– Но в приемной сейчас никого нет, кроме Рато… А у этого не хватит дыхания, чтобы так смеяться… Он…
Но Шовелен уже не слушал ее. Резко повернувшись на каблуках, он с весьма недвусмысленным восклицанием быстро выскочил из комнаты.
Глава XXIV. Именем республики
Приемная и в самом деле оказалась пустой.
– Черт побери! Кажется, я начинаю грезить, – сквозь стиснутые зубы прошептал Шовелен. – Проклятый дьявол! Его голос, его смех и его манеры, похоже, поселились уже в моей голове.
Он уже совсем было собрался подойти к входной двери и выглянуть на площадку, как вдруг услышал, что кто-то окликает его по имени. У двери, ведущей в святилище сивиллы, стояла, придерживая нежной рукой портьеру, Тереза Кабаррюс.
– Гражданин Шовелен, я жду вас.
– А я, гражданка, по правде говоря, и забыл о вас, – хмуро ответил тот.
– Матушка Тео оставила меня немного пообщаться с духами, – пояснила испанка.
– А-а-а-а, – саркастично откликнулся он. – Ну и каков результат?
– Помогать вам и дальше… Если вам требуется моя помощь, гражданин Шовелен.
– Эх, – воскликнул тот, чертыхаясь. – Что уж там скрывать, я нуждаюсь в каждом, кто готов поднять руку на моего врага. Да, я нуждаюсь в вас, гражданка, и в любом другом патриоте, готовом следить дни и ночи за этим домом с приманкой для золотой рыбки.
– Но разве я не служу вам с готовностью? – с мягкой улыбкой обратилась к нему Тереза. – Вы думаете, гражданин, что это величайшее удовольствие – бросить свой салон, удобную, хотя и скромную жизнь и превратиться в чернорабочую на вашей службе?
– Чернорабочая, – хмыкнул он, – которая вот-вот станет более могущественной, чем королева.
– Ах, если бы это было на самом деле!
– В этом я уверен так же твердо, как в том, что я пока еще жив, – серьезно ответил Шовелен. – Однако с гражданином Тальеном вы ничего не добьетесь. Он труслив и посредствен. Но если вы поставите на колени перед колесницей Робеспьера Сапожка Принцессы, то сможете требовать взамен даже корону Бурбонов!
– Знаю, гражданин, – сухо ответила она. – Иначе меня бы сейчас здесь не было.
– Выигрышные карты у нас на руках, – продолжал настаивать Шовелен. – У нас – леди Блейкни. Он рано или поздно начнет устанавливать контакт с ней. Екатерина Тео – вполне надежный тюремщик, а у капитана Буайе достаточно солдат, в чьей преданности я абсолютно уверен и чья старательность изрядно подхлестывается обещанным роскошным вознаграждением. Однако опыт меня научил, что этот проклятый Сапожок более всего опасен именно в тот момент, когда нам кажется, что мы уже крепко держим его. Именно поэтому, гражданка, я и вытащил вас в Англию. Именно поэтому и поставил лицом к лицу с ним, указав вам этого человека. Теперь с вашей помощью мы устроили для него ловушку. Я показал вам его истинный облик. И в каком бы виде теперь он перед вами ни появился – а он появится, или он уже не тот отчаянный авантюрист, который мне известен, – я верю, что вы все-таки сможете его узнать.
– Да, думаю, что смогу.
– Поставьте его на колени перед Робеспьером, гражданка, и диктатор станет настолько же вашим рабом, насколько теперь он раб страха перед этим англичанином. А Робеспьер трепещет перед Сапожком Принцессы. Ах, гражданка! Какое бы вы приобрели влияние, если бы помогли ему утопить этот страх в крови англичанина!
– Ну-ну, кто это там имеет такие мысли? – раздался насмешливый голос с легким покашливанием. – Клянусь, мой милый друг, месье Шовелен, сегодня вы особенно красноречивы!
Казалось, голос, как и недавний странный смех, доносится из ниоткуда. Он висел, приглушенный ароматами матушки Тео и плотностью драпировок, в воздухе.
– Клянусь сатаной, это становится невыносимым! – воскликнул Шовелен и, не обращая внимания на испуганный крик Терезы, бросился к входной двери. Та оказалась запертой. Сломав замок, представитель Республики быстро выбежал на площадку.
Лестница освещалась лишь небольшим окошечком, расположенным под самой крышей, но стекла были уже настолько грязными, что вся лестница и особенно первые этажи находились практически в полной темноте.
Шовелен побежал вниз, внимательно вглядываясь в лестничный пролет. В конце концов он заметил какой-то слабый отблеск перемещающегося света, который вскоре исчез. Темнота на несколько мгновений сделалась совершенно непроницаемой. После чего несколько узких полосок дневного света обозначили выходящую на улицу дверь. Следуя какому-то странному побуждению, Шовелен спросил:
– Гражданин Рато, это вы?
Это было, конечно же, совершенно глупо, однако в следующее мгновение он неожиданно услышал ответ – слишком хорошо известный ему голос с вежливой насмешкой пропел:
– К вашим услугам, любезный месье Шембурлен. Могу ли я для вас что-нибудь сделать?
Шовелен, собравшись с духом, бросился вниз по лестнице с той скоростью, какую только могли позволить его дрожащие колени. Когда до конца оставалось около трех ступенек, он остановился. Фигура в полумраке казалась невероятно огромной, а легкий мерцающий свет отбрасывал на ее лицо такие фантастические тени, что нос и подбородок колосса выглядели просто чудовищно огромными.
