— Ну, вот — поорать, это тоже иногда помогает, — удержавшись, чтобы не перейти на такую же ярость, спокойно прокомментировала я. Это подействовало, и Чжунэ, запыхтев, уставился в лобовое стекло. Я окончательно убедилась в том, что у него есть какие-то проблемы, что-то, что его тревожит. Никогда бы не подумала, что у таких фаворитов судьбы бывают неприятности и трудности. — Почему, если ты хотел расслабиться и знал, что секса у нас не будет, ты всё равно позвал развеяться меня?
— Ты меня отвлекаешь, — хмыкнул Чжунэ, взяв себя окончательно в руки и откинувшись на сидении. — Не знаю, почему. При тебе мысли как-то сами собой о чём-то другом появляются.
— У тебя что-то случилось?
— Да нет, ерунда.
— Почему ты не поехал побухать с друзьями? У вас же целая шайка в СНУ была, куда все делись?
— Да кто где. Один в Сингапуре работает, другой с девушкой своей зависает и больше не тусит, третий вернётся с отдыха только через неделю. Так что я пока без компании.
— Ты поэтому ещё за Югёма держишься? От скуки? — прищурилась я.
— Может быть, частично. — Я опять замолчала, как-то внезапно и вдруг осознав, что Чжунэ — не плоская картинка, не пустоголовый бабник, а тоже человек. С чувствами. С привязанностями. С близкими людьми. Он умеет переживать и страдать, как-то по-своему, не очень правильно, или не понимая, что сам порождает многие свои неприятности, но однако это не лишает его человеческой сущности.
— Чжунэ, — позвала я. Он повернулся ко мне. — У тебя есть в жизни что-то такое, за что ты готов умереть?
— Почему ты спрашиваешь?
— Я думала сегодня об этом.
— И чего надумала? — покривил он уголком губ, но в глазах светилась серьёзность.
— Много чего, но однозначности пока нет. Поэтому мне интересно услышать ещё кого-то. Тебя, например.
— Тебе же со мной неинтересно вообще? — припомнил он. Я косо улыбнулась.
— Ну вот, надо же как-то саму себя тобой развлекать. Пофилософствовать.
— Я готов умереть за своих близких, — сказал он то же самое, к чему пришла и я сама. Он произнёс это не случайно или лишь бы что-то сказать. Интонация выдала, что это был давно известный ему самому факт, о котором он когда-то уже задумывался, который носил в себе.
— А цель? Есть у тебя в жизни какая-то цель? — Его ухмылка стала грустной, и глаза померкли до тусклого цвета.
— Какая у меня может быть цель, Чонён? Чего мне добиваться? К чему идти? У меня всё есть. Понимаешь? Абсолютно всё. Мне двадцать пять лет, я заместитель директора — моего отца, мне на карточку в месяц капает примерно десять-пятнадцать миллионов. В долларах. У меня всё есть, — повторил он, подняв взгляд от руля.
— Так не бывает, чтобы всё-всё было. Чего-то да нет.
— Чего? Назови мне, что я не могу себе позволить?
— Не знаю… личный остров?
— У отца есть, — засмеялся Чжунэ. — Я не вру, он купил в прошлом году себе маленький островок с бунгало и пристанью. И площадкой для самолётика. Ещё попытка?
— Детей?
— Это не проблема. Мне столько раз говорили, что хотят от меня ребёнка… разумеется, ведь это принесёт такие огроменные алименты! Как не захотеть? Но при желании я могу позволить себе хоть десять суррогатных матерей. Только зачем мне дети? — Я выдохнула и, сжав кулаки, сделала последнее предположение:
— У тебя нет счастья. Я права?
— Знать бы, что оно собой представляет, — откинул голову Чжунэ, уставившись в потолок. Он немного оживился, выводя пальцем на потолке невидимые узоры. — Ты знаешь, что такое счастье?
— Я думаю, что оно есть, когда человеку ещё есть к чему стремиться. Когда чего-то хочется. — Устав ото всей этой драматичности, невольно наползавшей на него при подобных темах, Чжунэ выпрямился и, уходя подальше от обсуждаемого, подался поближе ко мне, нависнув над коробкой передач.
— Я вот тебя хочу, значит, я счастлив? — По позвоночнику пробежались мурашки.
— До тех пор, пока будешь хотеть — наверное, — забавляясь, с вызовом рассмеялась я.
— Или когда получу желаемое, всё-таки? — сверкнули его зрачки. Мне стало жарче, он был совсем рядом, и с каждым мгновением я тоже всё сильнее начинала чего-то хотеть. Отзываться на его желание. Только… разве могу я отнять у человека последнюю мечту? Я толкнула его обратно и, пригвоздив к спинке сиденья, наполовину забралась на него, протиснувшись между телом и рулём. Чжунэ округлил глаза, с восторгом ожидая продолжения. Воспользовавшись моментом, я нажала на кнопку разблокировки дверей и перекатилась через водителя, чтобы выпрыгнуть из машины. Чжунэ не успел толком ничего предпринять, как я уже стояла снаружи, поправляя тельняшку. Он вывалился за мной, заглушив поворотом ключа мотор. — Чонён!
Я отступила на метр, второй, пятясь спиной подальше от Чжунэ.
— У меня теперь тоже цель появилась, — продолжала я веселиться, — не дать тебе получить совсем всё, чего хочешь.
— Это нечестно, Чонён, — стоял Чжунэ и смотрел, как я удаляюсь. — Обламывать людей — цель паршивая.
— Я не обламываю, я создаю тебе квест.
— А-а, — протянул с большим энтузиазмом парень, — то есть, шанс есть? Нужно правильно пройти препятствия?
— Возможно. Попробуй, — остановилась я, сунув руки в карманы штанов.
— С чего начать?
— Оставь Югёма в покое.
— Опять ты за своё! — закатил глаза Чжунэ.
— Я постоянная, и это моё фундаментальное условие.
— Я подумаю над этим. Но в выходные мы куда-нибудь сходим.
— Куда? Опять в неизвестность?
— На светскую вечеринку. Пойдёшь? — Он опять оглядел меня. — С предварительным заездом в магазин.
— Светская вечеринка? — повторила я, прицениваясь. Чем больше я займу собой Чжунэ, тем меньше шансов у него будет таскать на плохие дела Югёма. Пусть корчит из себя соблазнителя, вьётся вокруг, я даже могу делать вид, что есть надежда, лишь бы вытащить друга из дурной компании. Главное… главное самой не попасться на крючок. Не слушать Чжунэ, не думать о том, что не такой уж и плохой парень скрыт под маской мажора, не думать о том, что его можно понять, что его можно пожалеть. Что его можно не только хотеть, но и любить. Если я ещё найду, за что его уважать — то это будет труба, поэтому ни в коем случае нельзя искать достоинства в Ку Чжунэ, а если случайно сами попадутся — надо отбросить подальше и забыть. — Хорошо, давай сходим, — пообещала я.
Глава 11 не от лица Чонён
Хосок с Шугой и Ви вошли в съёмную квартиру золотых. Разуваясь, они поставили пакеты с продуктами в сторону, после чего Ви взял их все и потащил на кухню. Шуга с Хосоком прошли в зал, где рубились в приставку Чимин с Чонгуком. При появлении друзей они поставили паузу и обернулись, поднимаясь с пола.
— С возвращением! — приветствовали они прибывших.
— Привет-привет, — пожав им руки, Хосок шмякнулся в кресло, расслабляясь. — Ну, о чём хотели поговорить? Почему я должен ехать сюда, а не домой, что за срочность?
— Не то чтобы срочность, — покосился Чимин на Чонгука. Они переглянулись. — Но я уже некоторое время хотел кое о чём с тобой поговорить.
— У нас тут небольшой спор, — добавил Чонгук.
— Даже так? — заинтересовался Хосок. Шуга развалился на диване, закрыв глаза.
— Сестра Чжихё — Чонён, — начал Чимин, — ты её видел…
— Да, я помню.
— Хоуп, я хотел предложить… что, если всё-таки создать отряд из девушек?
— Я против, — сразу же вставил Чонгук. Шуга открыл глаза, приподняв голову. — Я считаю невозможным идти на такое. Это губительно для чести золотых и в принципе нарушает все наши правила, одно из которых — защищать слабых и невинных, а не использовать их!
— Я смотрю, ты очень сильно против, — улыбнулся Джей-Хоуп, скрестив руки.
— А я считаю, — продолжил Чимин настойчиво, — что добровольно вступившие не являются используемыми, а подготовленные и натренированные — слабыми.
— А что насчёт невинных? — уточнил Чонгук.
— Невинность определять сложно, в конце концов, все люди в той или иной мере грешны. Мы, золотые, тоже не преступники, но идём в бой за правое дело и кладём ради этого свои головы, не важно, будучи ещё невинными, или уже нет. Хоуп, неужели я не прав?
— Я сам давно думал над этой дилеммой… Не о грешности, конечно, — посмеялся Хосок, — тут всё ясно — мы святые парни. Я о женских отрядах…
— Нет, ты не можешь на это согласиться! — возмутился Чонгук и отошёл к стене, опершись на неё. — Шуга, что ты скажешь?
— Я пока слушаю.
— Гук, если бы у нас имелись наученные девчонки, то в Шаньси нам в прошлом декабре было бы куда легче! А ведь неизвестно, сколько раз нам ещё придётся туда сунуться! — Чонгук поджал губы, не сумев сказать ничего по этому поводу. Никто из друзей пока не знал о том, о чём узнал он сам: о своём происхождении от шаньсийских воительниц. Для него это было сложнейшей темой, и сам себе он пообещал, что никогда больше не полезет в ту китайскую провинцию, нет, только не Шаньси! Но, с другой стороны, там его сёстры, которых он не видел так давно, что не узнает, и они именно вот такие подготовленные и отважные бестии, о каких толкуют Чимин с Хоупом.
— Вот и я о том же! — оживился при поддержке их лидера Чимин. — Мы же никого не заставляем, но если у кого-то есть желание, если кто-то чувствует стремление к тому же, чем занимаемся мы — почему нет?
— Я бы не пустил Джинни таким заниматься, если бы даже ей захотелось, — изрёк, наконец, Шуга.
— Вот! — щёлкнул пальцами Чонгук. — Юнги прав, как на нас посмотрит Рэпмон, если мы его родственницу втянем? Да он нам шеи свернёт!
— Он сам попросил позаниматься с Чонён, — пожал плечами Чимин.
— Но не таскать её на перестрелки и поножовщины!
— Какие вы тираны, — поцокал языком Хосок Шуге и Чонгуку, — девушки имеют право на самоопределение. Я вот Хане не запрещаю заниматься тем, чем она хочет. Хочет — готовит суп, хочет — гладит бельё, хочет — пылесосит…
— Ага, круто, когда жену не тянет на передовую, разрешать ей всё, — хмыкнул Юнги, — ты Дэхёна спроси, как весело встречаться с той, которую прёт во все стороны вперёд него.