Натан согнулся и осторожно взял девочку на руки. Ближайшая больница была в десятке миль вниз по реке, в местечке с названием Сан-Габриель. Стало быть, он поплывет туда.
Оставалась только одна проблема – яномамо. Так просто ему теперь не уйти, да вдобавок с ребенком. Здешняя земля принадлежала индейцам, и он не мог сравниться с ними в умении ориентироваться в джунглях, даже при хорошем знании окрестностей. В Амазонии ходит пословица: «На боэзи инги сабе ала сани» – «В своем лесу индеец знает обо всем». А яномамо были еще и ловкими охотниками, свободно владеющими луком, духовым ружьем, копьем и дубиной.
Надежды на побег не оставалось. Неподалеку от берега Натан подобрал застрявший в кустах дробовик и повесил его на плечо. Приподняв девочку выше, Нат направился в сторону деревни. Ради своего с Тамой спасения ему придется заставить их выслушать.
В деревне, которую он целый месяц считал своим домом, наступила гробовая тишина. Нату вдруг сделалось не по себе. Смолк даже птичий гомон и привычное уханье обезьян.
Затаив дыхание, он вышел за поворот и увидел перед собой шеренгу индейцев, преградившую ему путь со стрелами и копьями на изготовку. Даже не услышав, а спиной ощутив какое-то движение сзади, он оглянулся и увидел точно такой же отряд. Лица индейцев были раскрашены алым.
Видя, что иного выхода нет, Нат отважился на последний, отчаянный шаг.
– Набруши йи йи! – выкрикнул он. – Пусть поединок рассудит!
6 августа, 11 часов 38 минут
Окрестности Сан-Габриель-да-Качоэйра
Мануэль Азеведо знал, что его преследуют, – пока он бежал по тропе, с опушки донесся низкий всхрап ягуара. Путь от вершины горы Священного Пути был неблизким, Манни вымок до нитки и сильно устал. Впереди, в лиственном проеме открывался вид на Сан-Габриель. Городок располагался у излучины Риу-Негру, северного притока полноводной реки Амазонки.
Еще чуть-чуть… Уже совсем рядом…
Манни остановился, чтобы посмотреть туда, откуда пришел. Он дожидался знаков приближения ягуара: треска сломанной ветки, шороха листьев… Однако ни один мало-мальски различимый звук не выдавал расположения хищника. Даже его охотничий храп оборвался. Зверь понял, что загнал жертву до изнеможения, и теперь собрался для решающего прыжка.
Манни почесал голову. Ничего, кроме стрекотанья кузнечиков и щебета птиц вдалеке. Струйка пота сбежала по его шее. Он напрягся, целиком обратившись в слух. Пальцы одной руки машинально поползли к ножнам на поясе, другая сжала рукоять небольшого кнута.
Манни обыскал взглядом пеструю лесную подстилку. По обе стороны тропы высились глухие заросли лиан и лиственных кустарников. Откуда же ждать нападения?
Вдруг тени дрогнули.
Он резко обернулся и припал к земле, пытаясь смотреть сквозь густую листву… Пусто.
Чуть дальше по тропе к нему скользнул сгусток тени, переливаясь оранжево-черной рябью пятнистого меха. Он замер всего в трех метрах от человека, у самой земли, подобрав под себя лапы. Это был молодой самец ягуара, возрастом около двух лет.
Почуяв, что его заметили, зверь принялся хлестать по сторонам хвостом, шурша опавшими листьями.
Манни пригнулся, готовясь отразить нападение.
С утробным рыком, обнажив клыки, гигантский кот распрямился в прыжке. Манни едва охнул, когда ягуар сбил его с ног, точно летящий валун. Сцепившись, они покатились вниз по тропе. Из худощавого Манни чуть было не вышибло дух. Все кругом превратилось для него в чехарду пятен зелени, света, мельтешение лап и зубов. Когти зверя впивались сквозь ткань, сорванный карман повис на нитке. Зубы сомкнулись у Манни на плече, но отчего-то не поцарапали кожу, хотя челюсти ягуара считаются вторыми по мощности среди прочих хищников суши.
Прокатившись так несколько метров, они остановились у подножия спуска, где проходила тропа. Манни очутился на земле, подмятый ягуаром. Он заглянул в горящие глаза противника, а тот все рычал и порывался жевать рубашку.
– Доволен, Тор-Тор? – выдохнул Манни.
Он сам дал ему это имя – «Призрак» на языке араваков. Правда, сейчас, кряхтя под тяжестью ягуаровой туши, он начал сомневаться в удачности выбора клички.
При звуках хозяйского голоса ягуар оставил рубашку в покое и встретился с ним взглядом. Мгновение – и шершавый язык начал слизывать пот со лба Манни.
– И я тебя люблю. А теперь давай слезай с меня.
Когти втянулись, и Манни наконец-то смог сесть. Он проверил одежду и тяжко вздохнул. Учебная охота ягуара-подростка грозила уничтожить весь его гардероб.
Манни, ворча, поднялся и тут же заработал удар сзади. В свои тридцать два ему становилось тяжеловато играть в эти игры.
Большой кот встал на лапы и потянулся. Затем, дернув хвостом, начал принюхиваться. Манни усмехнулся и почесал его за ухом.
– На сегодня охота закончена. Уже поздно, а мне еще просматривать кучу заявлений в конторе.
