— А нельзя ли его подозвать к микрофону? — спросила мама.
Ребята затаили дыхание. Им было очень интересно послушать по радио Травкин голос. Но говорила все та же женщина.
— Видите ли, в чем дело: сейчас у нас Травки нет.
— А что такое? — забеспокоилась мама. — Что-нибудь случилось? Или он просто поехал домой?
— Нет, — ответили по радио. — Он улетел.
Махрютка от радости захлопал в ладоши:
— На луну улетел, вот молодчина!
— А я бы его ни за что не, пустила, — пропищала Тюка.
— Да погодите вы! — остановила их Солнечка. — Дайте послушать.
Из рупора доносились слова:
— Он улетел в Циолковск. Оттуда, как вам известно, отправляется сегодня ракета на луну.
— С кем улетел, на чем? — чуть не закричала мама.
— Подробно-то я не знаю, — ответил голос. — Какая-то девочка летит на луну, и он с ней как будто. Он что-то рассказывал, и командир полетел с ним на дирижабле. Да вы не волнуйтесь. Если берут детей, значит, особенной опасности нет. До свиданья!
«Это не наш зонтик!»
Тем временем Травка действительно подлетал на дирижабле к Циолковску. Вот как это произошло.
С большим трудом Травка дотащил тяжелый ранец с парашютом до аэробазы. Он свалил его на ступени широкой лестницы, вытер лоб рукавом и подумал:
«Ну вот, сейчас одам парашют и поеду обратно в детский сад. Кстати и обедать пора. Жаль только, что не удалось попрощаться с Алютой».
По лестнице то и дело пробегали люди в лётных костюмах. Одна летчица подошла к Травке и сказала:
— Ты что, мальчик, рассматриваешь парашют? Хочется, небось, прыгнуть? Погоди, вырастешь большой и будешь прыгать с неба как со ступеньки.
— Алюта не совсем большая, и то уже прыгает, — важно ответил Травка. — А я буду прыгать, как только стану пионером.
— Но все-таки придется немного подрасти, — сказала летчица. — А сейчас ты кого ждешь?
— Я никого не жду. Я приехал сдавать Алютин парашют.
— Сдавать? — удивилась летчица. — Почему же ты один? Ну, пойдем со мной. Я провожу тебя, куда нужно.
И она провела Травку в большой светлый зал, где несколько человек раскладывали и проверяли разноцветные парашюты. Один из них взял парашют у Травки, осмотрел его и сказал:
— Да ведь это не наш зонтик. Смотрите, вот марка Ангарогэса. Да где ты его взял-то, мальчик?
Летчики окружили Травку. Травке пришлось рассказывать про Алюту все с самого начала.
Веселый командир И. И. Катенин
— Да я же знаю Алюту! — воскликнул один летчик с орденом и большим треугольным значком на груди. — Такая боевая девчонка! Это Спартака Васильевича Железнова дочь. Заслуженного летчика республики. Неужто уже прыгает? А я летал с ней, когда она еще вот такой была. — И летчик протянул руку к самому полу.
Травка подумал даже, что таких маленьких детей, как показал летчик, и вовсе никогда не бывает.
— Ну, пойдем, брат, ко мне, — продолжал летчик. — Мы сейчас вызовем Железнова. В Берлин, говоришь, он улетел? Хорошо, вызовем и Берлин. Тебя как зовут-то?
— Травка.
— Я так и знал. Пойдем, Травка. Ты по-немецки здорово разговариваешь?
— Нет, не здорово.
— Я так и знал. Нужно учиться. На всех языках нужно уметь разговаривать. А то я раз лечу в Токио, — знаешь, город такой в Японии, — вдруг, слышу, мотор начинает шалить. Пришлось садиться. Спустился в поле. Бегут люди. Я их спрашиваю, где мастерская, чтобы машину починить, а они мне тащат рису. Я спрашиваю, далеко ли до Токио, а они мне несут молока. Так и пришлось опоздать по расписанию. Очень было обидно.
Летчик привел Травку в свой кабинет. На синей двери кабинета блестела серебряная дощечка: «Командир аэробазы И. И. Катенин». В кабинете был радиотелефон. И. И. Катенин поставил ручку на длину волны берлинского аэропорта и стал говорить по-немецки. Травка понял, что он вызывает Железнова. Но, очевидно, Железнова в Берлине не было, потому что командир сказал с досадой:
— Я так и знал! — И стал поворачивать ручку радиотелефона в разные стороны. Из рупора послышался голос:
— Московский аэропорт вас слушает.
— Я так и знал, — сказал командир. (Что бы ни случилось, он всегда говорил: «Я так и знал».) — Скажи-ка мне, товарищ, нет ли сейчас у вас в порту стратоплана Ангара — Берлин?
— Здесь, недавно снизился, — послышался ответ.
— И Железнов здесь? Заслуженный летчик республики?
— Здесь. Он все ловит телефоном разные города. Разыскивает дочку.
— Так давай его сюда скорее.
Радио пошуршало немного и заговорило другим голосом:
— Слушаю. Кто меня вызывает?
— Железнов, здорово! — закричал летчик. — Это говорит Катенин. Приволокли, понимаешь, мне твой зонтик.
— Какой зонтик? — удивился голос Железнова.
— Не знаешь? Ну, парашют.
— Алютин? А Алюта? Что с ней? Неужели она…
— Ну, вот, я так и знал, — перебил Катенин. — Я так и знал, что будешь волноваться. Летчику волноваться нельзя. Доктор не позволяет. Ничего с ней не случилось. Она себе здесь новых товарищей нашла. Да вот тебе расскажет сам Травка. Валяй, брат. — И он хлопнул Травку по плечу.
