ерял силы после того, как проявит сострадание к человеку. Все эти годы я пытался замолить свой единственный грех, миллионами истребляя людей, но все было без толку. Сострадание — добровольный акт, мы вкладываем туда частичку самопожертвования. Даже если произошла случайность, а такое тоже бывало, какая-то часть все равно устремлялась к добру. Поэтому, чтобы вернуть способности, нужно было придерживаться обратного сценария.
Как демон когда-то отдал часть себя, чтобы спасти человека, так и человек должен пожертвовать собой, чтобы вернуть силы демона. Совсем необязательно, чтобы это был спасенный, но два условия являются неоспоримыми: этот человек должен знать истинную природу того, кого он спасает своим жертвоприношением, и отдать свою жизнь он должен осознанно и добровольно.
Я пишу эти строки, чувствуя, что силы мои на исходе. Никому больше я не могу их доверить, кроме моего верного друга. И надеюсь, что после моей смерти он сохранит эти записи. Кто знает, может, однажды они понадобятся и ему. Я не успел воспользоваться полученными мной знаниями и теперь умираю. Ни один человек не пожертвует собой ради меня, самого жестокого человека Испании.
Прощай.
Томас Торквемада».
Амарант удивленно уставился на последние строчки. Ответ и в самом деле оказался довольно простым! Стоит только заставить какого-нибудь человека покончить с собой — и он спасен!
Демон с досадой захлопнул книгу. Он же теперь не может воздействовать на ум человека! Он потерял все свои силы! Вдобавок надо, чтобы жертва знала, что он — демон. Судя по всему, полудемоны знали об этой лазейке, именно поэтому и убили Розалину — единственную, кто мог ему помочь.
Шанс на спасение все равно оставался. Ничтожный, но он был. Допустим, он найдет того, кто поверит в его сущность. Среди людей, занимающихся оккультизмом, достаточно верующих в темные силы. Но как внушить ему доверие? Как убедить, что стоит пожертвовать своей жизнью ради демона?
Без способностей эта задача казалась невыполнимой.
Вспышка молнии осветила помещение, и Данте вскрикнул, когда свет полоснул его по глазам.
Амарант невольно взглянул туда. И через мгновение его лицо осветила торжествующая улыбка.
Он нашел, что искал.
Мирный договор
Поток ледяной воды обрушился на затылок. От неожиданности Данте широко раскрыл глаза. Дыхание перехватило от внезапного холода. Он успел сделать несколько судорожных вздохов до того, как вода попала в нос и рот.
Данте закашлялся. Тут же чья-то рука выдернула его из-под спасительной струи. Он плюхнулся на асфальт, не переставая кашлять.
Шел дождь. Вода бурным потоком лилась из водосточной трубы. Именно она привела Данте в чувство. Но кто помог ему?
Ноги были свободны, однако руки все еще опутывала веревка. Данте попытался сесть, но со связанными руками это оказалось не так-то просто.
Кто-то схватил его за шиворот и усадил, прислонив спиной к стене. Данте поднял глаза.
Человек в черном стоял перед ним. Он обхватил себя руками и дрожал под холодным дождем. Длинные черные волосы облепили его плечи, зубы стучали.
— Тебе лучше? — спросил он.
— Что? — ошеломленно переспросил Данте, думая, что за шумом дождя неправильно расслышал.
— Тебе лучше? — повторил свой вопрос Джеймс Дин.
Дождавшись кивка, он подхватил Данте и завел внутрь. Здесь было не намного теплее. Крысы, обрадовавшиеся было уходу чужаков, бросились врассыпную.
Дин толкнул Данте к стене. Тот не удержался на ногах — после адского приступа он чувствовал невероятную слабость. Голова слегка кружилась, но не болела, что не могло не радовать.
Джеймс Дин стоял перед ним. Дрожать он перестал, и теперь выжимал свои длинные волосы, не сводя глаз с Данте. Закончив, он уселся на корточки, и их лица оказались на одном уровне.
— Мы так и не познакомились. Давай начнем сначала. Кто ты?
— С чего вдруг такая доброта? — спросил Данте. — Ты пытался меня убить.
— Поверь, я не знал, что у тебя такая бурная реакция на солнце. Я просто хотел тебя помучить и только потом убить. Твоя смерть была бы легкой, но перед этим ты бы настрадался на славу.
— Зачем все это?
— Думал, что ты убил Розалину.
— Значит, убедился, что это был не я. Иначе я был бы уже мертв.
— Верно, — Амарант поднялся и начал мерить шагами комнату. — Такое с ней могли сотворить только те, кто за мной охотится. У тебя силенок не хватит даже ребенка вырубить, не говоря уже о том, чтобы вырвать кому-то горло.
— Об этом я тебе и говорил, но ты не желал слушать.
— Да, но я был в ярости. Слишком сильное чувство, чтобы можно было рационально мыслить. Я не прав?
Данте молчал, глядя на него тяжелым взглядом.
— Ты все еще злишься на меня? Думаешь, я убил твоих родителей?
— Больше некому. Ты был там. Ты смотрел в окно, и тебе это жутко нравилось! — Данте поморщился от укола боли.
— Знаешь, я и правда не помню…
— Их звали Кармен и Хоакин, — прошептал Данте. — Ты даже их имена узнать не удосужился?
