнев, даже пожарные машины теперь вгоняют вас в дрожь?
— Хорошо вам смеяться. А меня вытащили из воды в состоянии овоща, и доктор довольно долго считал, что на том и закончится моя карьера.
— Кстати, как вы спаслись?
— Меня заметил патрульный самолет Четвертого Флота, что само по себе удача. Обычно так низко патруль не ходит. Сам не знаю, не иначе господь вседержитель направил руку пилота… С удивлением узнал, что гидросамолетов на флоте не осталось. Но, стоило немного пошелестеть greenbaks, как это услышали даже в Эквадоре, и оттуда приковыляла вечная “Каталина”. Друзья не дали мне пропасть. Выпьем за дружбу!
— За дружбу!
— За университетское братство!
— Да, точно! За “Череп и кости”!
Подняли стаканы с отборным односолодовым. Спасенный патриотично принял стопку польской очищенной.
— … Выходит, “Каталины”, на которых мой старик служил при Рузвельте, все еще летают?
— Выходит, летают.
— Старье…
— Зато на одной заправке четыре тысячи километров. А если половину салона занять баками, то и поболее.
— Но какой же тогда нужен груз?
Джентльмены хмыкнули. Все они знали, какой груз возят подобные “Каталины”, перешитые под увеличенную дальность. Легкий, компактный и очень-очень дорогой. Например, алмазы с боливийских приисков. Или белый порошок — оттуда же. От Эквадора через перешеек, над Никарагуа и разными там Гондурасами до Острова Свободы примерно четыре-пять кило-километров. А там Флорида, Майями, катера, рыбалка, сотни тысяч отдыхающих… Поди проследи!
— Джентльмены, а ведь русские, получается, этот свой стакан вывезли именно так. Гидросамолет без опознавательных знаков, какие-нибудь археологи, кто там ковыряется в статуях Острова Пасхи… Рутинная доставка еды, обратный рейс. Посадка у Эквадора, там в джунглях каких только коммунистов нет. И тебе FARK, и тебе “Сендеро луминосо”, и фронт имени Фарабундо Марти. На выбор! Такая же “Каталина” до Гаваны, с баками в салоне. А оттуда реактивный самолет в Москву. В тридцать шесть… Ну, сорок восемь часов уложиться можно. А для нас не пожалели эсминца, загнав его полным ходом в Индонезию.
— В сторону Индонезии. В саму Индонезию он бы даже сорокаузловым ходом полз до сих пор. Почти восемь тысяч миль, не шутка… Джентльмены. После случившегося никто не упрекнет меня в симпатиях к Миротворцу. Но я, как бывший советник Джимми Картера по безопасности, спрашиваю всех вас: что за чума поразила Холм? Мы е