Травка раскрыл было рот, чтобы рассказать о том, как он познакомился с Алютой, как с ней расстался, но в это время в радиорупоре раздалось щелканье, свист, хрип и вдруг совершенно неизвестный голос произнес:
— ГРАЖДАНЕ, ВНИМАНИЕ! НА МОСКВАЛЕНСТРОЕ ПРОИЗОШЛА СЕРЬЕЗНАЯ АВАРИЯ. ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ ЕЕ, НУЖНО ОЧЕНЬ МНОГО СИЛ, МОСКВА ОТДАЕТ СТРОИТЕЛЬСТВУ ВСЮ СВОЮ ЭЛЕКТРИЧЕСКУЮ ЭНЕРГИЮ…
И дальше все то, что слышала Травкина мама, слышали ребята в детском саду и все остальные жители города Москвы.
— Я так и знал, — тревожно произнес Катенин, когда радио умолкло. — Посиди здесь, Травка. А я пойду распоряжусь, чтобы все, кто может, вылетали на помощь.
Он встал и быстро вышел из комнаты.
О том, как Травка чуть было не умер с голоду
Травка остался один. Он осмотрелся. В комнате было много странных приборов. На стенах висели чертежи. У одной стены на большой подставке стояло восемь пропеллеров. Все они были разные.
Травка потрогал пропеллеры, а к приборам не стал даже и подходить: он боялся их испортить.
Чертежи, которые висели на стенах, были непонятны.
Травке стало скучно. Он вспомнил, что в детском саду, наверное, уже пообедали. Ему очень захотелось есть.
Но тут отворилась дверь, и вошел человек в белом колпаке и белой куртке. Он был похож на доктора. Только у доктора обыкновенно бывает длиннее белый халат. Даже странно было видеть такого человека среди чертежей, металлических приборов и пропеллеров. Он держал в руках блестящий поднос. Он спросил:
— Это ты — Травка?
— Я, — ответил мальчик.
— А ну-ка, Травка, скушай бычка. Командир приказал накормить тебя досыта, — сказал человек, и сразу стало ясно, что это повар. Он выложил перед Травкой на тарелку такой громадный кусок мяса, что Травка даже испугался. Однако, он взял ножик, вилку и храбро принялся за еду.
Когда Травка пообедал, повар собрал посуду и ушел. Травке опять сделалось скучно. Наверное, и мама давно пришла домой и ждет его, не дождется. И папа, может быть, пришел и рассказывает что-нибудь интересное. Хорошо было бы хоть поразговаривать с ними по телефону. Но телефонная станция не работала. Метро и трамваи не ходили. Итти пешком, — пожалуй, и до ночи не дойдешь.
И вдруг Травка подумал:
«А что, если попросить командира И. И. Катенина отвезти меня домой на аэроплане? У него ведь аэропланов много, и он всеми ими командует. Вот будет интересно: меня даже и не ждут, а вдруг я вхожу и говорю: „Здравствуйте, я прилетел на аэроплане!“»
И Травке уже представилось, как он пролетает над детским садом и видит ребят, играющих на крыше. Они кажутся ему разноцветными воробышками. Он помахивает им рукой и кричит:
Вы — ребята-воробьята,
незаметные ребята.
А я сел в аэроплан,
потому что великан…
Ему так это понравилось, что он встал с кресла и пошел к двери искать командира Катенина. Но дверь сама отворилась перед ним, и навстречу ему вышел И. И. Катенин, а с ним другой человек, тоже летчик.
Спартак Васильевич Железнов
Этот человек сказал:
— Это ты — новый товарищ моей Алюты? Ну, давай познакомимся. Железнов — моя фамилия. А зовут меня Спартак Васильевич. — И он протянул Травке руку, такую жесткую, что Травка сразу понял, почему его фамилия Железнов. Даже рука у него была словно железная.
Железнов уселся в кресло, поставил Травку перед собой, похлопал его по плечам обеими руками.
— Ну, расскажи, расскажи, Травка… Как дочка-то на крышу села? Ногами не грохнулась? Бежала по ветру ногами?
Травка вспомнил, что Алюта действительно как будто бежала по воздуху, и поспешно сказал:
— Бежала, конечно, бежала. Я сам видел, как она бежала.
Тут вмешался Катенин:
— Я так и знал, Спартак Васильевич, что ты не за дочку беспокоишься, а за то, как она исполняет правила при посадке.
Железнов сказал на это очень серьезно:
— Ну, а как же? Я оттого и позволил ей прыгать с такой высоты, что она у меня опытная. Никогда не допустит ошибки. Высоты бояться не нужно. Кто боится высоты, тот никогда не будет хорошим летчиком. А она у меня будет капитаном воздушного корабля.
Катенин заговорил таким голосом, будто хотел поддразнить Железнова.
— Что же, она у тебя и лунные правила изучила? Забыл, что на луне-то совсем другие правила приземления или прилунения, не знаю, как сказать? Ты знаешь, что там парашюты недействительны, потому что и воздуха нет.
— Все это я знаю, — сказал Железнов, — а все-таки думаю пусть проявит свою самостоятельность, лишь бы себе не навредила и других не обидела. А с луной — это глупости. Никуда она не полетит.
Тут уже Травка не выдержал. Он хоть и знал, что не следует мешать взрослым разговаривать, но тут прямо чуть не закричал: