— Зачем, снова довести до инфаркта мою маму? — хмыкнул он, не отвлекаясь от дороги.
— Нет, я не буду никуда звонить. — Я выжидающе смотрела на него, а он, помявшись, кивнул на панель, где лежал айфон, разрешая. Мои пальцы осторожно взяли трубку.
— Хочешь посмотреть фотографии и спалить меня на том, что я был в клубе? — спокойно спросил он, и я каким-то образом почувствовала, что он не врал, и его не было нигде, кроме собственной «хаты», как он это назвал. Я нажала на включение экрана, и там запросило пароль. Я протянула телефон Чжунэ.
— Разблокируй, пожалуйста. — Он быстро нажал нужные цифры и вернул аппарат мне. Я открыла список последних вызовов и увидела по времени звонок, адресованный мне. Чонён. Я так и была записана, по имени, без каких-либо обзывательств и кличек. Меня это успокоило.
— Ну, что там интересного? — полюбопытствовал Чжунэ. Я на всякий случай прокрутила вызовы на пару дней назад. Там были телефоны без названий, не записанные в телефонную книгу, но из записанных не было ни одного женского имени. «Мамочка» и «сестрёнка» — единственные представительницы моего пола, кроме меня, с которыми связывался Чжунэ. Мне стало перед ним почти стыдно, ведь в моём списке, кроме сестёр, все остальные парни: Югём, Джуниор, Намджун, Чимин, Сондже, Ильхун, Ёндже, Чонгук… И это далеко не весь список. Я положила айфон на место.
— Да так, всё, как у всех, — подытожила я.
— Это хорошо или плохо?
— Мне понравилось, — улыбнулась я. Чжунэ, оторвав правую руку от руля, взял в неё мою левую, и мы так и поехали.
Чимин опять посматривал на меня с самого начала тренировки так, будто подготавливал некую беседу. Я попыталась не обращать на это внимания, думая, что не стану облегчать ему дела: хочет о чём-то сказать — пусть говорит. Но в результате мне самой стало любопытно, а он всё молчал, тщательно показывая мне упражнения и заставляя концентрироваться. Я запросила перерыв и уселась на лавку, откручивая крышечку бутылки с водой.
— Ну, спрашивай, — велела я, и принялась пить большими глотками. Чимин улыбнулся, присев рядом.
— Ты стала наблюдательнее. Уже чувствуешь, когда противник что-то таит.
— В этой части я разве могу тебя рассматривать, как противника? Если ты просто думаешь что-то.
— Мыслями иногда тоже можно сражаться. Битвы не рождаются без идей, без расхождения во мнениях.
— Угадаю ли я снова, если предположу, что ты хочешь со мной о чём-то поспорить?
— Возможно. Скажи, Чонён, какие всё-таки отношения у тебя с Чжунэ? — Я чуть не подавилась. Вода пошла в нос, забулькала где-то там и я, спешно всё проглотив, отставила бутылку. Чимин следил за мной. — Только говори честно, ты же знаешь, я всё равно дознаюсь до истины.
Меня одолевали сомнения. Он не был мне ближайшим другом, которому стоило признаться в первую очередь, но, возможно, именно это раскрепощало. Чимин был ещё достаточно далёк мне, чтобы я не испытывала перед ним неловкости за свои решения.
— Если ты пообещаешь, что ни слова не скажешь Намджуну, и никому вообще…
— То ты подтвердишь, что вы начали встречаться? Я прав? — Он на меня так прозорливо поглядел, что у меня возникло ощущение извечной слежки. Откуда он узнал?
— Да. Так ты не скажешь?
— Не скажу, но я хотел бы обсудить с тобой это, — без экивоков влез Чимин в мою личную жизнь.
— Что именно? Как далеко всё зашло или как мы проводим время? — хмыкнула я.
— Я хотел бы услышать твоё мнение о Чжунэ. Ты посчитала его достойным, если стала с ним встречаться, не так ли? — Я покосилась на своего тренера, вновь чувствуя возвращающиеся сомнения по поводу Чжунэ, которые накатывали каждый раз, стоило кому-то хотя бы намекнуть на то, какой он, по слухам, ненадёжный тип. Я не могла ничего сказать, потому что доказательств его добропорядочности было маловато, чтобы я стала убежденной сторонницей светлого образа Ку Чжунэ, но я не имела и улик его коварства, гнусности и вредоносности. — Думаю, ты умная девчонка, Чонён, поэтому без оснований не могла броситься в омут с головой, — излишне, кажется, похвалил меня Чимин. То-то и оно, мне казалось, что именно в какой-то омут я и бросилась. — Это же не пустое желание испытать что-то, неважно с кем? Я не пытаюсь тебя обидеть, но, раз уж я твой временный наставник в борьбе, а она заключает в себе и ментальные практики, хочу заметить, что тренировать выдержку тоже надо, — тонким, но очевидным намёком, сообщил мне Чимин свою точку зрения на шашни с Чжунэ. — С другой стороны, если это только желание, и ничего большего — оно и лучше. Более прочные узы могут увлечь тебя, и ты пойдёшь на поводу не у самой хорошей личности…
— Почему я должна идти у него на поводу? — не выдержала я. — Он не торговец наркотиками, не сектант, не политический агитатор. К чему он может меня склонить?
Чимин продолжительно выдержал на мне свой взгляд, посерьёзнев. Я ещё не видела его таким собранным.