— А зачем? — пожал плечами демон. — Мне это неинтересно. Хотя… Подожди, кажется, что-то припоминаю. Как ты сказал? Хоакин? Двухэтажный дом, резные перила, мозаичные окна… Узоры были безупречны. Особенно мне понравилось огненное солнце.
— Это был наш дом. Ты там был в тот вечер. Я видел тебя.
Амарант пораженно замер. Так это и есть тот мальчик? Перепуганный ребенок, смотрящий на него сквозь окно? Демон до сих пор помнил, какими сладкими на вкус были его эмоции. Всепоглощающее горе так и рвалось наружу. В том самом доме Розалина оставила цветок амаранта, и теперь этот доморощенный детектив вышел на него.
Но в этом была и положительная сторона. Теперь он знал, как заставить Данте себе помогать. Только ни в коем случае нельзя упоминать свое имя.
— Я не убивал твоих родителей, можешь успокоиться, — Амарант отмахнулся от обвинений Данте, как от назойливой мухи. — Но я видел, кто это сделал.
— Что? — Данте не верил своим ушам. — Ты видел убийц? Почему же ты не помешал им?
— Позволь тебе кое-что объяснить. Возможно, ты мне не поверишь. Черт, да я более чем уверен в этом!
— Говори, — хрипло сказал Данте. — Я должен знать.
— Я демон.
— Ты — что?
— Демон.
— Ты издеваешься надо мной? — Данте в ярости попытался встать, но у него ничего не получилось — голова опять закружилась, и он был вынужден опуститься обратно.
— Жаль, я не могу подкрепить свои слова впечатляющим фейерверком. Еще пару дней назад ты бы безоговорочно мне поверил, — Амарант снова начал прогуливаться от стены к стене. — Дело в том, что со мной произошла… неприятность. Но я хотел тебе объяснить нечто другое. Мы, демоны, обожаем людские эмоции. Они для нас словно наркотик, доставляют просто неземное удовольствие, — он ухмыльнулся собственной шутке. — Естественно, раз мы не ангелы, положительные эмоции нас мало трогают. Небольшая зарядка есть, но это все равно что выпить газировки вместо виски. В тот вечер я наблюдал за твоими родителями, ничего больше. Да, я смотрел на то, как их убивают, и ничем не помешал, но это сделал не я.
— Ты не помешал убийцам, — потрясенно повторил Данте. — Как ты мог?
— Не было резона, уж прости. Мы вообще не должны помогать смертным, это единственное преступление среди нас. За это я в конце концов и поплатился. И теперь за мной охотятся.
— При чем тут мои родители? И я? Почему ты вдруг решил сохранить мне жизнь?
— Дело в том, что я вспомнил тех, кого видел в тот вечер. Те же люди, что убили твоих родителей, теперь ищут меня. А в тебе горит огонь мести. Я правильно понял?
Данте наконец догадался, куда клонит демон.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе найти их? Для этого ты не дал мне умереть?
— А ты и вправду сообразительный. Я знаю, как их уничтожить. А ты только к этому и стремишься. Почему бы не объединить усилия?
Данте задумался. Он не доверял этому странному человеку, назвавшемуся демоном. Но совсем недавно Данте сам пришел к выводу, что человек в черном мог быть просто наблюдателем. И его рассказ об эмоциях как нельзя лучше вязался с этой теорией. Конечно, если поверить во весь этот бред насчет демонов.
Но верит он или нет, Данте прекрасно осознавал, что выбора не было. Столько лет он искал таинственного человека в черном, и когда нашел, оказалось, что все это время искал не там. Конечно, оставалась небольшая вероятность того, что Дин лжет, но он не мог позволить себе бросить все сейчас. Тогда все девять лет поисков будут бесполезны.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Я согласен.
Правда и ложь
Над городом царил поздний вечер. Дождь кончился, лишь редкие капли срывались с крыш и, звеня, разбивались об асфальт. Лужи утекли в водостоки, унеся с собой грязь с улиц. Данте растирал затекшие запястья, на которых все еще виднелись красные полосы — следы от веревки.
— Я хочу тебя спросить, — решился Амарант.
— Спрашивай, — Данте закрыл глаза и с наслаждением вдохнул свежий послегрозовой воздух.
— Что это за странное ощущение? Будто живот неимоверно втянулся и скоро прилипнет к позвоночнику?
— Издеваешься? — исподлобья покосился на него Данте.
— Нет. Я абсолютно серьезен. Даже немного… больно, — Амарант потер живот ладонью. Незнакомое ощущение захватило его полностью — оно было отдаленно похоже на жажду новых эмоций, но гораздо сильнее.
— Ты просто проголодался, вот и все, — уголки губ Данте дрогнули, словно он пытался сдержать улыбку.
— Проголодался?
— Нужно перекусить. Я со вчерашнего дня ничего не ел.
Единственным заведением, открытым в такой час, оказался «Цветок лилии». Данте и Амарант заняли места в дальнем углу, откуда хорошо просматривался весь зал. Дверь, ведущая в подвал, была заперта, бильярдные столы пустовали. Столиков здесь было около двадцати, однако посетителей — всего пять человек. Двое мужчин возле длинной стойки ждали, когда им подадут выпивку. Парень и девушка целовались, сидя за столиком посреди зала. В противоположном от двери углу пожилой человек в огромных, съехавших на кончик носа очках, читал газету и потягивал пиво.