— Да ладно? — не дрогнув, смотрел на него в упор Чонгук. — Не забыл спросить Чонён?
— Я, может, для этого сюда и приехал! — Чжунэ повернулся ко мне. — Но, судя по всему, ей это уже не нужно! — Не знаю, какие эмоции он испытывал сильнее, разочарование, обиду или трусость перед моим заступником, или ущемлённую гордость поспешил залечить, но молодой господин Ку вернулся в машину, хлопнув дверцей, и сорвался вперёд. Едва не зацепив стоявшие рядом автомобили, он покинул двор. Всё произошло слишком быстро, я не успела ничего понять и предпринять.
— Какой нервный, — прокомментировал Чонгук.
— Мда, — только и хватило меня.
— Ты продолжаешь с ним общаться? Ближе, чем раньше?
— Он ухаживает за мной, — выдала я, наконец. И кто мне мог запретить эти ухаживания принять? Разве у меня есть другой парень, а, Чонгук? Но я не решилась озвучить свои обиды и надежды, свои желания.
— Держись от него подальше. Впрочем, я уже говорил это, ты же не забыла?
— Ты считаешь, что он плохой и опасный? — всё меньше веря в то, что Чжунэ способен на зло, задала я вопрос.
— Лично — вряд ли. Но он может втянуть в плохие и опасные дела, из которых сам же не сможет вытянуть. Он слабый, Чонён. Поверь, я знаю, о чём говорю. Если ты поддашься… чему-то с его стороны… то тоже станешь слабой. А в этом мире многие поспешат воспользоваться слабыми. Чжунэ идеальное оружие для манипулирования. Честолюбивый и безвольный. Тебе такой нужен?
— А если мне просто нужен парень? — посмотрела я в глаза Чонгуку, в его чертовски глубокие и покоряющие глаза. — Если я хочу встречаться с кем-то, где мне найти хорошего и сильного? — Я не забыла в этот момент о Джуниоре, предлагавшем отношения, нет, но мне нужно было услышать от Чонгука ответ.
— Разве у тебя есть недостаток в выборе? — абсолютно не предвзято и как посторонний пожал плечами он. — У тебя же в основном из ребят окружение, неужели нет подходящего?
— Возможно, подходящие на мой взгляд, не считают подходящей меня, — повторила я его жест и тоже пожала плечами. — Несовпадение — частая штука.
— Несовпадение — признак неверного самопонимания, — ухватив мысль, на которую я намекаю, скорректировал молодой человек.
— А как определить, с которой из сторон идёт неверное самопонимание? — ухмыльнулась я. Он расплылся, сдавшись. Хотя бы раз я его переспорила.
— Я пойду, пожалуй. Встретимся на мальчишнике, в субботу.
— Или в качалке, я же тоже теперь туда хожу.
— Не встретимся, я посещаю её по утрам, когда у тебя уроки. Добрых снов, Чонён! — пожал он мне на прощание руку, и пошёл по вечернему Сеулу.
Я поднялась и поздоровалась с Чжихё, возившейся на кухне. Она сразу же взялась разогревать мне ужин.
— А Сынён нет?
— Она позвонила и предупредила, что останется у Гынсока, — подмигнула сестра.
— О-о, ну, может, наконец-то всё выйдет так, как она хотела! — Не выступая на свет из тёмной прихожей, я прошла к себе в спальню, чтобы переодеться и замазать синяки. Не хватало добить мои нервы оправданиями перед Чжихё, она-то разволнуется пуще других.
Пока я сидела перед зеркалом, плавно осознала, что чья-то морда всё-таки зажала мою спортивку. Отложив тюбик, я достала мобильный и набрала Чжунэ. Пришлось долго ждать. Может, он всё ещё был за рулём, а, может, не хотел поднимать? Но когда я уже почти скинула, раздалось как лай злого бульдога «алло?!».
— Костюмчик-то я могу забрать? — не собираясь заискивать, язвительно спросила я.
