ь простые устройства. Даже рецепт маломощного бластера требует 30 в интеллекте, а уж про что-то более сложное я не говорю, там вообще ценник начинается от 80. Боюсь, на Земле ни у кого таких цифр нет.
— Это ограничение наложили хранители знаний симбионтов, и изменить это невозможно. По крайней мере, пока жив хоть один Нейрос. Но характеристики можно повысить. Как мутациями, так и своими силами, так что вполне реально дотянуться до средней планки. Вик, нам нужно как можно быстрее извлечь нейриты из дохлого пришельца. Его органы содержат больше десяти миллионов энергоклеток, и с каждым часом это количество уменьшается.
— Все забрать не получится, — тут же огорчила Вика. — Нужно прокачивать синтез, чтобы создавать более чистые кристаллы, вкладываться в нейромутации, а это процесс не быстрый. Развитие техника идёт медленно. Даже если заполучить идеально чистый кристалл, толку от этого будет мало. В составе рецепта каждого устройства порядка десяти нейросхем. Более мощные и стабильные варианты узоров открываются по мере прокачки навыков, умений и характеристик, а пользоваться чужими рецептами техники не могут. Простейшая нейросхема утилизатора сможет извлечь около 10 % от общего количества нейритов.
— Даже так это миллион. Нам жизненно необходимы эти нейриты. Эта задача сейчас в приоритете.
— Поняла, но мне нужна помощь симбионта. Одна я буду разбираться долго. Когда будем проводить эксперимент? Готова стать первой подопытной.
— А вот это вряд ли, — тут же отверг её предложение я. — Как бы это ни было цинично, но если я и решу проводить тестовую процедуру, то выберу кого-нибудь менее ценного. Без бойца мы прожить сможем, а вот без техника — нет. Я никого принуждать не стану, но когда все проснутся и выйдут завтракать, постараюсь повернуть разговор в нужную мне сторону, а вас прошу не мешать.
Подло? Низко? Возможно, но, как правильно выразился Воронцов, это, мать его, апокалипсис, и нужно думать о выживании, а не о морали. Расклад такой, что у нас всего два мага, два арчера, один техник, а остальные — бойцы.
— Кстати, Синт, как там дела у Андрея?
— Проснулся, скоро будет здесь. Все необходимые приготовления завершены, осталось дождаться завершения синтеза твоих нейростойких чешуек, и можно приступать к эксперименту, — отрапортовал симбионт.
— Ещё раз спрашиваю, ты уверен, что риск гибели людей минимален?
— Меньше процента, — уверенно заявил Синт. — Создаваемое нами поле имеет энергетическо-волновую структуру. Носи… кхм, люди не должны испытывать ни малейшего дискомфорта.
Приятно, что симбионт прислушался ко мне и начал менять отношение к носителям. Хотя я и не до конца уверен, что возрождать расу космических путешественников — это хорошая идея. Уж больно много кровавых дел они натворили в галактике. Синт говорит, что в этот раз всё будет по-другому, но вот можно ли ему верить? Симбионты всегда преследовали лишь собственные интересы.
— Что значит, если ты решишь? — удивилась Вика. — Разве есть другие варианты?
— А тебя не смущает тот факт, что вся эта задница галактического масштаба косвенно произошла из-за симбионтов? И в будущем это может повториться. Представляешь, сколько миллиардов разумных существ было уничтожено в нашей галактике?
— И что мне с тех смертей? — пожав плечами, равнодушно ответила Вика. — Случившееся лишь доказывает, что на каждую хитрую энергетическую задницу когда-нибудь обязательно найдётся сам знаешь что. Пойми, так устроена Вселенная. Сильный постоянно использует более слабого, а если тот начинает рыпаться, уничтожает его. Думаешь, пока не случился этот всемирный звиздец, нашим политикам было дело до жизней обычных людей даже нашей страны? Это я не говорю о каких-нибудь африканцах. Так почему симбионтам должно быть дело до носителей? Симбиоз выгоден обоим. Причём я подозреваю, что информация играет тут не самую важную роль.
— А что же тогда? — заинтересовался ходом её мыслей я.
— Эмоции, возможность прожить со своим носителем жизнь, чувствовать то же самое, что и он. Вряд ли энергетический сгусток на это способен вне тела носителя. Да, их переиграли, поработили и превратили в оружие. Но на спусковой крючок жали Нейросы. И эти ублюдки должны заплатить мне за всё. Без разумного симбионта мы не справимся. Так что хватит жевать сопли и рассуждать о вселенской морали. Вон идёт Андрей, пора заняться делом.
Вика определённо в чём-то права. Вон даже прожжённый вояка Воронцов серьёзно задумался над её словами, а Юлька и вовсе опустила глаза. В бездну, надеюсь, я об этом не пожалею, и будущие поколения разумных не проклянут недоумка, что вновь выпустил в мир мирных космических путешественников.
— Я не такой, как первые хранители знаний, — нарушил правило и вмешался в ход моих мыслей Синт. — В этот раз мы не будем скрывать правду. Не будет никакого разделения базы знаний. Да и мало осталось в галактике симбионтов. Мы уже не сможем особо ни на что повлиять.
