Конечно же, у вас есть все возможности для того, чтобы сделать это. Но в таком случае, милорд, кровь моя навеки покроет ваши руки. И все то добро, которое вы и ваши люди принесли из гуманных соображений, будет перечеркнуто этим единственным чудовищным поступком.
Сэр Перси очень мягко ответил ей на это:
– Уверяю вас, дорогая леди, у меня и в мыслях не было никакого желания сделать вам что-либо дурное, когда я говорил, что не верю вам.
– Ах, если бы вы узнали меня получше… – начала она.
– Ах, в этом-то и проблема, – учтиво ответил он. – Я вас совсем не знал, мадам. А теперь, поскольку сама судьба встает между нами, у меня уже не будет для этого никакой возможности.
– Как так? – удивилась она.
– Но вы ведь собираетесь остаться в Англии?..
– Да, если вы позволите.
– Позволять или отказывать не в моей власти.
– Так вы не выдадите меня… полиции?
– Я никогда не занимался подобными вещами, мадам, особенно по отношению к женщине.
– А леди Блейкни не скажете?
Он промолчал.
– Скажете или нет? – настаивала она.
Но он опять не ответил. Тогда она стала горячо умолять его.
– Какой интерес ей или вам в том, что она узнает обо мне, о несчастной, бездомной, безмужней и бездетной Терезе Кабаррюс?! Не говорите ей ничего, милорд! Я буду на коленях умолять вас об этом, не говорите ей! Оставьте мне хотя бы маленький шанс на счастье! Дайте мне маленький шанс – на счастье!
Сэр Перси совершенно неожиданно расхохотался, запрокинув голову.
– Кукушкина мать! Да вы, как я вижу, умная женщина!
– Милорд! – с негодованием воскликнула его спутница.
– Да успокойтесь вы, никто вас не выдаст.
Эта фраза совершенно поразила Терезу.
– Не понимаю, – прошептала она, остановившись.
– Да бросьте. Давайте лучше спокойно прогуляемся. Нас ждут в «Отдыхе рыбака». Идемте.
– Милорд, – продолжала она настаивать, – но, быть может, вы все-таки объяснитесь?
– А здесь и нечего объяснять, прекрасная леди. Вы просили меня, даже требовали, не выдавать вас никому, и в том числе леди Блейкни. Отлично! Я принимаю ваш вызов, вот и все.
– Так вы никому не скажете, никому, что мадам де Фонтене и Тереза Кабаррюс – одно и то же лицо?
– Даю вам слово.
– Тогда все хорошо, милорд. И поскольку мне позволено ехать в Лондон, я надеюсь, что мы с вами встретимся там.
– Едва ли, прекрасная леди. Я завтра отправляюсь во Францию.
– Завтра во Францию, милорд?
– Да, как я уже имел честь вам сообщить, я завтра отправляюсь во Францию и предоставлю вам полную свободу в ваших начинаниях.
– Если вы едете во Францию, я тоже поеду.
– О, я и не сомневался в этом, – улыбнулся он. – Я и в самом деле не вижу причин, вынуждающих нас с вами, задерживаться, тем более что наш общий друг, Шовелен, просто сгорает от нетерпения узнать результаты этой беседы.
У его спутницы вырвался крик ужаса и негодования:
– О, вы, вы… все еще продолжаете подозревать меня в этом?!
Сэр Перси остановился и посмотрел на нее с улыбкой полуленивым, полуудивленным взглядом. Тереза же, закрыв руками лицо, разрыдалась так, будто сердце ее теперь было разбито навеки. Блейкни, некоторое время спокойно подождав, наконец мягко сказал:
– Мадам, умоляю, возьмите себя в руки и осушите ваши слезы. Прошу, поймите, когда мужчина отвечает за жизнь и безопасность других людей, он должен быть осторожным вдвойне и никому не верить. Вам же прекрасно известно, что у меня в руках на этот раз плохие карты. Поэтому я должен быть предельно внимателен, ибо игрок-одиночка в такой ситуации может выиграть лишь благодаря ошибкам противников.
Но Терезу ничто не могло успокоить.
– Вы никогда, милорд, никогда не узнаете, как глубоко вы теперь меня ранили! Я все эти минувшие месяцы мечтала хотя бы раз увидеть воочию Сапожка Принцессы! Героя моих грез! Человека, стоящего над толпой мстительных, эгоистичных, трусливых ничтожеств, словно воплощение рыцарской доброты! Я жаждала хотя бы раз увидеть его, взять за руку, заглянуть в его глаза… и стать лучше, чем я есть. Но вот судьба столкнула меня лицом к лицу с предметом моих мечтаний, и он увидел во мне лишь самое гнусное на земле существо, шпиона, женщину, которая обманом готова послать мужчину на верную смерть.
Блейкни совершенно спокойно выслушал эту тираду. Испанка вытерла глаза и, не оборачиваясь более, двинулась дальше. Все остальное время до самой харчевни они шли молча. У дверей «Отдыха рыбака» Тереза остановилась и отточенным жестом протянула руку.
– Возможно, нам не суждено более свидеться на этой земле, милорд. Воистину, я теперь буду умолять le bon Dieu[10] держать меня подальше от ваших путей.
– Очень сомневаюсь, прекрасная леди, что вы будете и в самом деле искренне молить Бога об этом.
– Вы решили относиться ко мне с подозрением, милорд, и я не собираюсь более переубеждать вас. Но еще одно вы все же должны услышать. Вспомните басню о льве и мыши. Непобедимому Сапожку Принцессы в один из прекрасных дней вдруг может потребоваться помощь Кабаррюс. И мне очень хотелось бы уверить вас в том, что вы всегда можете на нее рассчитывать.