— Я его выбросил.
— Да что ты говоришь? — не веря, откинулась я на стуле.
— Пусть тебе твой чувачок новый покупает. Или он не может, а? Слишком пустоваты карманы?
— Ты что, ревнуешь? — Раздалось знакомое «тпру» и «пфф». Так Чжунэ всегда пытался показать, что ему не хочется обсуждать что-то, или у него нет слов, или ему говорят глупости.
— Ревновать я свою девушку буду, а чужих-то что ревновать?
— Ну, вот и подкатывай тогда к какой-нибудь своей девушке! — почему-то разозлилась я. — Меня чего тревожить?
— Хочу и тревожу! Но больше не буду, если это так досаждает! — он рявкнул, и я думала, что положит трубку, но он не положил. И я держала свою у уха. Не могла повесить. Я провела ладонью по лицу, почувствовав усталость. Да, я не могу определиться, кто мне больше нравится, Чжунэ или Чонгук. Возможно, Чонгук, но там слишком мало шансов на взаимность, а Чжунэ, если бы продолжал подкашивать мою крошащуюся оборону, имел бы успех, учитывая, что он нравился мне всё больше, и я узнавала о нём оправдывающую информацию. Да, выбрав одного, я бы забыла о другом, наверное, но остаться без них обоих? Не могу. Если с Чонгуком мне ничего не светит, то я хочу быть с Чжунэ. Я только что призналась в этом самой себе?
— Это действительно синяки от тренировок тхэквондо, — примирительно сказала я. — Никто не оставлял мне засосы и между мной с Чонгуком ничего нет.
Чжунэ молчал. Но не вешал трубку, и это давало надежду на продолжение разговора. Я вздохнула. Он тоже, после чего всё-таки произнёс:
— Мне не нравится, что он тебя провожает.
— Было поздно, любой бы поступил так же.
— У тебя завтра есть поздние занятия?
— Завтра нет, а в пятницу у нас игра баскетбольная, возможно, я задержусь.
— Я завезу тебе костюм. И подвезу до дома. До встречи.
— Спокойной ночи… — сказала я, и Чжунэ всё-таки положил телефон. Что произошло? Мы только что договорились встречаться, или мне показалось? Или наш разговор не подразумевал, что я теперь не могу гулять с другими? Я ничего не поняла. Предложения быть его девушкой я так и не услышала. Я свободна? За неимением иной информации, я решила, что да.
Глава 17 никому не интересная, потому что снова Чонён, а не мальчишник
Не люблю я вот эти затишья перед бурей, когда ничего не происходит, ничего не меняется, всё в штатном режиме, дом — школа — дом. И внутри какая-то прострация, ходишь и не знаешь, чем себя занять в свободную минуту. Таким был весь мой четверг, и такой грозила стать пятница, но на баскетболе меня немного встряхнуло. Наша девичья команда выиграла у другой такой же, и мы остались отмечать победу. Тренер следил, чтобы все мы — юные спортсменки, — праздновали газировкой и лимонадами. За мной следить было не нужно — я никогда не пыталась тайно употребить алкоголь, да и вообще к нему не тянуло. Я не видела среди зрителей Чжунэ, но и не просмотрела все ряды — это было трудно. Да и заняться мне что ли больше нечем? Меня хвалили, называя лучшим игроком сегодняшней встречи, я отмахивалась, но внутри распирало от чувства собственной значимости. Я чего-то добилась! Я была молодец. Комплименты от коллег по команде и проигравших соперниц попахивали завистью, но тем явнее обозначалось моё растущее мастерство. Тренер был не склонен к прославлению и комплиментам, он ругал, даже когда всё делалось хорошо, в этом он видел залог правильного спортивного воспитания. Но с понедельника, когда Чжунэ попросил его выйти из зала, тренер меня словно немного сторонился, не зная, какой подход ко мне теперь нужен. Старший господин Ку, президент компании, был другом деканов и ректоров всех самых престижных университетов, он являлся спонсором многих спортивных ассоциаций, поэтому с его сыном никто не спешил портить или напрягать отношения, ведь можно было остаться без работы. И меня не грело, что я была принята за одну из девочек для секса Ку-младшего.
