В знаменитой кухне владычествовала миссис Салли Уэйт, твердость руки которой частенько приходилось испытывать даже ее мужу Гарри.
И все так же неслись из зала возгласы:
– Эй, Салли! Где ты пропала! Салли, ну что ты там? Долго ты будешь еще возиться?
Или же:
– Эй, Салли, подай-ка сыра и хлеба! Да поскорее!
Подобные крики порхали по залу небольшой харчевни и в этот прекрасный майский день великого 1794 года.
Хозяин харчевни, мистер Джеллибенд, все так же уверенно стоял, широко расставив ноги, в своем небольшом владении, где, даже несмотря на теплый день, весело потрескивал старинный камин. Медовый князь опять демонстрировал политические убеждения в своем неизменном, весьма характерном духе, который, в первую очередь, непререкаемой самоуверенностью, выдавал его совершенное невежество, смешанное с чисто британским пафосом. Можно было даже не сомневаться в том, что у мистера Джеллибенда имелась совершенно определенная точка зрения по поводу «смертоносных фурий» с того берега, свергнувших короля, королеву и все дворянство, за что Англия наконец решилась-таки привести их в чувство.
– Послушайте-ка меня, мистер 'эмпсид, поздновато, поздновато они хватились. Будь моя воля, я сто раз успел бы уже их наказать. Разнес бы весь их прелестный Париж на мелкие кусочки, освободил бы королеву, бедняжечку, прежде чем эти чертовы негодяи отделили от плеч ее хорошенькую головку!
Мистер Хэмпсид, расположившийся в своем привычном почтенном уголке, по-прежнему не имел никакого желания соглашаться со своим оппонентом.
– Я вовсе не сторонник вмешательства в чужие дела, – заявил он, вытягивая вверх свой сухой трясущийся палец, дабы более убедительно воздействовать на хозяина кабачка. – Ибо, как говорится в Священном Писании, мистер Джеллибенд: «С бесплодной работой темных сил ничего совместного не приемли». Так что я предпочитаю не вмешиваться.
Однако медового князя невозможно было убедить подобными аргументами.
– Замечательно, мистер 'эмпсид, – возмутился он, – великолепная точка зрения для тех, кто хочет поставить себя рядом с этими окаянными нечестивцами. А я заявляю – все, кто говорит подобное, не являются истинными англичанами. И позвольте мне вас уверить, уважаемый мистер 'эмпсид, что я любому, кто не согласится со мной, смогу доказать свою правоту!
Да уж! Кому дано лучше разбираться в текущих событиях, как не хозяину заведения, которое постоянно посещают французские дворяне, ускользнувшие от тех самых окаянных нечестивцев; ибо на своем пути к Лондону или Бату большинство из них останавливалось именно в «Отдыхе рыбака». И хотя мистер Джеллибенд ни слова не понимал по-французски, он достаточно повращался в их кругу и прекрасно изучил все, что касалось заморской жизни с одной стороны и намерений мистера Питта положить конец этим гнусностям – с другой.
Вот и теперь снаружи раздался шум, громкий стук, звон, болтовня и смех, дававшие понять, что прибыли те, кто имеет полное право шуметь, сколько им заблагорассудится.
Мистер Джеллибенд рванулся к двери, на ходу громко предупреждая Салли:
– Милорд Гастингс!
В харчевню ввалилась группа иностранцев в сопровождении трех безукоризненно одетых молодых щеголей в дорожных костюмах. Компания от самой пристани шла пешком, оставив там грациозно покачивающиеся на нежном фоне полуденного неба мачты элегантной, недавно прибывшей шхуны. Несколько моряков внесли багаж и, оставив его в холле харчевни, бодро откозыряли в ответ на дружелюбные улыбки и кивки юных лордов.
– Так держать, милорд! – с заботливой услужливостью хлопотал мистер Джеллибенд. – Все готово! Вот так! Вот так! Салли! – вновь закричал он. И раскрасневшаяся возбужденная хозяйка выскочила из кухни, на ходу вытирая о фартук ладошки, дабы поздороваться со своими господами.
– Воспользовавшись отсутствием мистера Гарри, – рассмеялся милорд Гастингс, бесцеремонно обвивая рукой пухленькую талию, – я сорву поцелуй с этих аппетитных губок!
– О, я тоже, черт побери, во имя нашего прекрасного прошлого, – загоготал лорд Тони, запечатлевая сердечные поцелуи на щечках с ямочками.
– К вашим услугам, милорды, к вашим услугам, – смеясь, суетился вокруг хозяин. После чего уже более серьезно добавил: – А теперь, Салли, проводи дам наверх в голубые комнаты, дай мужчинам освоиться в зале.
Эмигранты тем временем стояли, широко раскрыв от изумления глаза, при виде всей этой неудержимой жизнерадостности – совершенно незнакомой им стороны туманного Альбиона.
Лорд Гастингс, самый молодой и веселый из всей компании англичан, проводил обоих французов за столик. Лорд же Энтони Дьюхерст и сэр Эндрю Фоулкс несколько задержались в прихожей, чтобы переговорить без свидетелей с одним из моряков, принесших багаж.
– Известно ли вам что-нибудь о сэре Перси? – спросил лорд Тони.
– Нет, милорд, ничего, – ответил матрос. – Ничего с тех самых пор, как сегодня утром мы причалили к берегу. На причале его ожидала миледи. Как только сэр Перси сошел на пирс, он велел нам сразу же возвращаться. «Передайте милордам, что я с ними встречусь в „Отдыхе“»… После чего они оба ушли, и больше мы их не видели.
