Но это потом. Как руки освободятся.
Короче, включился я в ту часть квантовой паутины, что в будущем (относительно меня) — и вот он интернет. Конечно, протоколы сиамских мудрецов или пульт управления планетой мне так просто не найти. Увы, в квантовой физике я величина мнимая. Спросите лучше Фейнмана, Планка или Шредингера. Но подключиться к привычным серверам у меня мозгов хватило.
И вообще, нафига меня так вызывающе разрисовали под пламенного комиссара, если никаких сверхспособностей? Это даже нечестно как-то!
Но я отвлекаюсь — у меня же гости на крыльце стынут. Март-апрель в южном полушарии начало “унылой поры, очей очарованья”. И дубарь здесь, в море, как положено, собачий… Маску на изображения — может, еще кого удастся опознать? И что там, в будущем, пишут про единственного, установленного точно?
Пишут, что нехорошая судьба у капитана Педро. Застрелят его. И уже скоро. Сегодня двадцать пятое марта, плановый штурм Фолклендов назначен на двадцать пятого мая — но в Аргентине демонстрации, “состояние, близкое к недовольству”, чуть-чуть не бунт. И тамошнему главнюку позарез нужна маленькая, но очень победоносная войнушка, и чтобы непременно сейчас. Народ в Латинской Америке горячий, до мая может и не дотерпеть.
Россия это уже проходила. Можно даже сказать, что Советский Союз и появился по итогам русско-японской войны. Но история учит лишь тому, что голос ее никому не слышен. Так что ровно через неделю, второго апреля тысяча девятьсот восемьдесят второго года, потомки конкистадоров попрут на губернаторскую резиденцию англичан в Порт-Стэнли, где бравый дон Педро и поймает свои девять граммов между каской и бронежилетом.
Я никогда не думал, что просто стоять в стороне так тяжело. И знаю-то про капитана фоточку из интернетика — ни возраста, ни характера. Может, он мудак полный, угнетает подчиненных, лижет жопу начальнику, жену тиранит, а кошек вовсе не любит. Но промолчать все равно не получается, и я включаю ближайший к гостям динамик.
Динамик произнес на несколько устаревшем, слишком уж грамматически правильном испанском:
— Дорогие гости, приветствую вас на борту. Что привело вас в столь холодный осенний день на продуваемую всеми ветрами ютовую площадку? И зачем вы притащили автоматы? Сохрани и спаси Пресвятая Дева и покровитель Испании Святой Яков — неужели вы тут полагали найти цели для калибра “семь-шестьдесят-два”?
Абордажники настороженно крутанулись — никакого движения. Только свист океанского ветра, только серое небо надвигающейся осени; под мутным днем особенно ярко алеют борта и надстройки неизвестного корабля, особенно издевательски мерцают золотистые узоры.
— Лейтенант пограничной службы Мартин Хосе Рикардо Бейли! С кем имею честь беседовать?
— Сеньор капитан морской пехоты Педро Джакино не приходится ли вам братом-близнецом?
Надо признать: капитан, который типа лейтенант, ничем себя не выдал. Вскинул правую бровь к серому небу: дескать, вспоминаю. Помолчал значительно и ответил:
— Как сеньор мог слышать из моего представления, капитан Джакино мне даже не однофамилец. Могу ли я побеседовать с командиром либо старшим офицером данного корабля?
— Предмет беседы?
Лейтенант, который капитан, колебался всего полторы секунды:
— Мое правительство заинтересовано в военной помощи на море, в преддверии обострения международной обстановки. Вы не подняли никакого флага. Отчего бы вам не поднять наш?
Ничего себе ребята подготовлены, на ходу подметки рвут! Вот это я понимаю, скорость реакции и понимание политического расклада. Только на борт влез, еще ноги не вытер — и уже вербует. Простенько так, по-лейтенантски. А что стесняться: и черти тоже снятся!
То есть, изменение истории здесь начнется с отмены Фолклендской войны. Десяток моих ракет по каким-нибудь мертвым скалам всем продемонстрирует чего надо, англичане поостерегутся влезать. И Аргентина просто заберет Фолкленды себе. Переименует в Мальвинские острова…
И “железная леди”, не испугавшаяся выслать семьдесят советских дипломатов, просто так утрется? Да ладно! Маргаритка наша Тэтчер скорее тактическим ядерным зарядом приложит — что даже для корабля Тумана, кстати, не подарок. А уж как мне земляне-то спасибо скажут…
Может, логичнее наоборот: идальго напугать покрепче, чтобы они даже не высаживали никого и вовсе не начинали чертову колбасу?
— Сеньор лейтенант, я готов принять лицо, уполномоченное вашим правительством для переговоров. Запомните пароль: два, ноль, четыре, восемь, три, ноль. Повторите.
— Двести четыре восемьсот тридцать?
— Именно. Прилетайте хоть завтра, только пилота берите настоящего. Вертолет я приму вот прямо сюда, на крышу ангара, где вы сейчас находитесь. Не смею задерживать, желаю успешно вернуться в порт.
Нет, все-таки выучка у них отменная. Лейтенант всего лишь двинул горизонтально ладонью — вмиг вся восьмерка ссыпалась по своим лесенкам в катер. Я подождал, пока спустится сам лейтенант, который капитан — и развоплотил фальшборт в тех местах, где на нем висели четыре кошки. Якоря, понятное дело, упали вниз.