Тор-Тор недовольно заурчал, но все-таки пошел следом.
Два года назад Манни приютил осиротевшего детеныша ягуара, когда тому было всего несколько дней от роду. Браконьеры застрелили его мать ради шкуры – сокровища, за которое и сейчас можно выручить круглую сумму на черном рынке. Согласно современным подсчетам, популяция ягуаров насчитывает до пятнадцати тысяч животных, рассеянных по обширным лесам Амазонии. Охранные мероприятия не убедили местных жителей, которые кое-как сводят концы с концами, прекратить истребление в целях наживы. Там, где дело касается спасения природы, голод – опасный советчик.
Манни все это отлично понимал. Сам наполовину индеец, он вырос на улицах Барселлоса, что у берегов Амазонки, перебиваясь подачками туристов с проплывающих судов и воровством, когда река пустела. По счастливой случайности он попал к салезским миссионерам, которые помогли ему выбиться в люди – получить степень биолога в университете Сан-Паулу; там его стипендию оплачивала Бразильская индейская ассоциация – ФУНАИ. Чтобы оправдать спонсорские затраты, Манни стал работать с местными индейскими племенами – защищать их интересы, способствовать сохранению жизненного уклада, вместе отстаивать права на землю. Так вышло, что к тридцати годам он осел здесь, в Сан-Габриеле, возглавляя местное отделение ФУНАИ.
Во время расследования браконьерских вылазок на территорию яномамо Манни нашел Тор-Тора – сироту, как и он сам. Его задняя лапа оказалась перебита ударом ноги браконьера. Манни не смог пройти мимо живого комочка. Поэтому завернул пищащего, сопротивляющегося детеныша в одеяло и мало-помалу выходил.
Тор-Тор шагал впереди. Даже сейчас было заметно, как он прихрамывает на поврежденную ногу. Пройдет меньше года, и он станет зрелым самцом. Очень скоро звериная натура проявит себя и наступит пора отпустить его на свободу. Но сначала ягуар должен научиться заботиться о себе, ведь в джунглях нет места непосвященному.
Бегущая впереди тропа огибала последний из лесистых склонов горы Священного Пути. Сан-Габриель лежал перед ними нагромождением убогих лачуг и скучных панельных конструкций, сбегающих к Риу-Негру. Из общей панорамы выделялось несколько современных отелей и зданий, построенных за последние пять лет в связи с возросшим потоком туристов. Где-то поодаль пролегал новый коммерческий аэродром, словно большой черный шрам на зеленой поверхности джунглей. Казалось, даже в дикой глуши прогресс не замирает ни на минуту.
Манни протер взмокший лоб и, сделав шаг, столкнулся с Тор-Тором – тот почему-то остановился. Ягуар угрожающе зарычал.
В чем дело?
И тут Манни услышал. Под пологом леса множились отзвуки какого-то глухого, размеренного рокота. Казалось, они доносятся отовсюду. Манни прищурил глаза. Он узнал этот шум, хотя в джунглях его слышали нечасто. Вертолет! Посетители Сан-Габриеля добирались большей частью по воде или на маленьких бипланах. Вертолеты не предназначались для таких расстояний. Даже в бразильской армии здесь числился всего один, главным образом для спасательных и эвакуационных работ.
Вслушиваясь в нарастающий шум, Манни понял, что вертолет летит не в одиночку. Он запрокинул голову, но так ничего и не увидел.
Внезапно Тор-Тор сжался в комок и метнулся в ближайшие кусты. Вверху пронеслась группа из трех вертолетов, огибая вершину горы Священного Пути и кружа над поселком, будто гигантские осы. Осы в защитной раскраске.
Громоздкие вертушки типа «UH Хьюи», без сомнения, принадлежали военным. Вытянув шею, Манни увидел четвертую, промелькнувшую точно над ним. В отличие от товарок, она была глянцево-черной. «Оса» зависла над джунглями, и даже Манни, с его небольшими познаниями в боевой авиации, узнал ее характерную форму и встроенный хвостовой винт. То был «RAH 66 Команч», вертолет разведки. Его стройный корпус пронесся почти над самыми ветвями, так что Манни сумел различить крошечный флаг США на борту. Лесной полог над головой сотрясался от сильного вихря. Обезьяны улепетывали, визжа от испуга, а поперек синего неба ярким всполохом пронеслась стайка попугаев ара.
Затем и этот вертолет скрылся. Он унесся к открытым полям, обрамляющим бразильскую базу, и закружил над ней, чтобы присоединиться к остальным.
Нахмурившись, Манни свистнул Тор-Тору. Тот с опаской покинул укрытие, озираясь по сторонам.
– Все в порядке, – заверил его хозяин.
Где-то вдалеке вертолеты приземлились на поле, и рокот утих.
Манни подошел к ягуару и оперся о его спину. Тор-Тор вздрогнул, и тревога зверя передалась хозяину. Спускаясь по склону, Манни сжимал рукоять хлыста, висящего у ремня.
Что, черт побери, принесло американских вояк к ним, в Сан-Габриель?
Натан стоял в одном исподнем посреди деревенской площади. Его окружала шабано, круглая постройка в половину футбольного поля, крыша которой была разобрана посередине, открывая внутреннее пространство небу. Женщины и старики расположились в гамаках под навесом из банановых листьев, тогда как хойа, молодые парни, держали Натана в кольце из стрел и копий, чтобы тот не попытался бежать.