жден приказать доставить его траурные церемониальные одежды прямо в наши покои. И, конечно же, сопровождать трех своих невест на мероприятие. Правда, особого расстройства на его лице видно не было – кажется, парень смекнул, что на таком событии его тройная головная боль будет вынуждена вести себя тихо и пристойно.
Бом-м-м!
И уж, тем более, протокол не требовал присутствия на похоронах всего лишь племянницы главы провинциального клана. Но попробовал бы я куда-нибудь слинять без Шу Шан! Так что вот она! Пользуясь случаем, осторожно отирается грудью о мое плечо, прикусив губку и стараясь не закатывать глазки… слишком уж явно. А пудра хорошо скрывает лихорадочный румянец на щечках.
Вышеупомянутая дева, кстати, вчера опять отожгла – ввиду исчезновения «наложницы» Ханы Бейдао она наотрез отказалась спать в комнате Микки. Ей, видите ли, страшно! Сестры мой умоляющий взгляд решительно проигнорировали. Так что после вечерней прогулки по оранжереям зимнего сада Шу Шан увязалась за мной в мою спальню. Ну, думаю, ладно – молодому организму Лю Фана, по большому счету, глубоко чихать на личность девы, которая сейчас будет греть его постель. Этот организм справится с любой симпатичной девой! Росомахи и драконы мне в свидетели!
Но когда дверь в спальню за нами закрылась, вся девичья решительность куда-то испарилась, а железная женская логика сделала очередной жесткий разворот: посреди кровати был уложен прямой цзянь, а этому честному и безо всякого сомнения благородному Лю Фану было сообщено, что «до свадьбы – ни-ни!»… «До свадьбы»! Нет, вы слышали? «До свадьбы»!
Мы с котом переглянулись… Что удивительно, с облегчением. И, что любопытно, оба. Я пожал плечами, заверил деву в своей честности, разделся и лег на своей половине. Выполнил не самое трудное ментальное упражнение, успокоился и, не обращая внимания на полностью обнаженное чужое тело (а я уже, кажется, говорил – тело у Шу Шан очень и очень даже ничего!), томно вздыхающее слева на расстоянии протянутой руки… И спокойно заснул. Как положено честному и благородному человеку – не пытаясь совершать развратные действия в отношении перечитавшей женские романы девушки.
А то, что цзянь был в ножнах – я типа не заметил. Мы ж, мужики – нам положено быть дубами! Вот я и соответствую, так сказать.
Только где-то на середине между сном и явью показалось, как нечто теплое и лохматое подлезло под правую ладонь.
Бом-м-м!
– … за что же Небо так с нами? В один день… в один день! Такие люди, ох-ах!
Высокий чиновник первого класса Зу Ик Мун сегодня выказывал последнее благоволение своему другу и протеже – чиновнику второго класса Дай Гану. Тоже почившему. Тоже вчера. И тоже – скоропостижно. Собственно, их двоих сегодня в главном храме Твердыни «обслуживали» одновременно. Паланкины с телами, усыпанные свежими цветами (сейчас, в начале зимы!), стояли рядышком.
В толпе бормотали о каком-то страшном и злом проклятии. Оказывается, у обоих покойных в правом кулаке обнаружили какую-то мелкую серебряную монетку. «Мелкую» – ну, понятно, тут собрались весьма и весьма небедные люди. Для которых какая-то серебряная «Лиса» – действительно, мелочь.
Дай Ган, к слову, был правой рукой начальника Приказа Высокого Образования и Нравственности. Один из непосредственных начальников Мары Бейфанг. А первый советник Зу Ик Мун – это, извините, первый советник. Наушник императора. В некотором отношении – еще круче, чем даже какой-то министр, глава какого-нибудь Приказа-министерства. Потому что доступ к императорским ушам может быть осуществлен им практически в любое время дня и даже ночи!
Бом-м-м!
Среди многочисленных шепотков острый слух выловил интересные сплетни о том, что главные участники сегодняшней церемонии – Дай Ган и Зу Ик Мун – отправятся сегодня на Небо в хорошей компании. Оказывается, ночью произошло еще несколько неожиданных смертей. Чиновники, какие-то военные – то ли сотники, то ли, о боги, тысячники… в двух или трех купеческих гильдиях тоже что-то там произошло… печальное. Нет, точно проклятие! Абсолютно точно! Наверняка, тигры наслали!
Про наличие в вышеупомянутых случаях неких серебряных монеток слухи умалчивали.
Кстати, из тех же обрывков сплетен я узнал, что Зу Ик Мун, оказывается, принадлежал к партии умеренных. И очень сильно топил за тех купцов, которым приближающаяся война – как серпом по причиндалам.
– Ах, какая утрата для Империи! – Тихонько посетовали из-за спины.
Огорчение в знакомом женском голосе было таким неподдельным…
Я скосил глаза. Мара, как всегда, выглядела прекрасно. А сегодня еще и одета была, как дама высшего света – ослепительно белое длинное ципао, светло-голубой полушубок, волосы убраны в замысловатую прическу, украшенную нежными крохотными цветками роз. И легкий веер. Ага, зимой. Назад от Мары, склонившись в поклоне, отступал какой-то мальчишка, опуская красивый белый зонт. Крепенький такой паренек лет двенадцати. И глазки, как у взрослого волка. Прямо вылитый «волчара» Ри Джу в детстве!
– Мара! – Задохнулась восторгом дернувшаяся Шу Шан.