Ну а чего они ждали? Сопли на борту терпеть?
— … Разумеется, нет! Никоим образом сего вытерпеть невозможно!
Ангар освещен целой потолочной панелью, вполне привычным бело-золотым светом. Непривычные тут самолеты, по случаю переговоров сдвинутые к стенам — сверкающие, гладкие, маленькие, без четко выделенных крыльев. Аккурат реквизит к следующим “Звездным Войнам”. А еще непривычно полное отсутствие разметки, маячков, дверей, приставных лесенок — всего того, что помогает обслуживать самолеты людям.
Людей в гулком ангаре всего двое, и расположились они за округлым тонконогим столиком, на столь же хрупких стульях в стиле какой-то там супермодной дизайнерской коллекции. Первый переговорщик — личный посланник диктатора Аргентины, генерала Леопольдо Фортунато Галтьери Кастельи… Длинно? А у посланника имен еще больше. Сеньор происходит аккурат из фильма про викторианскую эпоху. Благородная седина, скупые и точные жесты, даже негодование выражает с тщательно взвешенной сдержанностью. И не скажешь, что горячий идальго. Где там дуэли разрешены, если оба участника записаны донорами органов? А, в Парагвае. Так ведь от Аргентины, считай, через дорогу.
Второй переговорщик — моряк с загадочного линкора. Молодой мужчина ростом самую малость выше среднего, с неоплывшей еще фигурой, с необветренным пока лицом. Разумеется, лихо сидящий черный морской мундир, конечно же, сверкающие туфли, без сомнения, золотые полосы на рукаве — даже адмиральский завиток в наличии. Только глаза собеседника не молодые совсем. Темно-синие, мрачные и нечеловечески спокойные.
И вот седой идальго показывает высшую степень ярости: на спичечный коробок приподнимает над столом сухие сильные кисти, в которых легко представить шпагу. Но жест настолько выверенный, что никакая итальянская экспрессия рядом не лежала.
— Англия захватила Гибралтар. Англия отобрала у нас Мальвинские острова! Неужели она полагает, что это можно стерпеть?!… Кстати, сеньор, вы так и не представились, — выговорившись, аргентинец опускает кисти на столик, — а воспитанные люди представляются.
— Значит, я не воспитанный.
Собеседник растягивает губы в неприятной улыбке:
— Или не человек. Понимайте, как вам больше понравится.
Идальго возмущенно кривит рот, но собеседник поднимает правую ладонь:
— Вам нужны мои пушки, а не мое имя. Признаем это и сократим путь к взаимопониманию.
Столь же быстро, как злился, аргентинец обращается в слух. О, истинный дипломат умеет слушать! А еще дипломат умеет рыть могилу ножом и вилкой — и седой идальго решительно поднимает стопочку с кристально-чистой русской водкой:
— Прозит!
Моряк выпивает свою не изменившись в лице. На закуску, разумеется, икра — ну, а каких застольных изысков ждать от большевиков? Что серпом и молотом есть заставят?
Моряк не делает никакого жеста или знака — но столик между сидящими озаряется, превращается в экран. И посланник президента видит прямо вокруг собственного блюдечка с икрой черно-белый фильм. Вот корабли… Флаг с полосками — Аргентина. Высадка. Морские пехотинцы. Дом губернатора, Порт-Стенли. Аргентинский флаг. Минные поля против английского десанта: тысячи, десятки тысяч мин. Затем — искаженное ненавистью лицо Тетчер. А, это ее речь в парламенте. Посланник превосходно понимает английский: дряхлый британский лев поднимается с лежанки. Корабли. Корабли. Аргентинские самолеты, хвосты ракет. Горящий эсминец, или как он там называется. Еще что-то горит, в клубах жирного дыма бьется английский флаг… А вот эти же самолеты на полосе — и султаны разрывов прямо между ними! Полосу обстреливают, и теперь уже горят аргентинские штурмовики. Вот английские пехотинцы высаживаются на берег. И вот снова вместо аргентинского флага британский. Тысячи аргентинских пленных, собственными ногами разминирующие те поля, что сами же и ставили в начале коротенького фильма… Минута или две — но посланник взмок, прикладывает ко лбу и шее надушенный платок.
— Вы из будущего? Это хроника?
Моряк прикрывает глаза:
— Частично. Фильм смонтирован из кусков реальных лент на основе прогноза. У меня тут, скажу не хвастаясь, лучший на планете вычислительный центр. Все произойдет именно так.
— Ах, прогноз… Еще далеко не реальность! Синоптикам, знаете ли, компьютеры не помогают… У англичан больше нет линкоров. А их авианосцы — мобилизованные сухогрузы. Им просто нечем дотянуться на другой конец земного шара. Спецслужбы? Войска спецназначения? Они есть и у нас, и хотя бы поэтому мы знаем — кинжалом войны не выиграть. Сеньор, даже русское кей-джи-би полагает, что победит Аргентина.
— Сеньор. Я не стану полагаться на вероятности либо гадать об исходе войны. Как только ваша страна попытается высадить войска на Фолкленды, я просто разнесу ваш конвой с дистанции сорока-пятидесяти миль, и тем самым не позволю войне начаться. Задавлю ее в зародыше. Пусть вам расскажет… Хотя бы тот шустрый капитан, что вчера прикидывался тут лейтенантом — какова дальность у восемнадцатидюймовок. Видите эти самолеты вокруг?