, в том числе с кремом, которые я приберегала для себя.
— Не очень благоприятное начало для брачного союза, — заметила я и добавила: — Люди меняются с возрастом. Самые ужасные дети, подрастая, становятся очаровательными.
— Уверена, что он окажется веснушчатым толстяком!
— Неплохая мысль предвкушать отталкивающее зрелище. В итоге ты, возможно, будешь приятно удивлена.
Марго снова начала смеяться.
— Ты очень добра ко мне, Минель, и действуешь успокаивающе. Папа ценит это в тебе. Ты ему вообще ужасно нравишься.
— Так как я все равно уеду отсюда, когда ты выйдешь замуж, не очень важно, что он обо мне думает.
— Ты поедешь со мной, не так ли?
— Я еще не решила. Но ты должна понять, что я не могу провести всю жизнь в подобном положении.
— У меня есть план. Когда я выйду замуж, я хочу забрать к себе Шарло.
— Каким образом?
— Это ты должна придумать.
— Понятия не имею, как к этому приступить.
— Теперь ты говоришь, как Аннетт Pas-Possible! Все возможно, если только подумать как следует. А я твердо решила забрать Шарло. Я все время о нем думаю… ну, почти все время. Откуда я знаю, что за люди — его приемные родители? Только подумать, что он растет, разговаривает…
— Едва ли он уже разговаривает.
— И будет называть мамой другую женщину!
Я видела, что Марго доводит себя до очередного припадка истерии, и хотела этого избежать. Поэтому я успокоила ее, начав строить нелепые планы поисков Шарло. Мы должны поехать в гостиницу, где его от нас забрали, расспросить людей, и, возможно, нападем на след.
Марго обожала эту игру, и мы предавались ей долгое время, входя в такие подробности, что она и впрямь подумала, будто это возможно.
Да, я хорошо понимала, что Марго нуждается во мне.
Глава третья
Граф являл собой величественное зрелище, стоя наверху лестницы и принимая гостей. Марго была рядом с ним — раскрасневшаяся и привлекательная в своем коричнево-красном бархатном платье. Когда граф заметил меня, его взгляд воспламенился. Он посмотрел на мое платье. Я оказалась права, предвидя, что оно будет казаться простым в сравнении с нарядами других дам, но упустила из виду, что именно простота сделает его особенно заметным.
В моей спальне мне показалось, что я выгляжу весьма элегантной. Я расчесывала волосы, пока они не заблестели, став и вправду, как говорила мама, моей гордостью. Сделав модную высокую прическу, я позволила одной пряди свободно падать мне на плечо. Марго настояла, чтобы я прилепила крошечную черную мушку рядом с виском.
— Это подчеркнет размер и цвет твоих глаз, — сказала она. — Кроме того, такова мода.
Что это было за великолепное собрание! Большой зал, должно быть, повидал немало таких, но я никогда не видела ничего подобного. Из оранжереи замка принесли цветы. Яркие и душистые, они стояли в больших горшках и урнах. А как роскошно одеты были мужчины и женщины! Драгоценностей в тот вечер в замке, наверное, хватило бы на целое состояние. Музыканты расположились вокруг большого стола, а танцы были не похожими на те, что мы устраивали дома, и куда более изящными.
В моем переделанном платье, украшенном только брошью, которую мама надевала два раза в жизни, я, должно быть, выглядела невзрачным мотыльком, оказавшимся среди ярких стрекоз.
Если бы ты приняла подарок графа, то ни в чем не уступала бы гостям, упрекнула я себя. Но, конечно, об этом не могло быть и речи. Если я и была мотыльком, то, по крайней мерс, гордым.
Леон подошел ко мне и спросил, что я думаю о бале.
— Что мне не следовало на него приходить. Я выгляжу неподходяще.
— Это почему?
Я бросила взгляд на свое платье.
— Оно очаровательно, — заверил он меня. — Смотрите, как много дам похожи друг на друга, потому что они слепо следуют моде. Вы — другое дело. У вас свой стиль, и мне он очень нравится.
— Вы твердо решили быть со мной любезным?
— А почему нет? Может, присоединимся к танцующим?
— Я училась танцевать в школе, под маминым руководством. Но эти танцы совсем другие.
Тогда пойдемте станцуем наш собственный танец.
Мы так и поступили. Я всегда любила танцевать и забыла о недостатках моего наряда.
— Вы уже видели будущего жениха? — спросила я.
— Робера де Грасвиля? Да. Симпатичный юноша.
— Он очень молод?
— Ему лет восемнадцать.
— Надеюсь, он понравится Марго.
— Это хороший брак с точки зрения обеих семей. Я имею в виду, что за Маргерит дают отличное приданое, а Робер обеспечит ей солидное положение. Союз богатых семейств всегда желателен — он делает их еще сильнее. Это будет брак года. Маргерит, конечно, одна из главных членов семьи. Теперь понадобится искать невесту для Этьена.
— Полагаю, ему тоже обеспечен выгодный брак?
— Да, но здесь существуют оговорки. Помните, он ведь незаконнорожденный. Думаю, что брак Этьена служит причиной разногласий между его матерью и графом. Возможно, ее брат Люсьен прибыл как раз с целью обсудить этот вопрос. Они стремятся, чтобы Этьена узаконили, что граф, безусловно, мог бы устроить, если бы не надеялся иметь законного сына.
— Каким образом?
— Он ждет смерти графини.
Я поежилась.
— Да, — продолжал Леон, — это звучит бессердечно, но, как я уже говорил вам, мы, французы, — реалисты. Мы смотрим в лицо фактам — в том числе и граф. Он очень хотел бы избавиться от графини и жениться на молодой здоровой женщине, которая родила бы ему сыновей.
— Мерзко говорить так о графине, которая лежит больная в этом же доме!
— Скрипучие двери могут скрипеть очень долго. Скрипя, они привлекают к себе внимание и могут продержаться дольше крепких и сильных дверей.
Разговор о графине был мне неприятен, и я переменила тему.
— Так значит, у Этьена вскоре появится невеста?
— О, да, но де Грасвили не для него. Если только, конечно, его не узаконят. Разумеется, если Этьен будет признан наследником графа, все изменится. Мы привыкли к мысли, что граф женится на Габриель, как только овдовеет, и все решится само собой. Поэтому Этьен ждет. Он не хочет жениться на женщине без всяких перспектив, а уже после, став наследником громкого титула, понять, что заключил весьма невыгодный брак.
— Вы весьма циничны. А как насчет вас самого?
— Я, мадемуазель, свободный человек. Я могу выбрать любую невесту, если только, конечно, подойду ей, лишь бы она не была знатной дамой — в этом случае возникнут осложнения с ее семьей. Правда, графа это бы только позабавило. Но мое происхождение всем известно — я всего лишь крестьянин, которому повезло. Так что за меня могут выйти замуж лишь по любви.
— То же самое относится и ко мне, — улыбнулась я. — Знаете, я думаю, что нам с вами и впрямь повезло.
Кто-то притронулся к моему плечу. Я обернулась и увидела графа.
— Спасибо тебе, что развлекаешь мою кузину, Леон, — сказал он. — Теперь я сам потанцую с ней.
Это был приказ удалиться. Леон поклонился и отошел. Граф, взяв меня за руку, окинул взглядом мое платье. На его губах мелькнула улыбка.
— Вижу, дорогая кузина, что вы одеты согласно вашей гордости, — заметил он.
— Жаль, если вам не нравится мое платье, — ответила я, — и если вы считаете мое присутствие здесь неподходящим и нежелательным…
— На вас непохоже напрашиваться на комплименты. Вы отлично знаете, что здесь нет гостя, более подходящего и желательного для меня. Единственное, что меня разочаровывает, то, что нам приходится напрасно тратить время, а его у нас не так уж много.
— Вы говорите загадками.
— Которые вы в состоянии легко и правильно разгадать. Мы могли бы быть вместе, а не расходовать дни на… как бы вы это назвали — ухаживание?
— Безусловно, я бы так это не назвала.
— Тогда как же?
— Бесполезное преследование, которое, несомненно, скоро вас утомит.
— Уверяю вас, что я неутомимый охотник, и никогда не бросаю преследование, пока не настигаю добычу.
— В жизни наступает время, когда любого охотника постигает первая неудача. Сейчас именно это происходит с вами.
— Может, заключим пари?
— Я никогда не держу пари.
— Мне бы хотелось видеть на вас платье, которое приготовил вам я. А это одно из платьев Маргерит — я узнал его. Значит, вы взяли у нее то, чего не можете принять от меня?
— Я купила у нее это платье.
Граф громко расхохотался, и я заметила, что несколько человек наблюдают за нами. Я хорошо могла представить себе их комментарии — они размышляли обо мне так же, как Леон и Этьен, когда мне удалось их подслушать.
— Хорошо, что вы пришли на бал, — продолжал граф.
— Разумеется, вас убедила Маргерит.
— Я сказала ей, что вскоре собираюсь уезжать.
— И она заставила вас изменить решение? Славная девочка!
— Я уеду при первой возможности.
— Полагаю, вы планируете поехать с Маргерит после ее замужества?
— Она просила меня об этом, но я, наверное, вернусь в Англию.
— По-вашему, это любезно после того, как мы сделали все, чтобы вам понравиться?
— Вы сделали невозможным мое пребывание здесь.
— О, жестокая кузина! — пробормотал граф и добавил:
— Вам следует познакомиться с Робером. Пойдемте.
Я с удовольствием согласилась и была приятно удивлена, когда меня представили молодому человеку со свежим лицом и обаятельной улыбкой. Рассказ Маргерит о жадном мальчишке заставил меня ожидать увидеть толстого самодовольного юнца. Но ничего подобного. Робер де Грасвиль оказался высоким элегантным юношей.
Я ощутила к нему симпатию — ведь у него могли быть такие же дурные предчувствия, как у Марго. Робер поговорил со мной немного о лошадях и сельской жизни, после чего Марго подошла к нам в сопровождении ее партнера по танцам.
— Так вы познакомились с моей кузиной, мсье де Грасвиль? — спросила она.
Обращение казалось формальным для людей, которым вскоре предстояло вступить в брак. Робер ответил, что знакомство со мной доставило ему большое удовольствие.