— Ты знаешь английский?
— Идеально, — с надменной самовлюбленностью сказал Чжунэ. — Тебе понравилась музыка?
— Я люблю почти все их альбомы… ты ведь понял о чём сейчас пелось, верно?
— Да, мне подходят эти слова, ложатся на душу. — Я не к месту вспомнила о том, что у Чонгука, например, согласно буддийской догматике, души нет. Чжунэ развернулся ко мне и, положив локоть на подголовник моего сидения, оказался как-то слишком близко, буквально лицом возле моего лица. — Не передумала? Может, поедем в клуб?
— Ты же знаешь, я их не люблю.
— Я отвезу тебя в хороший, без гремящих басов, без грохота, без пьяной толпы. Там будет уютно и весело. — Я посмотрела на время. Было не очень-то и поздно ещё.
— Я даже не знаю… — Он больше не упоминал Югёма, не шантажировал меня, предлагал просто так, а если я откажусь? Всё вернётся на круги своя? Чжунэ положил ладонь на мою ногу вновь. Рука, что была выше, опершаяся на моё сидение, чуть опустилась и тронула сзади мою шею. Губы Чжунэ приближались, и я смотрела на них уже не со страхом, а ожиданием и нетерпением. Ближе, ещё, ближе! И вот, они уже на моих, и мы снова целуемся. В его машине, под классную музыку. Его пальцы гладят кожу шеи, поднимаются выше, вплетаются в волосы и спина покрывается мурашками. Это не щекотка, но безумно приятно. Его рука на моей ноге сжимается крепче, и я, похоже, готова позволить ему немного больше… У меня зазвонил телефон. Я спешно отстранилась, извиняясь взглядом перед Чжунэ, в чьих глазах мысль собиралась дольше, чем в моих. Он будто уже уплыл куда-то, и, пока я принимала, не глядя, звонок, только и мог облизываться и алчно смотреть на моё лицо. — Алло?
— Я бы не рекомендовал тебе сидеть так долго в машине с плохим мальчиком, — раздался голос Чонгука. Я округлила глаза, зачем-то начав поправлять на себе одежду. Было ощущение, что я под лупой.
— Что? Где ты?!
— Рядом, — не стал скрывать он. — Тонировка слишком плотная, но я могу догадываться, чем пытается заниматься Чжунэ. Намджун будет не рад.
— Зачем ему знать? — зарумянилась я.
— Если пойдёшь домой — не за чем. Я тоже пойду тогда к себе домой. Я же обещал приглядывать.
— Я не маленькая! — огрызнулась я. Впервые Чонгук вывел меня на эмоции. Засранец!
— Но, я думал, что ты поняла, с кем не надо связываться.
— Подожди, я перезвоню! — положила я трубку и повернулась к Чжунэ. Тот как раз пришёл в себя, поелозив на сидении и поправив ремень на брюках.
— Кто это звонил? Я слышал мужской голос.
— Из дома. Зять, — выкрутилась я. — У сестры завтра девичник… она замуж выходит. Очень много дел, подготовки. В самом деле, я лучше пойду, мне некогда ехать ни в какой клуб… — Я взялась за ручку дверцы. Чжунэ поймал меня за мою руку.
— Чонён, пожалуйста?.. На пару часов. Я привезу тебя обратно.
— Не могу, правда, — не глядя ему в глаза, покачала я головой. Я смотрела на его пальцы, что меня держали. И пока я их разглядывала, он вновь приблизился, наклонившись, но вместо губ впился в мою шею. Я ойкнула, чувствуя, как втягивается моя кожа, но пока отпихнула его, дело было сделано. Огрев Чжунэ по затылку мощным шлепком, я приложила ладонь к горлу. — Ты чего наделал?! — Но Чжунэ, в кои-то веки, засмеялся, претерпев от меня побои.
— Теперь на тебе настоящий засос. Мой. И пусть кто-нибудь попробует приблизиться к тебе.
— Козёл! — шикнула я, кривя губы над стиснутыми зубами.
— Спокойной ночи! — ухмыльнулся он. Я вышла из машины, поднялась на крыльцо. Подождала, когда он отъедет, всё ещё держась за шею. Достав мобильный, я набрала Чонгука, не зная, на кого больше всего сейчас злясь, на него, на себя или Чжунэ? Все какие-то не к месту, все не вовремя, не пришей к… дыре рукав.
— Вот теперь я спокоен, — поднял он. Голос явно улыбался. — Теперь могу идти на покой.
— И давно ты за мной шпионишь? — Я вертела головой, пытаясь найти его, но ничего не было видно. Мало мне Джуниора в доме напротив! Я как важный политический лидер, за мной такая слежка!
— Не очень. Не волнуйся, я в воскресенье или понедельник уезжаю, так что больше не буду привязываться.
— Так и будешь стоять в кустах? — примерно прикинула я. Где ещё ему быть? — Или подойдёшь?
— Да нет, иди домой, и я тоже пойду спать.
— Зачем ты это делаешь?
— Что?
— Приглядываешь за мной. Тебя волнует, что со мной может что-то случиться? — попыталась я добиться какого-то признания. Какого? Он же монах, Господи ты боже мой. Чего я жду? Чего хочу от него?
— Меня волнуют все хорошие люди. Ты хорошая, Чонён, и я не хочу, чтобы тебе было плохо, только и всего.
— Кто сказал, что Чжунэ сделает мне плохо? — Я цинично цокнула языком. — Может, он мне как раз хорошо сделает.
— Ну, это ваше право, — засмеялся Чонгук, — делать друг другу хорошо вправе все. Только, знаешь, на контрасте с хорошим, плохое потом вдвойне горше будет, а насколько ты уверена в постоянстве Чжунэ? Лично я, насколько его знаю, не думаю, что он продержится сколько-нибудь долго. Ты считаешь, у него серьёзные планы?
— Не знаю, — сказала я. — Если бы знала, давно бы избавилась от сомнений.
— Ну, так не увлекайся тем, в чём сомневаешься.
— А ты никогда ни в чём не сомневаешься?
— Бывает.
— И что тогда делаешь?
— Либо спрашиваю совета у духовного наставника, либо бегу со всех ног куда подальше, — вновь хохотнул он.
— Ты? Бежишь? Не могу представить. Тебя, мне кажется, ничто не заставит отступить.
— Не забывай притчу, — напомнил Чонгук, — когда на пути бурная река — через неё перенесёшь всё, что требуется.
— Чонгук, — впитав в себя его слова, начала я заново.
— М?
— Мне нужен духовный наставник.
— Завтра, на мальчишнике, когда все хоть по чуть-чуть выпьют, у тебя будет широкий выбор. Там такие философы соберутся, что на любой вкус найдётся гуру, сэнсей, сонбэ, — в очередной раз нашёл отговорки он, сделав вид, что не понял намёк на себя.
— А ты будешь пить? Или такого обета ты не давал?
— Посмотрим, насколько бурная будет река, — сослался опять он на притчу. — Ладно, мне пора, Чонён, добрых снов!
— Доброй ночи! — вынуждена была уже закончить я беседу, соблюдая приличия, и сбросила вызов.
На всю квартиру раздавался смех Сынён. Она лежала на диване и смотрела какую-то комедию. Вжимая голову в плечи, я вошла в зал. Сестра привернула громкость и повернулась.
— Ну что, как сыграли?
— Победа! — подняла я кулаки в ликующей позе.
— Поздравляю! — протянула она мне руку для пожатия, по-деловому. Она такое себе только со мной позволяла.
— А как ночёвка у Гынсока? — полюбопытствовала я. Она ослепительно и сладострастно растянула улыбку:
— Победа! — повторился мой жест.
— Поздравляю, — парировала я, засмеявшись. Из их спальни вышла Чжихё в пижаме-кигуруми.
— Наконец-то ты сделала потише, и ты вернулась! Нам нужно выспаться, иначе не выдержим завтрашние ночные гуляния. Вы не забыли? Сами же хотели девичника! А ты поедешь на мальчишник… Ох! Мне эта идея до сих пор не очень нравится…
— Мы всё помним! — успокоила её Сынён, выключив телевизор. Я села у её ног, подвинув их аккуратно к спинке. На пальцах были специальные держатели, она только что сделала себе педикюр.
— Слушайте, я хотела спросить… как вы думаете, реально встречаться сразу с двумя парнями?
— И тремя, и четырьмя! — подхватила Сынён. — Вот на пятом я засыпалась, лучше не пытаться.
— Ты что! — замахала ладонями Чжихё. — Как можно? Это некрасиво, неприлично. Ты тем изменяешь сразу обоим.
— А если они, ну вдруг, тоже мне изменяют?
— Тогда гуляй от них, сколько хочешь, — пожала плечами Сынён.
— Зачем встречаться с такими, которые изменяют? — осуждающе покачала головой Чжихё. — Надо найти надёжного, верного, одного. К чему вся эта суета?
— Ну, не всем везёт, Намджунов на всех не хватает, — звонко и переливчато засмеялась Сынён.
— Чему ты учишь Чонён? — недовольно посмотрела средняя сестра на старшую.
— Чему меня жизнь научила, тому и её учу, чтобы шишки не набивала.
— Так, ладно, давайте пойдём спать, в самом деле, — встала я. Заканчивались ночи, которые мы проводили втроём. В следующую субботу, через неделю, Чжихё уедет в новую квартиру, где закончился ремонт, куда перевезли почти всё её вещи, и мы с Сынён останемся вдвоём. Но у неё Гынсок, и я, возможно, вскоре останусь совсем одна.
Раздевшись и забравшись под одеяло, я ворочалась и металась. Сон не шёл, было жарко. Я скинула одеяло и положила ноги сверху. Чонгук и Чжунэ атаковали мой разум, моё сердце. И если второй ещё делал хоть что-то, чтобы расслабить мои нервы и потешить моё женское самолюбие, то первый выстроил трёхметровый забор между нами, и я туда не могла даже заглянуть. Что за ним? Монах. Имею ли я право пытаться расшевелить монаха и проверить его на… на что? Мужскую состоятельность? Похоже, с монахами, как с геями — интригу рождает ощущение невозможности. Но это же ерунда, я не должна приставать к Чонгуку. Но тогда и Чжунэ не должен приставать ко мне, я же девственница! По каким признакам стоит определять, к кому можно домогаться, а к кому нет? Есть какие-то тайные знаки? Люди для флирта, для секса, для отношений, для дружбы — мы все делимся как-то? Висели бы этикетки, как в магазине, как было бы просто! Я где-то слышала, что раньше в разных странах были приняты сигналы. В Европе на лицо лепили мушки определенной формы, они подсказывали, желает человек любовной связи или уже занят, или влюблён. В некоторых племенах девушки вставляли в волосы цветки, с определенной стороны, или определенного цвета, как бы заявляя о том, согласна она пококетничать или нет. А что касается современных парней, как быть? Понятно, что если на пальце кольцо и кто-то женат — это табу, ну а если кольца нет? Вот как по Чонгуку можно было понять, что он бхикшу? По кожаным штанам, обтянувшим его сексуальную задницу? Где-то должно быть прописано, в какой-нибудь их буддийской Трипитаке: «Парни в чёрных кожаных штанах вас обломают».