— Я слышала, что мистер Джоэл тоже решил не допустить этого брака. Он поехал за ними вместе с отцом. Можете быть уверены, что они вдвоем положат этому конец. Но какой скандал для Мэнора!
Хотя мне хотелось получить всю возможную информацию, я была рада, когда миссис Мэнсер ушла. Думаю, она пыталась сделать мне косвенное предупреждение, так как все знали, что я езжу верхом вместе с Джоэлом Деррингемом. Хотя пропасть между нами была не такой широкой, как между Марго и се конюхом, все же она существовала.
Очевидно, миссис Мэнсер полагала, что мне следует принять ухаживания ее сына Джима и привыкнуть к положению жены фермера.
Остаток дня и ночь прошли в беспокойном ожидании. Наутро вернулись сэр Джон и Джоэл и привезли с собой Марго. Я не видела ее. Она была усталой и изможденной и сразу же отправилась в постель. Никто не приходил из Мэнора, чтобы сообщить мне новости, и мне опять пришлось добывать информацию у миссис Мэнсер.
— Они нашли их как раз вовремя. Их удалось выследить, а то они уже отмахали более семидесяти миль! Я слышала об этом от Тома Хэрриса, конюха, который ездил с сэром Джоном. Он говорит, что они оба были смертельно напуганы, а мистер Джеймс уже не храбрился, очутившись лицом к лицу с сэром Джоном. Его выгнали из поместья. Не удивлюсь, если мы больше никогда не услышим о Джеймсе Уэддере. На сэра Джона непохоже выгонять человека, которому некуда идти, но тут, полагаю, другое дело. Это послужит ему уроком.
— А что вы слышали о мадемуазель?
— Том Хэррис сказал, будто она так плакала, что сердце разрывалось, но они привезли ее назад, так что больше ей не видать Джеймса Уэддера.
— Как Марго могла оказаться такой глупой! — воскликнула я. — Она же должна была понимать, чем все это кончится.
— Джеймс смазливый парень, а когда молодая девушка влюбляется в кого-нибудь, то она обычно не задумывается над тем, что из этого выйдет.
И снова я почувствовала, что миссис Мэнсер предупреждает меня.
Жизнь быстро менялась. Мамы не стало, и на меня обрушились новые обязанности. Школа была уже не той — она утратила достоинство, придаваемое маминым присутствием. Я была хорошо образована и могла преподавать, но казалась еще очень молодой и не вызывала такого доверия к себе, как мама. Люди помнили о том, что мне всего девятнадцать. Мне стало труднее справляться с ученицами — в классе расшаталась дисциплина. Хотя Мария и Сибил вернулись к занятиям, Марго к ним не присоединилась. Мария сказала мне, что в начале лета они с сестрой поедут завершать образование в Швейцарию.
При этом известии я упала духом. Без дочерей хозяина поместья школа потеряет всех учениц из Мэнора — варенье для нашего хлеба, как их называла мама. Но я беспокоилась не столько о варенье, сколько о самом хлебе.
— Джоэл, возможно, отправится в большое путешествие, — с явным злорадством сообщила Мария. — Папа думает, что это расширит его кругозор, и так поступают все молодые люди его положения. Так что брат скоро уедет.
Казалось, что приключение Марго с конюхом все привело в движение, целью которого являлись всеобщие изменения.
Внезапно я ощутила тоску по обществу Джоэла — он всегда так спокоен и надежен. А если он уедет в путешествие, то его, возможно, не будет здесь года два. За это время может произойти многое. Еще недавно процветающая маленькая школа рискует стать банкротом. Что я смогу сделать без Деррингемов? Мне казалось, что меня порицают за выходку Марго, — ведь все считали нас близкими подругами. Возможно, начались разговоры о моих чересчур дружеских отношениях с Джоэлом, которые не могли привести ни к какому благоприятному исходу и дурно повлияли на Марго.
Когда сестры объявили о намерении учиться в Швейцарии, это послужило для меня сигналом опасности. Я выехала на Копилке, надеясь встретить Джоэла и услышать из его собственных уст о предстоящем путешествии, но не увидела его, и это тоже показалось мне плохим признаком.
В воскресенье утром Джоэл пришел навестить меня. Мое сердце забилось сильнее, когда я увидела, как он привязывает лошадь. Когда Джоэл вошел в гостиную, он казался очень печальным.
— Я скоро уезжаю, — сообщил он.
Последовало молчание, нарушаемое только тиканьем больших стоячих часов.
— Мария упоминала об этом, — услышала я собственный голос.
— Разумеется, это рассматривается как часть моего образования.
— Куда вы едете?
— В Европу — в Италию, во Францию, в Испанию, словом, в большое путешествие.
— Это должно быть очень интересным.
— Я предпочел бы не ехать.
— Тогда почему вы едете?
— Отец настаивает.
— Понимаю, и вы должны ему повиноваться.
— Я всегда так поступал.
— И, естественно, не собираетесь теперь изменять этой привычке. Но почему вы не хотите ехать?
— На то есть причина. — Он бросил на меня пытливый взгляд. — Я очень ценю нашу дружбу.
— Да, в ней было много хорошего…
— И будет. Я вернусь, Минелла.
— Да, но нескоро.
— И все же я вернусь и тогда поговорю с вами очень… очень серьезно!
Он улыбнулся, и я спросила:
— Когда вы отправляетесь?
— Через две недели.
Я кивнула.
— Могу я предложить вам бокал вина? Мама так гордилась нашими домашними винами. А может, хотите терновый джин? Он очень вкусный.
— Не сомневаюсь, но сейчас я ничего не хочу. Я просто пришел поговорить с вами.
— Вы увидите замечательные произведения искусства, великолепную архитектуру, сможете изучать ночное небо в Италии, познакомитесь с политикой многих стран. Конечно, это пополнит ваше образование.
Джоэл смотрел на меня почти жалобно. Мне казалось, что если я подам ему знак, он тут же бросится ко мне, заключит в объятия и будет умолять меня вести себя так же глупо и опрометчиво, как Марго со своим конюхом. Но я твердо решила, что подобный путь не для меня. Меня интересовало, что сделали бы Деррингемы, если бы Джоэл сказал им, что хочет жениться на мне. Второе несчастье, и так похожее на первое! Они бы сочли это mesalliance[127].
О, дорогая мама, как ты была неправа!
— Я повидаюсь с вами до отъезда, — сказал Джоэл. — Мне хотелось бы, чтобы мы покатались верхом. Я хочу многое с вами обсудить.
После ухода Джоэла я сидела за столом, думая о нем. Я знала, что он имел в виду. Семья, видя интерес ко мне единственного сына и наследника, отсылала его. Эпизод с Марго явился для них предупреждением.
Над камином висел портрет мамы, нарисованный отцом в первый год их брака. Она была на нем, как живая. Я смотрела на ее спокойные глаза и улыбающийся рот. «Ты мечтала слишком о многом, — подумала я. — Это не может сбыться никогда».
К тому же я совсем не была уверена, что хочу этого. Я знала только, что мой мир рушится вокруг меня. Я боялась, что ученицы разбегутся, и чувствовала себя одинокой и испуганной.
Джоэл уехал, и дни потекли медленно. Я радовалась окончаниям уроков, хотя страшилась длинных вечеров, когда я зажигала лампу и пыталась занять себя подготовкой к завтрашним занятиям. Я была благодарна Мэнсерам за то, что они часто составляли мне компанию, но не забывала об их планах в отношении Джима и меня и представляла себе, как миссис Мэнсер уверяет мужа, что я пришла в себя и перестала думать о Джоэле Деррингеме.
Я очень сожалела об утрате наших сбережений. Ведь мне приходилось думать и о содержании двух лошадей — Копилки и старушки Дженни, от которой я ни за что не стала бы избавляться, так как она нам долго и верно служила.
Мария и Сибил постоянно говорили о своем приближающемся отъезде в Швейцарию, и меня охватывало предчувствие, что школу ожидает крах.
Одинокими вечерами я представляла себе, что мама по-прежнему со мной, и часто разговаривала с ней. Воображая, что ее голос доходит до меня через великую пропасть, отделяющую мертвых от живых, я обретала покой.
«Когда закрываются одни двери, отворяются другие». У мамы на каждый случай был в запасе один из подобных затасканных трюизмов, за что я часто ее поддразнивала. Но теперь я вспоминала их и находила в них утешение.
Меня тревожила прохладность, появившаяся в отношении ко мне сэра Джона и леди Деррингем. Они считали, что я вела себя неподобающе, позволяя их сыну увлечься мной. Несомненно, они видели во мне ловкую авантюристку. Даже после отъезда Джоэла в путешествие они, безусловно, заботились о том, чтобы лишить меня возможности осуществлять свои злые намерения, лишая меня своего покровительства. Это было самым худшим во всей ситуации. Мама постоянно говорила о том, как нам повезло с Деррингемами, и теперь я не знала, как я смогу содержать школу.
Одним бурным мартовским днем Марго пришла проститься со мной. Она выглядела подавленной, но я заметила озорные искорки в ее глазах.
Было воскресенье, и в школе не проводились занятия, поэтому я решила, что Марго по этой причине пришла именно сегодня.
— Здравствуй, Минель, — сказала она. — На следующей неделе я уезжаю домой и пришла попрощаться.
Внезапно я почувствовала себя несчастной. Марго, как и все, что любила, ускользала от меня.
— Этот маленький эпизод, — она распростерла руки, словно желая обнять школу, меня и всю Англию, — кончен.
— Ну, надеюсь, он послужит тебе хорошим опытом.
— Печальным и в то же время счастливым и забавным. Бедный Джеймс! Я часто спрашиваю себя, где он сейчас? Его выгнали с позором, но он найдет себе новое место… и новых девушек.
— Ты поступила глупо, Марго.
— Конечно, любую авантюру приятнее планировать, чем осуществлять. Мы часто лежали под изгородью в кустах и строили планы. Это было самым интересным. Я бегала к нему в каждый удобный момент.
— И даже играя в прятки, — заметила я.
Марго, смеясь, кивнула.
— Нас в любую минуту могли заметить, но мы об этом не заботились.