– Ну, что же, не думал я, что нам расстаться придётся. Да видно, такова судьба! Идём же, Тихон, сами управимся, – бросил я напоследок и вперёд зашагал. Тихон ненадолго рядом с бабкой задержался, но вскоре меня нагнал.
– И не ищи меня, понял? Я за другого замуж пойду! – кричала мне вслед Любава. – И у меня будет пять... нет, не пять, а десять детей! И хозяйство будет, и муж умница! Такой, что – ух! И он будет любить меня, и мы будем жить счастливо и умрём в один день. Нет, мы вообще никогда не умрём! Вот!
Хоть и вонзались её слова мне в спину ножами острыми, я только молча шёл вперёд. Коль не нужен я ей стал, значит, так тому и быть. Может, и не любила она меня никогда, раз за другого готова пойти. Ну и пускай идёт, я даже горевать не буду. Сам проживу как-нибудь.
С такими мыслями я к роще шагал, что впереди виднелась. Один раз лишь обернулся, чтобы спутников своих прошлых взглядом проводить.
Коли судьба не даст, может, и не свидимся больше никогда.
Когда мы с Тихоном в рощицу вошли, печаль моя злостью сменилась. Я меч достал да начал им махать, ветки да цветы на пути срубая.
– Да где это видано, чтобы баба мужику указом была? – воскликнул я сердито.
– Да! – отозвался Тихон.
– Ишь ты, моду взяла поперёк моего слова идти!
– Вот это верно!
– Я боюсь серьёзных отношений! Ха-ха! – Я остановился и поднял меч так, чтобы моё лицо в клинке отразилось. – Да я себе в зеркало не улыбаюсь оттого, что серьёзный такой!
– А то! – поддакнул дядька.
– Подумаешь! Да я себе столько невест ещё найду! – Я подтянул пояс повыше и дальше зашагал.
– Точно!
– Да что ты всё время поддакиваешь?! – спросил я, обернувшись на Тихона.
– Да не поддакиваю я!
– Ну, так давай, говори.
– Бабе спуску давать нельзя! – начал дядька с тем же возмущением, что в моём голосе звучало.
– Да! – согласился я.
– Негоже поперёк мужского слова итить!
– Вот это верно!
– Да ты, когда к зеркалу подходишь, сам себе не улыбаешься!
Я снова остановился и посмотрел на дядьку.
– Да что у тебя, своего мнения нету? – спросил я.
– Отчего-то нету, есть.
– Вот и давай мне его! – Я отвернулся и дальше зашагал.
– Я думаю, что вы не пара! – сказал мне в спину Тихон.
– Правильно!
– Ну и что, что она первая красавица на весь Ростов!
– Верно! – уже не так уверенно согласился я.
– Подумаешь, умница да мастерица сыскалась! – продолжал дядька.
– Да... – Я сбавил шаг.
– Ну и что, что ты её любишь до смерти!
– Угу...
– Ну и женишься на другой, ну и будешь несчастен всю жизнь, что с того-то?
– Да... – Я остановился, и Тихон ушёл вперёд.
– Проживёшь как-нибудь! – махнул он рукой.
И тут перед глазами у меня встало личико Любавино круглое да румяное. Услышал как сейчас я голосок её звонкий, как ручеёк. Вспомнил, как она с детства за моими проказами украдкой наблюдала. Как, врага не побоявшись, следом пошла и даже в речку за мною бросилась. А я ещё подумал, что не любит она меня. Вот дурак!
Потом представил я, как Любава в церкви отцовской с другим венчается. Представил, как несчастна она с ним будет. Или счастлива, что ещё хуже. И показалась мне она дороже, чем всё золото ростовское, чем любые подвиги да почести.
– Дядька, мне без неё плохо! Жить без неё не могу, люблю я её! – У меня на глаза слёзы навернулись.
А Тихон только хмыкнул, будто того и ждал. Тогда я и увидел, чего он добивался. Вот прохиндей старый! Но я был ему благодарен.
Глава 7
– Вона тропа в сторону пошла, по ней в аккурат на ихнюю дорогу попадём, – сказал мне Тихон, который впереди шаркал.
Тут и я приметил среди кустов узкую тропинку, что вбок уходила, и прибавил шагу. Но не успел я далеко уйти, как из-за куста фигурка стройная показалась.
– Любава! – воскликнул я, не смея счастью своему поверить. Неужто она меня искала?
– Алёшенька! – отозвалась она и на грудь мне бросилась. Я её ручки маленькие в свои ладони взял.
– Я должен тебе сказать... – решил я признаться ей в том, что на душе было.
– Нет, это я тебе должна сказать... – перебила меня Любава.
– Не спорь со мной! – нахмурился я.
– А ты не перебивай меня!
И я замолчал. Ни к чему были слова: я и по взгляду Любавиному всё прочёл. Внутри меня словно солнышко засияло.
Кусты затрещали, и могучая сила сбила меня с ног, на спину опрокинув. Я сначала и не понял, что произошло, но потом увидел морду Юлия. Он надо мной навис и принялся лихорадочно лицо моё облизывать. Тьфу, такой момент испортил!
– Ребята, как я рад вас видеть! Я понял, наша сила в единстве! – Юлий отошёл от меня к Тихону с бабкой и сгрёб их в объятия. Старики вырваться попытались, но куда там! Конь их крепче клещей держал и вещал: – Только вместе мы достигнем нашей высокой цели! Дружба – вот наше настоящее богатство! – Юлий замолчал только для того, чтобы расцеловать стариков в макушки. – Трепещи, войско тугарское, на тебя конь богатырский идёт! Ну, не будем терять ни минуты, – Юлий отпустил Тихона с бабулей и затолкал их к тропе, – а то золото кто-нибудь другой заберёт! Я хотел сказать, Тугарина кто-нибудь другой разобьёт. Короче, вперёд, друзья, к подвигу!
Он, гордо вскинув голову, встал на дорогу, что к тугарскому лагерю вела. Я вытер лицо, Юлием облизанное. Подозрительно это было. Он же к богатству дорогу выбрал, чего там не остался? Всё от нас сбежать пытался, а теперь сам пришёл и первым в бой рвётся?
Но не стал я размышлять попусту да Юлия допытывать: сейчас меня совсем другое занимало. Я взял ладошку, которую Любава украдкой протянула, глядя нежно. И все мысли мои, как лёгкие облака, ветром унесло.
Дальше дорога вдоль лугов пошла. Яркое полуденное солнце согревало разнотравье с ромашками да лютиками. Настоящий пир для глаз. А какие запахи в воздухе витали! Моё светлое настроение ещё прекраснее стало. От большого чувства я даже закричал ликующе.
Я, Любаву крепко обнимая, верхом на Юлии скакал. Конь, после возвращения присмиревший, согласился наконец мне спину подставить. Следом бабка с Тихоном верхом на Моисее ехали.
Когда солнце почти опустилось, дорога немного вверх пошла. Вскоре мы к обрыву вышли. Горизонт вдалеке ещё розовел, и разглядел я на нём тёмные купола юрт тугарских. На пологах плясали рыжие отблески костров, и в небо дым столбами поднимался.
– Ну, пробил час отведать супостату силушки моей богатырской! – сказал я. Перевязь с мечом с плеча снял и вместе со шлемом Тихону вручил. Цель моя как на ладони была, а значит, пришла пора перед битвой размяться. Я потянулся, кулаками воздух помесил и отжиматься начал.
– Погоди, дружок, неужто так можно, без плану-то? – неуверенно сказал мне Тихон.
– И то верно, нельзя без плану-то! – согласилась бабка.
Какой ещё план? Тугарцев мы нашли. Осталось только до лагеря добраться да вражинам бока намять. Я наземь уселся, ноги раскинул и начал руками к пяткам тянуться.
– Я тебе удивляюсь! Ты когда-нибудь слыхал про тактику, про стратегию?! Главное для нас – это наблюдение и выдержка! – как-то нервно сказал Юлий.
Я встал, нагнулся назад, руки в землю упёр и на них поднялся.
– Чего тут смотреть-высматривать? И так всё понятно. Заходим с четырёх сторон и...
– Подождите, – перебил меня конь. – Я думаю, что в такой ситуации каждый должен иметь право голоса.
– Ты это о чём? – не понял я.
– Мы с Моисеем... – Юлий обошёл меня и встал рядом с осликом. – Мы с Моисеем считаем, что лучшая битва – эта та, которой не было.
– Чего? – удивился я. Конь продолжил:
– В мире сейчас всё решает дипломатия. Может, стоит поговорить с этими ребятами? Найти к ним подход, сыграть на их чувствах...
Я поднялся, отряхнул руки от пыли и посмотрел на Юлия:
– Ну хорошо, тогда ты и иди.
– Нет, в этой ситуации должны идти Моисей и Тихон. Моисей не такой вспыльчивый, как я, – конь хихикнул, – а Тихона не жалко.
Я сурово посмотрел на него. Тихон, что рядом стоял, нахмурился и меч, ему доверенный, из ножен потянул.
– Шучу, шучу. – Юлий попятился от нас подальше, но настрой насмешливый не растерял. – Но, согласись, на него же без слёз не взглянешь. Ну у кого на такого рука подымется?
Тут я по-настоящему на коня разозлился. Мало того, что струсил, так ещё и дядьку моего обижать вздумал? Не бывать такому! Но ругаться с ним да спорить – только воздух попусту сотрясать и силы тратить.
– Всё, хватит, надоело! – отрезал я. – Ночью проберёмся в их лагерь и заберём золото.
С этими словами я на землю лёг и от всех отвернулся. Пока совсем не стемнело, нужно было сил набираться.
Юлий будто того и ждал.
– Вот это по мне! Вот это по-богатырски! – воскликнул он радостно. – А ночью вы и без меня справитесь.
Он повалился рядом и тут же захрапел.
Глава 8
Когда стемнело, мы со спутниками в лагерь тугарский отправились. Я перевязь с мечом через плечо повесил да шлем надел. Юлий полоски на щеках грязью нарисовал да ветки с листьями на голову и хвост прицепил. Мол, для маскировки.
Мы спустились по склону горы, поросшей деревьями скрюченными, и вышли на равнину. Неподалёку стоял лагерь тугарский. Костры погасли, и повисла тишина. Значит, пора настала нам за золотом идти. Мы прошли немного крадучись и перед самыми юртами на животы опустились. Так и поползли.
Нам сама природа благоволила. В непроглядной ночи полная луна светила, путь указывала. Высокая трава шаги заглушала и нас из виду скрывала. Всех, кроме Юлия. Как ни старался он получше спрятаться, а зад его объёмный всё равно сверху торчал.
Добравшись до края лагеря, я приметил в дальней юрте за пологом откинутым отблеск золотой. Стало быть, там тугаре наше добро спрятали. Хоть и понял я, куда путь нам дальше держать, да непросто было туда добраться. Между нами и золотом весь лагерь басурманский лежал.