— Чонён, готова ли ты к информации, за которую, возможно, могут даже убить? — Ощутив холодок на спине и затылке, я слегка съёжилась. Я не знала, что на это сказать, но Чимин задал очень конкретный вопрос, не нуждавшийся в пояснениях. Но ему пришлось долго прождать, прежде чем я промямлила:
— Я не знаю.
— Так прислушайся к себе. Если ты хочешь быть воином, то нужна отвага. Отвага — это не только влазить в рукопашные, это осознание постоянной опасности и готовность к ней. Без силы вынести всё это — человек слаб, а слабые не годятся в бойцы. Вот и подумай, готова ты к смертельно опасной информации, или ты не годишься для неё? Тогда закроем эту тему и я больше ничего не стану говорить.
Я попыталась распрямить плечи, но они обвисли. Что это за информация? Не бравада ли, не розыгрыш? За какую это информацию меня могут убить? А, может, не стоит насмешничать, и стоит на миг представить, каково это? Какова реальность слов Чимина, каково жить под дамокловым мечом? Но при чём тут Чжунэ? Любопытство разобрало страшное, но нельзя из-за праздного любопытства подвергать себя рискам. Что, если это какой-то тест на выдержку? Но я не могу не попытаться узнать что-то о человеке, с которым встречаюсь!
— Если существует какая-то опасность, которую я могу к себе привлечь, то я хотела бы прежде всего знать, откуда она может последовать, и от кого мне стоит скрывать, что я ею владею?
— Справедливо. И продуманно, — одобрил Чимин, снова разулыбавшись. — Я могу сказать тебе кое-что о Ку Чжунэ, и если он узнает, что тебе это известно — я не берусь предсказывать его реакцию. Вполне может быть, что опасность пойдёт от него. От его дружков, его окружения.
— То есть, проверить её я вряд ли смогу? У Чжунэ же спрашивать нельзя будет?
— Именно. Разоблачение поведёт за собой как минимум локальный конфликт, а там — кто знает? — Лицо Чжунэ, его губы, его голос, очень живо предстали передо мной. Да, он внешне тянул на ловеласа, негодяя и даже злодея с неплохим потенциалом, но я знала его ближе, знала его характер, знала то, что под маской, и речи о том, что он способен быть опасным скорее смешили. Я не хотела ошибиться и узнать, что сделалась слепой от влюбленности и не замечаю чего-то очевидного. Но я никогда не была сплетницей, и за это могла ручаться.
— Я ничего не расскажу Чжунэ. Можешь сказать мне всё, что о нём знаешь. Я хочу услышать это. — Чимин поискал твёрдое решение в моём взгляде. — Даю слово, — пафосно дополнила я.
— Что ж… Я надеюсь, что ты осознаёшь ответственность и нешуточность ситуации. — Мой нервный кивок был последним подтверждением, и молодой человек принялся рассказывать: — Ку Чжунэ, как и большинство его друзей: Чжинхван, Юнхён, Биай — состоят в бандитской группировке, называющейся «драконы». Возглавляет их один человек, которого так и зовут — Дракон. Это очень влиятельная личность, которая проживает в Сингапуре. — Я вздрогнула, вспомнив, что именно туда собирался свозить меня Чжунэ. — Под его властью около тысячи преступников и весь бизнес Сингапура, а так же больших территорий вокруг него. Это наркобизнес, торговля оружием, работорговля, нелегальный алкоголь и всё, что губит людей. Без разрешения этого Дракона трудно вести дела в Юго-Восточной Азии, поэтому молодёжь, вроде Чжунэ и его друзей, оказалась втянутой через своих родителей, бизнесменов, чеболей, которые через взятки и криминальное посредничество озолотились. Допустим, на торговых суднах господина Ку-старшего провозятся наркотики, их прячут среди официального товара. Отец Юнхёна — в правительстве нашей страны, он выправляет множество левых документов, отец Биая предоставляет свои счета для отмывания денег и перевода платежей за ужасные сделки, за что получает проценты. Сыновьям этих дядей мало богатства, им хочется быть крутыми, чувствовать себя крутыми. Они вступили в драконы, чтобы позволять себе всё, что вздумается, потому что их босс — Дракон, человек, перед которым дрожит половина Азии уж точно, и с таким боссом за спиной можно чувствовать себя хозяевами мира. — Чимин перевёл дыхание и продолжил: — Погибший парень из компании Чжунэ, вместо которого взяли Югёма, был профессиональным убийцей, киллером. Им вечно не хватает исполнителей, поэтому, скорее всего, Югём будет играть именно эту роль. Что касается самого Чжунэ… я не могу однозначно сказать, что он конченый подонок, но есть сведения, что он убил человека. И наркотики он иногда употребляет.
Он закончил, и я повернула лицо к окну, открывавшему вид на улицу. Это трудно было переварить за мгновение, да и вообще взять, и сделать какие-то выводы. Я пыталась понять, в каком направлении мыслить после узнанного.
— Есть какие-нибудь вопросы? — спросил Чимин. Я повернулась обратно, к нему.
— Да, один. Откуда ты всё это знаешь? — Он мотнул головой, устало пожав плечами.
— Это уже другой уровень информации, за него возникнет повышенная опасность.
— Я так понимаю, и ты, и Чонгук каким-то образом сталкивались с компанией Чжунэ, и что-то не поделили?
— Разве что те самые идеи. Они думают иначе, чем мы. Они живут только для себя, любой ценой, не считаясь с людьми. Мы не считаем это правильным. А ты?