В следующий миг Шовелен заревел, словно раненый разъяренный бык, и всем своим небольшим телом ринулся прямо на эту призрачную фигуру гиганта. Последний же, будучи как раз застигнут ужасным приступом кашля, оказался совсем не подготовленным к такому нападению и опрокинулся навзничь, уронив фонарь и продолжая страшно хрипеть.
Шовелен, поначалу несколько обескураженный то ли своей неожиданной силой, то ли не менее неожиданной слабостью противника, в следующее мгновение все же надавил коленом на грудь несчастного и схватил его руками за горло.
– Вот уж и в самом деле теперь вы к моим услугам, любезнейший мой Сапожок, – прорычал он со злостью. – Чем можете вы мне помочь? Полежите спокойно, пока я вас не свяжу и не заткну вам рот!
Его жертва и в самом деле, дернувшись в последний раз, окончательно обмякла и распростерлась на каменном полу без всяких признаков жизни. Шовелен несколько ослабил хватку. Силы его иссякли, он весь обливался потом и дрожал. Но он победил! Его высокомерный враг, слишком поверив в актерство, все же переоценил свои колоссальные возможности. Тщательно разыгрывая налетевший на него приступ кашля, он лишил себя силы сопротивляться, и эта неожиданная атака совершенно сломила его. Шовелен же победил благодаря настоящей отваге и проницательности!
Вот он лежит теперь перед ним, этот Сапожок Принцессы, переусердствовавший с ролью нищего Рато, беспомощный и сломленный именно тем, над кем он так часто насмехался и которого так часто обманывал. Наконец-то все интриги, унижения, изобретения всевозможных хитроумных замыслов и постоянные разочарования подошли к концу. Он – Шовелен – теперь свободен и заслужил себе высочайшую честь; сам Робеспьер станет его благодарным слугой отныне.
От грядущей великой славы у бывшего дипломата даже закружилась на мгновение голова. И когда он встал, то едва удержался на ногах. Выйдя на улицу, он направился к калитке и, навалившись на нее, едва не упал, поскольку та оказалась незапертой. Затем он стал во весь голос сзывать людей на подмогу.
Через пару минут на его крик откуда ни возьмись сбежались солдаты Национальной гвардии. Шовелен торопливо распорядился:
– Там на полу лежит человек. Взять его, поставить на ноги, тщательно скрутить веревками.
Солдаты распахнули двустворчатые двери настежь. Перед ними и в самом деле лежала на полу уродливая фигура, пытающаяся подняться в промежутках между страшными приступами кашля. Солдаты подошли ближе, и один из них рассмеялся:
– Тьфу, да это же старина Рато!
Они подняли его. Тот был беспомощен как дитя, а лицо бедняги стало багрово-серым.
– Да ведь он помирает, – равнодушно добавил другой солдат.
Несчастного кое-как усадили на валявшуюся рядом пустую бочку. Он поднял голову и встретился взглядом с неотрывно смотрящим на него гражданином Шовеленом.
– Мерзкий пес… – начал было Рато, но запнулся. Ему опять стало дурно в большей степени от тех удушающих объятий в темноте, которыми его наградил представитель Республики.
У Шовелена же был такой вид, что солдаты даже несколько оробели. Губы и щеки его дрожали, волосы были взъерошены, а глаза поблескивали каким-то замогильным светом.
Какое-то время он не отрываясь пристально смотрел на Рато, тщательнейшим образом осматривая его неуклюжую фигуру. Но вдруг, пораженный внезапной идеей, обратился к одному из солдат.
– Сержант Шазо в Арсенале?
– Да, гражданин, – подтвердил один из гвардейцев.
– Быстро за ним! Притащите его сюда сейчас же!
Солдат убежал, и следующие десять минут прошли в полном молчании. Только несчастный Рато сидел сгорбившись на бочке, украдкой бросая на Шовелена настороженные взгляды, и чертыхался.
Гвардеец вернулся с невысоким толстозадым крепышом властного вида.
– Сержант Шазо!
– В вашем распоряжении, гражданин, – ответил тот и, повинуясь знаку бывшего дипломата, последовал за ним в самый отдаленный угол лестничного пролета.
– Откройте уши и слушайте внимательно, – начал шепотом Шовелен. – Я не хочу, чтобы все эти идиоты нас слышали. – Затем, показав на Рато, быстро сказал: – Оттащите этого олуха в кавалерийские бараки, найдите там ветеринара, понятно? Того, что клеймит лошадей для кавалерии. Я хочу, чтобы он поставил клеймо на руке этого подонка. Какую-нибудь букву… любой знак…
Шазо даже вздрогнул, услышав это.
– Но гражданин!..
– А-а-а? Что? На службе Республике не должно быть никаких «но», сержант Шазо!
– Знаю, гражданин, – прошептал потрясенный сержант. – Я только думал… Это так странно…
– Еще более странно то, что изо дня в день творится в Париже, – сухо отрезал Шовелен. Мы клеймим являющихся собственностью Республики лошадей, так почему бы нам не заклеймить и человека?
– Да нет, я и не спорю, гражданин, – ответил Шазо. – Если вы приказываете мне оттащить Рато к ветеринару и заклеймить его, как скотину, то поче…