Когда я вышла из спортивного комплекса, где прошла игра, и пошла к дороге, то заметила «порш». Водительская дверца открылась, из-за руля ступил на тротуар Чжунэ.
— Чонён! — Ему показалось, что я не заметила его, потому что не подняла головы. Но я и так видела. Я приблизилась.
— Ты не был внутри?
— Ты же не хотела, чтобы нас видели вместе, а появись я там — были бы вопросы, — хмыкнул он. — Садись.
Уже не пререкаясь, зная, что ничего страшного не случится, я обошла капот и села на пассажирское сидение. Чжунэ кивнул назад, указывая в тёмный салон, лампочка в потолке которого погасла, стоило захлопнуть дверцы.
— Твой костюм на месте. — Я вывернулась и дотянулась, нащупав знакомую спортивку. Мы тронулись, и я поспешила усесться обратно, пристёгиваясь. Штаны и курточка лежали на моих коленях.
— Спасибо, что не выбросил, — поблагодарила я, будучи в добром настроении. — Мы выиграли только что.
— Поздравляю! — улыбнулся парень. — Отметим где-нибудь?
— Ты обещал только до дома подбросить.
— Но обстоятельства же изменились, нет? Победа — это разве не повод поменять планы?
— Чтобы ты тоже в чём-нибудь победил? — хмыкнула я. Чжунэ поехал медленнее, чтобы посмотреть на меня, и тоже заухмылялся, но куда коварнее.
— А что, я могу победить, как считаешь?
— Откуда мне знать? Не от меня зависит, — отвернулась я к окну.
— А от кого? От меня?
— Возможно.
— Будь моя воля… — Его ладонь снялась с коробки передач и легла мне на левую ногу. Я посмотрела на это и, выдержанно, взяла руку Чжунэ и переложила обратно, ничего не говоря. — В чём дело? Я думал, что мы теперь…
— Что мы теперь что? Ты не делал мне никаких предложений, я не обещала ничего конкретного.
Чжунэ вновь поджал губы, обидевшись на что-то известное только ему самому, но с моей точки зрения это выглядело как детский каприз, когда не дают желанную игрушку. Я опять не распахивала свои объятия, не раздвигала ноги, грусть-то какая! Но кто сказал, что я не хотела? Просто голова моя, к счастью, ещё соображала, и я не видела ничего, что расположило бы нас к продолжению и развитию отношений. Взамен чего мне было давать допуск к телу, если Чжунэ не предлагал мужской ответственности за происходящее? Его щедро распахнутый для меня кошелёк мне был не нужен. И я не перебила его, он сам завис после слов «мы теперь», задержав паузу. Он ничего не говорил о том, чтобы быть моим парнем, хотя я задавала этот вопрос прямо.
Мы доехали до моего подъезда в молчании, под тихо звучащих «Imagine dragons». Я хорошо знала эту инди-рок группу, по её песням удобно было учить английский, занимаясь переводами, и приятно, и полезно. Само название группы переводилось, как «вообрази драконов», и было в этом что-то мечтательное, раскрепощающее, словно призывало окунуться в сказку. Сказку, где есть рыцари, принцессы, драконы… Я никогда, в отличие от других девочек, не выделяла себе пассивную роль принцессы. Я всегда была рыцарем, убивающим дракона, пронзающим его копьём. Чжунэ сделал погромче, когда зазвучала песня «Любой ценой». Он припарковался и заглушил мотор. Мы уставились на эквалайзер на дисплее музыкального проигрывателя. Я внимательно слушала текст песни, переводя то, что могла понять, и пока она не доиграла, и я не привернула звук обратно, я не заговорила: