На государственной границе служат крупные сильные чутьистые собаки. Для такой службы лучше всего подходят немецкие и восточноевропейские овчарки. Их задача – обнаружить след нарушителя, преследовать и задержать его. На таможне (это часть границы) служат собаки поменьше – обычно лабрадоры и спаниели. Они натренированы отыскивать по запаху наркотики, боеприпасы.
Шакал – близкий дикий родственник волка, похож на него, но вдвое–втрое меньше его. Шакалы населяют засушливые районы Азии и Африки, в том числе горные. Они живут небольшими стаями, их присутствие ночью выдаёт характерный визгливый вой. Шакалы питаются разнообразной пищей: ловят грызунов и зайцев, мелких копытных, ящериц; в конце лета совершают набеги на бахчи, во фруктовые сады и виноградники.
Шакалы достаточно «разговорчивы»
Форель – это не особый вид рыб: так называют тех представителей лососёвых рыб, которые живут в реках; остальные лососёвые живут в морях, а в реки заходят только на нерест. Тело форели покрыто мелкой серебристой чешуёй, на боках крупные тёмные пятна. Они питаются разной водной живностью. Форель очень вкусна; сейчас её разводят на фермах.
Медведя так называют за то, что при ходьбе он ставит ступни когтями внутрь, пятками наружу. Когда медведь медленно идёт по лесу, он кажется неуклюжим. Однако когда он бросается в атаку или удирает от опасности, развивает скорость до 50 к/ч.
Действительно, у крупной собаки, как и у её предка волка, очень мощный укус. У неё длинные челюсти, в которых впереди торчат длинные клыки, а посредине крупные хищнические зубы. Челюсти приводятся в движение сильными мышцами. Когда мышцы сокращаются, челюсти сжимаются: клыки хватают жертву, а хищнические зубы разрывают мясо и дробят кости. Овчарка или другая служебная собака ослабит хватку только по команде хозяина.
Змеи и ящерицы – теплолюбивые и не переносят холода. Поэтому в средней полосе и в горах они активны только летом, когда тепло. Ящериц в эту пору нередко можно увидеть на камнях, греющихся в лучах солнца. На зиму они заползают в норы грызунов, под коряги и погружаются до весны в спячку.
Весной, когда сходит снег, всё начинает оживать, появляются особые весенние запахи. Прежде всего начинает пахнуть прелая листва, оставшаяся на земле с осени. Пахнет и сама земля, смоченная талой водой: в почве много химических веществ, каждый со своим запахом. Потом начинают пахнуть молодая прорастающая трава, лопающиеся почки на деревьях.
Во́рон – не самец воро́ны, а особый вид врановых птиц. Он родственник воро́ны и грача, крупнее них, совершенно чёрный. Во́роны населяют самые разные ландшафты Северного полушария, но увидеть их удаётся нечасто. Они живут семейными парами, которые сохраняются всю жизнь.
Всех медведей, которые населяют горы и равнины северной части Евразии и Северной Америки, относят к одному виду – бурый медведь. Однако они различаются размерами и окраской. Самые крупные медведи живут на Камчатке и на Аляске: самцы весят до 500–600 кг, их окраска тёмно-бурая. В горах Центральной Азии медведи более мелкие (вес 100–150 кг), их окраска светло-рыжая и золотистая.
Частота биения сердца в норме зависит от размеров животного: чем оно меньше, тем быстрее бьётся сердце. У землеройки (вес 5 г) сердце делает 830 ударов в минуту, у человека (вес 60 кг) – 70 ударов, у овчарки на 10 ударов больше, у слона (вес 4 т) – около 30 ударов в минуту. У Алого частота сердцебиения повышена из-за того, что он поранен: его организм так борется за выживание.
Землеройка
Собаки, как и их предки волки, живут стаями. Вой – важная форма их общения: стоит завыть одному животному его подхватывают другие. Музыкальные звуки напоминают собаке вой, поэтому она откликается на него собственным воем – «подпевает» инструменту.
Заживающая рана обычно чешется, собака успокаивает этот зуд, вылизывая раненое место языком. Кроме того, в слюне есть особый фермент, убивающий бактерий. Поэтому собака, вылизывая языком небольшие ранки, быстро залечивает их. Но такой способ не годится для «лечения» свежей большой раны: собака заносит туда не только фермент, но и микробов.
Дикие яблони – деревья высотой 5–10 м. От них произошли многочисленные сорта культурной яблони. Эти яблони растут в нижнем поясе гор на юге Европы, в Юго-Западной и Средней Азии. Заросли диких яблонь и груш образуют природные «фруктарники». Их плоды мелкие, кислые. Тем не менее, когда плоды созревают, сюда приходят кабаны, медведи, барсуки и с удовольствием едят их.
Красному перцу жгучесть придаёт особое вещество капсаицин. У некоторых сортов перца оно бывает настолько едким, что может вызвать химический ожог. У сладкого перца капсаицина нет, поэтому он не жгучий. Лук сплетают в «косы» вместе с ботвой и подвешивают их для сушки и дозревания. С холодами лук переносят в дом и так хранят всю зиму.
Вероятно, это дикий барбарис – колючий кустарник с мелкими листьями и мелкими красными ягодами. Его ягоды кислые на вкус, богаты разными витаминами. Листья барбариса добавляют в маринады. В Средней Азии ягоды традиционно кладут в плов, в Европе из них варят варенье.
Когда собака бросается в погоню или в атаку, она стремительно несётся галопом, не совершая высоких прыжков, – словно «стелется» над землёй. Благодаря этому энергия мышц «толкает» собаку вперёд, придавая ей наибольшее ускорение. Максимальную силу пёс вкладывает в завершающий прыжок, длина которого достигает 3–4 м, а скорость наибольшая.
Служебные собаки играли и играют очень важную роль не только в охране государственной границе, но и в боевых действиях. Огромные боевые молосские собаки участвовали в сражениях уже в Античное время. В Средние века для собак-воинов изготавливали особые доспехи. В войнах ХХ века роль служебных собак стала очень разнообразной: собаки работали в качестве санитаров, связистов, минёров, подрывников, пожарных, ходили в разведку. Всего в боевых действиях участвовало несколько сотен тысяч собак; для их обучения были организованы десятки специальных школ. Многие из этих собак погибли, выполняя свою задачу: но они спасли жизни тысячам людей. Чтобы отметить их заслуги, в некоторых странах воздвигнуты памятники военным собакам-героям. Один из них стоит на Поклонной горе в Москве.
Елец
На одной заставе жил пёс, которого звали Елец. Это был уже старый пёс. Настоящую службу он нести не мог.
– Что поделать, – говорил сержант Кошкин, – собаки быстро стареют, не то что человек.
Но конечно, дело было не только в этом. Чуть не десять лет охранял Елец границу. И за это время побывал в разных переделках. В таких, из которых человек-то не всегда целым выходил.
Но Елец всё-таки вышел из этих переделок и теперь жил как бы на пенсии. Горшок борща с хорошей костью – вот это и была его пенсия.
А застава, где жил Елец, находилась на вершине горы, и дороги туда не было. Вместо дороги в гранитной скале были выбиты ступеньки – ровно четыре тысячи. По этим ступенькам каждое утро вниз, в долину, спускался Кошкин и ещё два бойца. Они шли вниз, на базу, а с ними бежал Елец.
Холодно было на вершине.
С заставы бойцы выходили в полушубках, но, пройдя три тысячи ступенек, полушубки снимали и прятали в расселину – с каждым шагом становилось теплей.
Пока они хлопотали на продовольственной базе, Елец лежал на тёплых камнях и сонно хлебал борщ из алюминиевой миски. К полудню Кошкин оканчивал свои дела.
– Ну, – говорил он, подмигивая Ельцу, – теперь бы окрошечки погонять.
Как-то они возвращались на заставу и тащили на себе большие мешки, а Кошкин нёс ещё и бидон с молоком.
Бидон сверкал, и издалека казалось – три горбуна ползут по лестнице в облака и несут с собою зеркало.
Издали на пограничников смотрел человек.
А они обливались потом и старались не считать про себя ступеньки. Но ступеньки считались сами собой: сто одна, сто две, сто три, сто четыре…
У тысячной ступеньки Кошкин поставил бидон, достал из расселины полушубок и вытряхнул ящериц, которые грелись в рукавах.
– Катитесь! – сказал он ящерицам.
С вершины дунул ветер, поднял со ступенек горсть гранитной пыли. Елец зарычал.
К запаху ветра, пришедшего с вершины, подмешался запах человека.
– Чужой, – сказал Кошкин.
– Да нет, это Елец так волнуется, от старости.
«Неужто заметили?» – подумал человек, укрывшийся в камнях, и поднял пистолет.
– Чужой! – повторил Кошкин.
И тут же белый сноп ударил его в лицо. Пуля пробила бидон – молочная струя хлестнула по ступенькам.
Нарушителю показалось, что выстрел сшиб всех трёх пограничников. Только пёс крутился на ступенях. А они отползли со ступенек и повисли над обрывом. Мешки заслонили их.
Нарушитель ещё раз выстрелил в Ельца, и пуля – надо же! – снова ударила в бидон. Он прыгнул от удара и со звоном покатился вниз, разбрызгивая остатки молока.