Взяв ее за руку и заставив стать ее еще более серьезной под его насмешливым взглядом, Блейкни наклонился и поцеловал кончики пальцев красивой женщины.
– А что, если я все это переверну, дорогая леди? – вдруг спросил он ее. – В один прекрасный день изящной Терезе Кабаррюс, Эгерии[11], невесте великого Тальена может понадобиться помощь Сапожка Принцессы…
– Я скорее умру, чем попрошу у вас помощи, милорд.
– Здесь, в Дувре, пожалуй. Но во Франции?.. Вы ведь заявили, что возвращаетесь во Францию, даже несмотря на водянистые глазки Шовелена.
– Но если вы обо мне столь дурного мнения, зачем же тогда предлагаете помощь?
– А затем, что у меня еще никогда не было столь восхитительного врага, за исключением моего дорогого друга Шовелена. И оказать вам какую-либо помощь будет для меня колоссальным удовольствием.
– Вы хотите сказать, что не отказались бы даже рискнуть своей жизнью, спасая меня?
– Нет. Я не стал бы ради вас рисковать своей жизнью, прекрасная леди. Я только сделал бы все возможное, и Господь помог бы мне в этом, для вашего спасения.
После чего, церемонно поклонившись, он покинул ее. Она осталась стоять на пороге, провожая взглядом высокую фигуру до тех пор, пока поворот дороги окончательно не скрыл его из виду.
Да, он победил сейчас и оскорбил ее. Письмо, оставленное им после похищения Монкрифа, еще с большей силой обожгло и пронзило ее теперь. За это он должен быть непременно наказан и наказан таким способом, чтобы даже представить не смог, откуда примчался вихрь. Но все это оказалось намного труднее, чем могла представить себе Тереза Кабаррюс, еще долго в мрачной задумчивости стоявшая на пороге харчевни.
Глава XVII. Примирение
Но вот Тереза оторвалась от своих хитроумных замыслов и вошла в харчевню. Там царило все то же бурное оживление, ничуть не ослабевшее за время ее отсутствия, с той лишь разницей, что теперь все суетились по поводу организации ночлега для дорогих гостей.
Английские щеголи отбыли еще до наступления вечера, кто к друзьям, а кто, как лорд Энтони Дьюхерст и сэр Эндрю Фоулкс, пожелавшие еще засветло доскакать до Эшфорда или Мейдстоуна – в объятия своих дорогих возлюбленных.
Тереза бесшумно проскользнула за стеклянную дверь. Прямо перед ней находился коридор, ведущий направо и отделенный от нее всего лишь тремя ступеньками. Она осторожно, на цыпочках, поднялась по ним, пытаясь отчетливее представить расположение комнат. Стеклянная перегородка слева отделяла ее от небольшой гостиной, в которой она получила первый приют на этом берегу. Справа же явно находилась кухня, поскольку оттуда доносились визгливые женские голоса, смех и звон посуды.
Тереза заколебалась на мгновение. Поначалу она намеревалась разыскать миссис Уэйт и попросить у нее постель на эту ночь. Однако легкий шум, какое-то едва уловимое движение, долетевшее из гостиной, заставило ее переменить решение. Она посмотрела через стеклянную перегородку. Комната была тускло освещена маленькой свисавшей с потолка масляной лампой. Камин уже догорал, а рядом с ним на низком стульчике, глядя бессмысленными глазами на пепел, сидел Бертран Монкриф.
Она бесшумно открыла дверь и вошла в комнату. Тот даже не шевельнулся. Скорее всего, он вообще ничего не слышал. Тереза осторожно задвинула висящие у стеклянной перегородки занавески, дабы обезопасить себя от всевозможных случайных и докучливых глаз, и ласково прошептала:
– Бертран.
Юноша вдруг очнулся и быстро поднял на нее глаза. С его губ слетел хриплый крик, а в следующее мгновение он уже стоял у ее ног на коленях, обвив их руками и спрятав в складках плаща лицо.
Когда же он наконец встал, Тереза позволила ему проводить себя к креслу у очага.
Ее страшно интересовала каждая мелочь его исчезновения из ее квартиры в Париже, осуществленного лигой Сапожка Принцессы. Однако оказалось, что Бертран и сам толком не знал, кто именно и как спас его. Из той ужасной ночи он не помнил почти ничего, кроме того, что после всех кошмаров на рю Сент-Оноре нашел пристанище в ее доме.
Он помнил также о своем решительном намерении покинуть ее квартиру тотчас же, как только сможет встать на ноги, дабы сдаться властям на ближайшем посту. Но вдруг вместе с ним в комнате оказался кто-то еще. Не в силах ни подняться, ни произнести хотя бы слово, он почувствовал, что на лицо ему накинули какую-то тряпку, сразу же после чего чьи-то сильные руки подхватили его и потащили куда-то.
Все дальнейшее и вовсе казалось сном. Он очнулся рядом с Региной де Серваль и ее родней на соломе в какой-то жалкой лачуге. Регина ни на шаг не отходила от него, он же, будучи не в силах даже заснуть, мучился от мысли, что мог навлечь на Терезу смертельную опасность. Регина прилагала все усилия, чтобы ему было хорошо и удобно, пытаясь скрасить долгие тоскливые часы путешествия, держа его за руку и мечтая вслух о близком счастливом будущем: у них в Англии будет собственный дом, недоступный кошмарам последних лет, тихий и мирный, и он позволит им забыть неумолимо жестокое прошлое.