У нее даже из глаз исчезла эта ее влюбленность… Временно. Потому что тут же сменилась всепоглощающим пожаром обожания. Но уже другого объекта – Мары Бейфанг.
Шу Шан как-то торопливо отлипла от меня, будто испугалась, что ее поймают на горячем. И уже хотела броситься к Маре….
– Прекрасные серые и голубые цветы растут в саду дядюшки Амаоха Фейхаоха ибн Умаоха… – Едва слышной скороговоркой произнесла Мара.
И Шу Шан будто на стену наткнулась! Застыла, выпрямилась. А взгляд ее… остекленел. Натурально – направленный в пространство, расширенные зрачки. И с лица исчезло любое выражение.
– Да, Мара… – Медленно ответила она. – Растут…
– Маре любопытно, сколько людей присутствует сейчас здесь, во дворе храма. Сосчитай их для своей Мары, милая Шу Шан! Но от Лю Фана не отходи – эта Мара будет недовольна! А еще не слушай, о чем говорят друг с другом твои милые Мара и Фан. Они обсуждают абсолютно неважные и совершенно неинтересные вещи… Ты поняла, Шу Шан?
– Да, Мара!
– Шу Шан – хорошая! Мара обязательно поблагодарит Шу Шан за ее усердие! Старайся, маленькая Шу Шан! Старайся и будь прилежной!
Шу Шан «отмерла», лицо ее стало осмысленным. Она снова завладела мои локтем и стала усердно вертеть головой.
М-да. Вот о ТАКОМ мне матушка совершенно точно не рассказывала!
– Позвольте узнать, с кем свела дорога эту бедную Мару Бейфанг? – В пространство негромко произнесла Мара.
– Лонг Фан, прекрасная Мара Бейфанг. – Я легко поклонился. – Лонг Фан перед вами радуется, что ваша красота разогнала уныние и печаль в его сердце…
Шумы вокруг исчезли. Понятно, сфера от подслушивания.
– Медведи бросили тебя, Фан. – Веер совершил «насмешливое» движение.
– Никто меня не бросал. – Пожал я плечами.
– Я не вижу здесь свою прекрасную соперницу, с которой борюсь за твое сердце, Лю Фан…
– Пришло ей время навестить дом предков.
– Я же и говорю – бросили.
– Ма остались.
– И это удивительно. – Покивала девушка. – Ма У слывет в наших кругах крайне осторожной и очень хитрой… дрянью.
– Насколько понимаю, в ваших кругах все тобой перечисленное – огромный комплимент?
Мара тихонько рассмеялась, прикрыв низ лица веером.
– Но все же, Лю Фан… Почему ты не призвал эту Мару Бейфанг? Возможности Бейфанг в столице стократ превосходят возможности Ма.
– В том, что произойдет, даже близко не должно быть чего-то или кого-то, имеющего отношение к Императору.
– Знаю-знаю… – Печально вздохнула Мара. – Этой Бейфанг уже рассказали об идее, что в очередной раз посетила голову этого хитроумного Лю Фана. И знаешь, что скажет тебе Мара, м? Так вот, когда услышала об этом, то даже подумала – что-то случилось с моим слухом! И до сих пор я уверена…
Я затаил дыхание…
– … это – полное безумие!
О, да-а-а, детка! Да-а-а!
– С другой стороны, остальные предлагаемые варианты либо сложны, либо не столь эффективны. Если у Лю Фана все получится – ждет его достойная награда из рук Самого… – Она помолчала. – Или смерть. От тех, кто набирает слишком большой вес – часто избавляются, дабы не отягощать Его Императорское Величество лишними обязательствами и хлопотами.
Я молчал. Ну, честно говоря, просто любовался. Даже не обдумывал то, что говорила Мара. Я и так все это понимаю – ничего нового она мне не сказала.
– … хм… – Взмах «задумчивым» веером. – Этот Лю Фан не слушает. С другой стороны, это ни капельки не обижает Мару Бефанг. Как и любой другой девушке, ей очень льстит внимание мужественного принца Лонг Фана. У нашего Лонг Фана взгляд такой… горячий!
И снова я промолчал.
– Оу! – «Испуганный» веер прижался к губам. – Совсем забыла эта Мара о поручении!
– Слушаю. – Вздохнул я. Кажется, мы подошли к главному.
– Неприятный запах разлился в кабинете нашего мудрого дедушки. – Медленно говорила Мара… и при этом явно к чему-то прислушивалась. – И разлился аккурат после ухода из него Лонг Фана! Вначале думали на него… Тем более, впервые непонятное и необъяснимое случилось целых два раза именно в его покоях! Но сегодня ночью кто-то сильно подрал любимого кота Ее Величества Туэт, белого, как склоны окружающих нас гор, Вудаха! А ведь это самый сильный кот среди тех, которым позволено находиться на территории Твердыни! Бедняжечке порвали ухо и сильно оцарапали его пушистую шейку! Любимый хомячок принцессы Ахенис исчез… Красные и Белые драконы перешли на усиленный режим несения службы, Черные драконы вынюхивают и расспрашивают… А клетки с певчими птицами подвесили повыше, к потолку! Что невероятно огорчает слуг, вынужденных их как-то кормить и ухаживать. – Она замолчала, выдерживая паузу. – Что известно тебе, Лю Фан обо всем этом? Можешь ли ты поделиться чем-то, что прольет свет на эти странные происшествия?
– Нет. И мне об этом ничего неизвестно.
Выражение вежливого внимание на лице Мары не изменилось. А вот веер «стал» «довольным»: