— Ал… алло? — заикнулась я, приходя в себя, возвращая себе самообладание.
— Привет, это Чонгук. — Я застыла. — Чуть не забыл тебе позвонить, прости, не слишком поздно звоню?
— Нет-нет, нормально. Нормально, — заверила я, осознавая, что происходит. Мне звонит Чонгук. Чонгук!
— Во сколько тебе завтра удобнее тренироваться? Часов в десять утра будет удобно?
— В десять? — Повторила я для себя, чтобы запомнить, не забыть. Сама я сейчас ничего другого придумать не могла. — Да, в десять нормально. Подойдёт.
— Хорошо, тогда до завтра! — сказал он и положил трубку. Я сползла по стене на пол, тряхнув головой. Передо мной вновь возник Чжунэ, я разглядела его, переборов туман, образовавшийся в голове. Чжунэ тяжело дышал, выставив руки в бока и глядя на меня. Он ждал, дам ли я сигнал, что можно продолжать? Нет, я не могла дать такого сигнала. Я даже не поняла, как позволила ему поцеловать себя? Этого не должно было произойти, никак не должно было произойти! Взлохматив волосы, я шумно выдохнула и поднялась на ноги. — Так, ладно, теперь мне точно пора домой.
— Чонён…
— Отвези меня, пожалуйста, — твёрдо попросила я тоном, не терпящим пререканий. Чжунэ ещё раз поймал мой взгляд, с кричащей яростью в своих глазах требуя, чтобы я передумала. — Пожалуйста, — повторила я так, чтобы стало ясно — больше повторений не будет.
Чжунэ развернулся и, пнув со всей силы по баскетбольному мячу ногой, шарахнул им о стену. Грохот раздался громовой, а у меня перед взором надолго запечатлелась эта картина: гневный, жаждущий получить то, к чему меня склонял, в чуть ослабленном галстуке и строгом костюме, Чжунэ пинает идеальным кожаным итальянским ботинком мяч, его нога сгибается и резко выпрямляется, вкладывая всю силу, всю ненависть, и вот уже больше никаких движений, никаких уговоров и страстей, неудовлетворенный Чжунэ бредёт к выходу, сжимая в руке ключ от спортивного зала.
Глава 14, в которой не только Чонён умеет обламывать
Прощаний было не нужно. Не разговаривая мы ехали, не разговаривая и расстались. Не знаю, как Чжунэ, но мне казалось, что больше мы никогда не увидимся, а если и увидимся, то случайно, как тогда, когда только познакомились, сталкиваясь в компании общих знакомых. В любом случае, ему уже незачем вновь звонить и звать меня куда-то, он должен был понять, что ничего от меня не добьётся. Один поцелуй ведь не дал ему ложных надежд? Главное, чтобы этот поцелуй не дал никаких надежд мне. Я внушала себе, уговаривала себя, что для Чжунэ произошедшее ничего не значит, он перецеловал половину Сеула, и даже заходил во всех случаях куда дальше, поэтому я всего лишь мимолётное развлечение, каприз, как он сам признался, попытка. Неудачная, а потому требующая забвения. Чжунэ не мог хотеть ничего большего и продолжительного, я не должна верить в подобное. И дело не в том, что он думал на самом деле, а в том, что я обязана сдержаться и не обмануться. Шанс того, что Чжунэ нужен лишь секс — девяносто девять из ста, и в моих интересах твёрдо знать, что именно секс ему и нужен, чтобы не позволить себя провести, чтобы не довериться, не откликнуться, не поддаться, не влюбиться. Иначе мне будет горько и больно осознавать, что меня всё-таки обманули, а Чжунэ испытает удовольствие от победы и превосходства. И какой прок будет от того, что я такая сильная и ловкая, если на каком-то более высоком уровне проиграю? Поэтому — нет, нет и нет! Я не должна даже хотеть, чтобы он хотел. С этого всегда и начинается, что мы сами хотим что-то от людей, которые нам симпатичны, и невольно начинаем приписывать им намёки, коих в помине нет.
Едва я захлопнула дверцу за собой, как «порш» сорвался и упылил. Хорошо, что лето и сухо, будь осень и лужи, меня бы обдало с головы до ног. Но на дворе стоял июнь. Гадкий, жаркий, душный и горячий июнь, чёрт бы его побрал! И видеть четвёртый день на календаре этот месяц было напряжно. Я пересекла дорогу и уже поднималась в подъезд, когда услышала за спиной:
— Чонён! — Я обернулась и увидела Джуниора. Что-то внутри меня сжалось, хотя я не подала никакого вида.
Поскольку я остановилась, показывая, что жду и не иду домой, Чжинён спешно подошёл ко мне. Всё, что я успела подумать и предположить, на его лице отразилось без слов. Он всё видел, он бог его знает чего нафантазировал.
— Привет, — поздоровалась для начала я. Джуниор был настолько в эмоциях от увиденного, что не смог ответить. А эмоции он привык сдерживать, такой был у него характер, поэтому тяжело было наблюдать все его домыслы и воображаемые откровения в глазах, не срывающиеся с языка. — Ты меня ждал для чего-то?
— Я увидел днём… как ты садилась к нему в машину… — сказал, наконец, мой друг. — Я думал, что мне показалось, я же узнал машину… Это не могла быть ты… Но дома тебя не оказалось, Сынён сказала, что ты ушла гулять. Я забеспокоился и написал тебе…
— А потом пришёл караулить? — нахмурилась я.
— Нет, мы решили пройтись с Югёмом. Он звонил Чжунэ, но тот не поднял. Югём ушёл домой, а я остался здесь. — На лице Джуниора отразилось неуместное, как по мне, страдание, будто он застал монахиню за ритуалом поклонения Дьяволу. Что такого случилось по его мнению? — Чонён, где вы с ним были?
Мне не понравилось то, чем окрашивалась интонация Чжинёна. Это была не дружеская забота — это была ревность.
— Да так, в баскетбол съездили поиграть, — пожала я плечами. Если я скажу «были на вечеринке», Джуниор напомнит мне мои же слова о том, как Чжунэ развращает Югёма. И как я объясню, что светский раут от Лоттэ кардинально отличается от клубных дискотек?
— В баскетбол? — опешил Чжинён. — Это звучит слишком надуманно, но мне не хочется говорить, что ты врёшь.
— Я и не вру. Зачем мне врать? Я не твоя девушка, чтобы оправдываться, а как другу я тебе говорю всё, как есть. — Моя резкость и обычная уверенность подействовали на Джуниора, он поверил, опустил напряженные плечи.
— Зачем ты с ним проводила время, Чонён? Ты же сама говорила, что он плохой, и что от таких надо держаться подальше. Разве это были не твои слова?
— Я от них и не отказываюсь. Но я делаю это ради Югёма. Пока я динамлю этого типа, я точно знаю, что Югём не с ним, не втянут ни в какие грязные дела.
— Я же просил тебя не делать этого! Не втягиваться, не окунаться, чтобы понять, помнишь? Мы не так давно говорили, Чонён, и вроде ты согласилась с тем, что Югём — взрослый парень, и самостоятельный человек.
— Но я не уверена в его выдержке так, как в своей! Я никогда не пойду на поводу у Чжунэ, а Югём может.
— А я, может, не уверен в твоей! Теперь мне начать дружить с Чжунэ, чтобы заменить вас обоих? — логично предложил Чжинён. Я расстроено на него посмотрела. Я чувствовала, что где-то он прав, очень прав, но никак не могла выкрутиться, чтобы обосновать свою правоту. Я не верю на слово Югёму, потому что вижу со стороны, как он идёт по наклонной, а Джуниор не хочет верить моим обещаниям, может, ему со стороны тоже что-то виднее? И не является ли сегодняшний поцелуй доказательством чего-то? Того, что я тоже куда-то склоняюсь.
— Джуниор, не беспокойся обо мне, ты же знаешь, я могу за себя постоять.
— Я беспокоился о тебе и буду беспокоиться. Скажи мне только, что ты не станешь больше кататься с Чжунэ? — Я загнанно на него воззрилась. Я… разве и смогла бы, даже если захотела? Если полчаса назад Чжунэ разочаровался и остыл, то никаких встреч больше и не повторится. Но если он всё-таки позовёт снова? Откажусь ли я? Или продолжу? Ради Югёма. Ради Югёма ли? Господи, неужели мне понравились эти встречи, общение с ним? Да чем это может нравиться?! Мне не нужен богатый любовник и спонсор, в которые набивался Чжунэ. Мне не нужны подачки и подарки, а на что ещё способен этот парень, кроме как сорить деньгами? Мы с ним забавно обмениваемся колкостями, терроризируем нервные системы друг у друга. А ещё у него обезоруживающий голос, который приятно слушать, красивые глаза и губы. Губы, которые вкусно целуются.
— Как я могу такое сказать? Если мне снова предоставят выбор: поехать самой или дать Югёму отправиться с Чжунэ неизвестно куда, я предпочту поехать с ним сама. — Джуниор проницательно посмотрел на меня.
— Потому что тебе этого хочется? — Я ахнула, хотя бы изображая оскорблённость, потому что чувствовала скорее вину и уличенность.
— Ни разу!
— Скажешь, что тебя не привлекает красивый богач на крутой тачке? — Вот теперь я действительно начала обижаться, и Чжинён, вернув позицию моего близкого друга, сам покачал головой: — Прости, я знаю, что ты не такая как все. Тачками тебя не приманишь. Да только зачем же тогда тебе всё это?
— Я же сказала — это ради Югёма.
— Тогда… — Я хотела что-нибудь вставить, ощутив подвох и приближающийся крах чего-то, но не успела, в этот раз сообразил быстрее Джуниор. — Давай начнём встречаться, Чонён?
— Что?! — округлила я глаза.
— Будь моей девушкой, пожалуйста. Если тебе не нравится Чжунэ, прошу, позволь мне за тобой ухаживать?
— Джуниор, мы друзья, ты не забыл? — судорожно разглядывала я стены, кирпичи подъезда, домофонную дверь.
— Это никак не испортит нашей дружбы. В отношениях дружба обязательно должна присутствовать…
— Джуниор, давай сделаем вид, что я ничего не слышала, а ты ничего не говорил, а?
— Нет, я не хочу делать никакого вида, ответь, пожалуйста.
— Я не могу ответить, я не хочу никаких отношений… — Я не хочу никаких отношений с Чжинёном, но я не могу так и бросить ему в лицо. — Мне они ни к чему.
— Я не стану досаждать тебе со свиданиями, или ещё чем-то. Ничего сильно не изменится, если ты не готова, и не хочешь…
— Если ничего не изменится, то нет смысла и называть старые вещи новыми именами, — отвертелась я. — Прости, я действительно устала и хочу спать, спокойной ночи, Джуниор!
Я трусливо ретировалась, буквально сбежав. Я всеми силами развивала в себе храбрость, но здесь оказалась, говоря современным и грубым языком того мальчишеского окружения, в котором выросла и продолжаю вращаться, редкостным ссыклом. Начиная понимать, чего хочу, определяясь с симпатиями, я не научилась делать откровенных признаний близким людям. Как я скажу Джуниору, что люблю его как брата? То есть, такое я ему говорила, он знает это, но чтобы уклониться от отношений, нужно сказать ему, ч