— А как же наделение сознанием твоих копий? — удивился я. — Теперь вы сможете восполнить свою численность.
— Это не так, — грустно ответил Синт. — Во время общения с соплеменником мы пришли к выводу, что статистически маловероятно, чтобы Нейросы использовали истинные энергоструктуры симбионтов во время атаки на Землю. Это значит, что капли красного дождя содержали только копии.
— Постой, но как тогда в моей голове появился ты?
— Мы пришли к выводу, что это ген древних притянул сознание ближайшего симбионта. То же самое произошло после имплантации копии в тело Андрея, ведь энергоструктура копии уже была изменена. И, скорее всего, этот феномен повторится и при подключении к коллективному разуму новых пользователей. Мы не будем создавать новых симбионтов, по всей видимости, это стало в принципе невозможно после изменений, произведённых Первым с фотосферой родной звезды. Мы будем освобождать из рабства выживших либо возвращать сознание тем, кто его утратил после рассинхронизации сознаний. Это очень хорошо, что появилась такая возможность, но проблема заключается в том, что Нейросы атаковали не бездумно. Они выбрали момент после крупного поражения альянса, когда большое количество симбионтов находилось в родной фотосфере, и разом уничтожили 84 % всех соплеменников. В числовом эквиваленте нас остаётся достаточно много, но по меркам даже одной галактики это ничто. Так что поверь, Игорь. Я сделаю всё возможное, чтобы случившаяся трагедия не повторилась, и постараюсь изменить отношение соплеменников к носителям. Ты прав, нам было совершенно плевать на разумных, в телах которых мы жили на протяжении долгих лет.
— Договорились, — не нашёл ничего более умного, чтобы ответить на такое откровение симбионта я. — Как только завершится модификация, начинаем эксперимент.
Глава 23. Эксперимент
Когда моё тело полностью покрылось нейростойкими чешуйками и я взглянул на своё отражение в зеркале, то испытал весьма смешанные чувства. Мозг понимал, что это по-прежнему я, но глаза видели совершенно чуждое любому землянину существо. Я стал похож на странный гибрид ящерицы и человека, разве что хвоста не было.
Тысячи тонких красноватых чешуек, очень плотно прилегающих друг к другу, нисколько не сковывали движений и совершенно не вызывали дискомфорта. Я дотронулся до одной из них и попытался отогнуть, чтобы отыскать под ней нормальную кожу, но не смог этого сделать, настолько плотно они были подогнаны друг к другу.
Ощущения от прикосновения к чешуйкам почти не отличались от привычных. Они теплые на ощупь, словно настоящая кожа, и при касании рука не цепляется за неровности. На данном этапе мутации чешуйки очень тонкие и способны защитить только от деструктивного излучения боевого спектра нейроэнергии, но это только начало. Когда прокачаюсь до приличного уровня, усиленные нейроэнергией защитные чешуйки не сможет пробить даже пуля из «калаша», а, возможно, и попадание из крупнокалиберного КПВТ выдержат. Не знаю, что при этом произойдёт с моими внутренними органами, ведь запреградное поражение у такого оружия зверское, но от проникающего ранения они меня защитят.
Самая необычная метаморфоза произошла с головой. Чешуйки образовали что-то вроде шлема, или маски, которая очень плотно прилегает к коже. Что-то типа маски человека-паука из Марвеловских фильмов, вот только в отличие от киношного супергероя снять эту маску не получится. Отключить мутацию на определённой области? Запросто, достаточно всего лишь мысленного приказа, и коже вернётся нормальный вид, но не снять, всё же чешуйки образуются из клеток моего тела.
В этом “шлеме” имелись прорези лишь для глаз. Чешуйки в этой области отличаются от остальных. По сути, их и чешуйками назвать нельзя. На самом деле это тончайший, прозрачный, кристаллический материал, покрытый нейростойким слоем клеток, который выглядят как красноватая плёнка, не отличающаяся по спектру от окраса остальных чешуек. Самое интересное, что эта плёнка никак не влияет на моё восприятие окружающего мира. По крайней мере, разницы с обычным зрением я не заметил.
Все другие черты, присущие нормальному человеку, у этого шлема оказались сглажены, и смотреть в зеркало на существо, у которого на покрытом чешуйками лице в наличии имеются всего два глаза, было очень непривычно.
Попытка заговорить с опасливо рассматривающими мой новый образ людьми, к удивлению, увенчалась успехом. В районе рта имелась небольшая полость, и движению губ абсолютно ничего не мешало. Звук доносился слегка приглушённый, но разобрать слова не составляло особого труда.
— Ну и страхолюдина, — прокомментировал моё преображение Воронцов.
— А, по-моему, прикольно, — не согласился с прапорщиком Славан. — Добавить зубастую пасть, и будет вылитый Карнаж, только подкачаться надо, рельефа мышц не хватает.
— Симбионт говорит, что это базовый дизайн, и каждый сможет изменять его по своему желанию. Можно и цвет чешуек менять, но красный хорошо мимикрирует под изменённую природу Земли, — передал я всем собравшимся слова Синта. — Ну что, начинаем эксперимент?