– Но это же было так давно, – удивился сэр Эндрю Фоулкс, задумчиво улыбаясь.
– Да. Когда мы спускали лодку на воду, было всего шесть утра, – подтвердил матрос. – Высадив его, мы сразу же сели на весла и вернулись, но «Полуденный сон» еще долго не мог причалить из-за отлива.
Сэр Эндрю кивнул.
– А вы случайно не знаете, у шкипера нет никаких указаний о дальнейших действиях? – спросил он затем.
– Нет, сэр, не знаю. Но мы все должны быть постоянно в постоянной готовности. Никому не известно, когда сэр Перси захочет взойти на борт.
Молодые люди более не имели вопросов, и дюжий молодец отправился обратно на яхту. Лорд Тони и сэр Эндрю обменялись понимающими улыбками.
Слишком нетерпеливый для того, чтобы дождаться прилива, сэр Перси отправился шлюпкой на берег, где его уже поджидала прекрасная Маргарита, готовая забыть в его пылких объятиях все те мучительные дни ужасного беспокойства и страха, которые она постоянно испытывала за своего возлюбленного.
Что же касается остальных девятнадцати членов лиги, то они только и ждали возможности вновь сопровождать своего предводителя туда, где опасность была наиболее грозной. Этой привилегии настойчиво добивались, стремились заслужить всеми допустимыми способами; ее получали всегда наиболее достойные. После чего вернувшимся предоставлялся отдых в счастливой Англии среди роскоши и друзей. Именно это и ожидало теперь лорда Тони, сэра Эндрю и милорда Гастингса, доставивших в Англию мадам де Серваль с тремя детьми и Бертрана Монкрифа, на долю которых выпали ужаснейшие приключения. Возможно, всего лишь несколько часов смогут они отдохнуть в объятиях своих любимых, забыв об опасностях, приключениях – обо всем, кроме преданности своему делу и своему вождю.
Глава XIV. Потерпевший
Прекрасный обед, приготовленный миссис Салли и двумя ее помощницами, привел всех в благодушное состояние. У мадам де Серваль даже появилось некое подобие улыбки; сердце ее оттаяло от ласкового приема и счастливого веселья, которое так и лучилось отовсюду в этом благословенном божьем уголке.
Жозефина и Жак де Серваль, чье стремление к мученическому венцу потерпело такое сокрушительное поражение на рю Сент-Оноре, поначалу со всем свойственным юности эгоизмом упорно хранили вид неизгладимой печали. Однако соленые шутки мистера Гарри Уэйта заставили все же расхохотаться и их. А весьма комические попытки милорда Гастингса говорить по-французски окончательно развеселили двух юных страдальцев. Так что высокие и резковатые голоски очень скоро влились в общий хор, мешаясь с более мягким англо-саксонским выговором.
Единственным человеком, кто, казалось, уже никогда не способен избавиться от мрачности, был Бертран Монкриф. Он молча и грустно сидел рядом с Региной, и в его глазах отчетливо выражалась досада.
Веселый обед подошел к концу, и мистер Джеллибенд подал гостям бутылочку контрабандного коньяка. Но едва лишь молодые люди принялись смаковать этот напиток маленькими глоточками, неожиданно снаружи раздался стук. Мистер Гарри Уэйт тотчас же выскочил посмотреть, в чем дело.
Впрочем, ничего особенного не произошло. Через несколько минут Уэйт вернулся и рассказал, что два моряка с барка «Анжела» принесли молодого французского парня. Они пояснили, что нашли его в лодке в нейтральных водах, еле живого от истощения. А поскольку он говорил лишь по-французски, они притащили его к «Отдыху рыбака» в надежде, что кто-нибудь из дворян сможет поговорить с ним.
Сэр Эндрю, лорд Тони и милорд Гастингс тут же вскочили со своих мест. Измученный юноша, француз, да еще и найденный в открытом море, вполне мог иметь отношение ко всем тем делам, в которых участвовала их отважная лига.
– Тащите парня в гостиную, Джеллибенд, – скомандовал сэр Эндрю. – И для начала влейте в него пару глотков вашего контрабандного бренди, старина. Потом дайте ему вина и еды.
Медовый князь, верный своему обыкновению, тут же передал все эти распоряжения дочери, и та очень быстро появилась в гостиной, готовая помочь, поддержать, утешить. Салли проводила едва стоящего на ногах юношу до укромного уголка поближе к камину и усадила в кресло, после чего мистер Джеллибенд самолично влил в несчастного полстакана коньяка. Пострадавший сразу же несколько оживился и стал осматриваться вокруг широко раскрытыми от удивления глазами.
– Sainte Mére de Dieu![6] – слабо пробормотал он. – Где я?
– Не беспокойтесь об этом, – ответил ему сэр Эндрю. – Вы среди друзей, и этого достаточно. Вам надо поесть и выпить еще немножко. Поговорим потом.
Он пристально посмотрел на мальчика. Последний говорил мягким высоким голосом, у него была нежная кожа и невероятно красивое лицо. Руки, даже несмотря на прилипшую к ним грязь, и ноги, обутые в уродливые ботинки, были малы и изящны, словно у женщины. Исходя из этого, сэр Эндрю заключил, что наверняка, освободив голову юноши от плотно сидящей на ней странной засаленной шапки, можно будет увидеть копну роскошных длинных волос.