Я подсобралась, сразу подумав, что наверняка накосячу, потому что слишком проста и не сдержанна. Но не для того ли я здесь? Обрести терпение и выдержку. Джоанне, похоже, объяснять ничего было не надо, она с дочерним трепетом оглядывала стены, площадки и дорожки, по которым ходил её отец. От него она с детства наверняка знала, как себя ведут в подобных заведениях.
Чонгук ушёл следом за Мингю со своим мешком, а Чимин пригласил нас к квадратной башне, на втором этаже которой горел свет. Дверь была распахнута, и мы втроём преодолели лестницу, сразу оказавшись в единственной комнате, в которой, у противоположной стены от входа, сидел за низким столиком на полу старик.
— Настоятель, — низко поклонился Чимин, и мы с Джоанной последовали его примеру. Когда мы разогнулись, золотой представил нас старику: — Это дочь мастера Хана, Джоанна, а это Чонён, родственница Рэпмона.
— Я понял, я понял, — улыбнувшись, покивал он и указал перед собой, — присаживайтесь, переведите дух с дороги.
Мы послушно опустились на пол, подобрав под себя ноги. Я украдкой пыталась рассмотреть помещение, но почему-то создавалось ощущение, что прозорливые глаза настоятеля подмечают каждое моё движение, и незаметно сделать ничего не получится.
— Элия, — обратился он к кому-то за нашими спинами, и я, обернувшись, едва не вздрогнула. На миг мне показалось, что возник призрак. Девушка, вошедшая следом, была совершенно белоснежной: волосы, ресницы, брови, кожа — всё! Кроме светло-голубых глаз. Если бы не серые хакама[48], в белой рубашке сверху она бы точно сошла за сверхъестественное создание. Одновременно её внешность отталкивала и завораживала. — Принеси перекусить и чаю.
— Сейчас, дедушка, — кивнула она, и опять исчезла.
— Наверное, проголодались? — заботливо угадал он.
— Есть немного, — признал Чимин за нас всех.
— Я вас долго задерживать не буду, завтра познакомимся поближе, время будет… Просто знал, что сегодня приедете, вот и не ложился — ждал. Чимин, ты ещё не ввёл их кратко в распорядок дня в монастыре?
— Нет, не успел, настоятель.
— Тогда скажу главное, а ты дополнишь завтра по ходу дела: летом мы встаём в пять утра, с рассветом. Водопровода здесь нет, чтобы умыться — надо заранее принести ведро воды с колодца, но она холодная, так что либо привыкать, либо греть на кухне, на печи. Раз в неделю топится баня. Конечно, надо будет как-то решить этот вопрос с нашими ребятами… — Меня начало не к месту раздирать на улыбку. Вот переполох-то из-за нас. Хотя, вот же тут Элия, как она справляется? К ней не пристают? В баню не подглядывают? — Завтрак в шесть. Теоретических занятий летом очень мало, поэтому с мастером Ли вам не придётся пока что часто иметь дело. Адепты всё свободное от боевых искусств время заняты в садах и на полях монастыря. Вам это сейчас ни к чему, вы здесь, чтобы получить азы боя, поэтому будете тренироваться и вместе со всеми и, пока ребята заняты по хозяйству, дополнительно с Чимином. — Дедуля посмотрел на упомянутого. — Мы не можем оставить и тебя, и Чонгука здесь, обоих. Кто-то нужен и за стенами… Поэтому, если ты не против, то останешься наставником ты, хорошо?
— Конечно, — не споря ни мгновения, согласился Чимин.
— Лео сейчас нет, но когда он вернётся, разумеется, нужно будет проявлять осторожность на общих тренировках. — Настоятель, которого, кажется, как сказал Намджун, звали Хенсок, поглядел на нас. Подумав о чём-то, он развёл руками, и сказал: — Должен вас предупредить, но не хочу пугать. Наш нынешний мастер… заменивший твоего отца, Джоанна, он… был травмирован несколько лет назад. И, так сказать, осталась контузия… иногда в нём просыпается зверь. — Я округлила глаза. Джоанна тоже. Мы с ней переглянулись и непонимающе воззрились на настоятеля. — Ох, старый я уже стал для объяснения подобных тонкостей, Чимин, мальчик мой, будь другом — растолкуй.
— С вашего позволения. — Элия внесла поднос со скромным монастырским печеньем и чаем, поставила перед нами, выскользнула. Чимин переждал эту короткую суету и, смущаясь Хенсока, всё же поведал: — Лео ввели инъекцию с тигриным геномом… Это была инновационная разработка, но поскольку он лежал в коме, то средства искались любые. Это сработало, однако… До сих пор в порыве злости он может стать неуправляемым. Злится он, надо сказать, очень редко, такого почти не бывает. Но есть и кое-что другое, что будит в нём зверя… — Чимин посмотрел на нас так, будто хотел, чтобы мы прочли его мысли, и ему не пришлось бы говорить вслух. Но мы с Джоанной только глупо моргали. — Запах… женский запах… — явно что-то недоговаривал Чимин, никак не произносил. Я нахмурилась, попытавшись ему помочь:
— Месячные что ли? — И тотчас опомнилась, что рядом настоятель. Блин, я так и думала, что учудю что-нибудь. — Извините, — покраснела я.
— Нет, — улыбнулся по-доброму Хенсок. — Лео реагирует на возбуждение. Поэтому, остаётся надеяться, что при нём вас, в стенах нашей обители, не посетят никакие порочные мысли.
— Как бы то ни было, — вставил Чимин, — не переживайте, рядом всегда кто-то будет, и ничего не случится.
Вскоре пришёл Чонгук, чтобы засвидетельствовать своё почтение настоятелю. Мы допили чай и стали расходиться. Джоанна попросила разрешения утром же сходить на могилу отца, и Хенсок ей это позволил, попросив Чонгука сводить девчонку, прежде чем он уедет. Значит, он уедет… Что ж, если тут бывает какой-то Лео, реагирующий на возбуждение, пожалуй, даже лучше, что от меня подальше будет этот соблазн в кожаных штанах. Пожелав всем спокойной ночи, мы с Джоанной, ведомые Элией, отправились в выделенную нам гостевую комнату. Виднелись контуры возвышающихся гор, Тигриный лог находился не на вершине, а как бы в долине, с одной стороны огражденный стеной, сотворенной руками людей, с двух сторон стенами из гор, а с четвертой — обрывом, который ночью не было видно, и о котором нам рассказал Чимин.
— Всё только сначала кажется очень сурово, — успокаивала нас Элия, идя на шаг впереди с фонарём. Не на батарейках или аккумуляторе, а со свечкой, вставленной в стеклянную защиту. Средневековье, чёрт возьми. Но это в чём-то круто. — А потом втянетесь, и не будете замечать отсутствия городских условий.
— А ты давно здесь живёшь? — поинтересовалась я.
— С января. Уже семь месяцев, считай. Но выросла я в местечке похлеще. В Тибете, в горах повыше Каясан. Ни воды, ни света, ни дров через раз, а бывало жутко холодно. Так что тут по сравнению с моим детством — цивилизация.
— Мне папа рассказывал о Логе, я всегда мечтала побывать здесь, но не думала, что мне разрешат когда-либо, — поделилась Джоанна.
— Часто происходит самое неожиданное, — довела нас Элия до галереи, из которой в ряд уходили в гору выдолбленные комнаты. Она открыла ближайшую — они не были закрыты и не закрывались, — зажгла свечку на столике внутри. Для того чтобы камень не холодил помещение, он был оштукатурен и отделан под подобие скромной кельи. — Дедушка сказал, что когда-то это было монастырской гостиницей, тут ютились паломники или искали помощи страждущие, раненные, нищие, осиротевшие, те, кому нужна помощь. Но уже минимум двести-триста лет комнатами не пользуются. Я их убираю ради общего порядка, но поселитесь вы тут за много лет первые.
— Ты единственная девушка в монастыре, кроме нас? — сев на кровать и сбросив на неё свой рюкзак, спросила я.
— Нет, есть ещё Заринэ, жена Лео, — Элия обернулась как бы в направлении обитания той, — у них отдельный дом за ступами, за кладбищем… Джоанна завтра увидит, хочешь, сходи с ней. Это внизу, вдоль обрыва.
— Жена? Ну вот, а говорили, что сюда женщин не пускали.
— Просто так — нет, — подтвердила это альбиноска. Я допёрла, что она является ею, не сразу сообразив. Поначалу, из-за её худобы, мне показалось, что она прибаливает, но понаблюдав за её живостью и отзывчивостью, сделала вывод, что с девушкой полный порядок. Однако внешность всё равно оставалась экзотической. — Заринэ чуть не убили на её родине, какой-то варварский обычай в забытом уголке земли. Лео её спас, а поскольку у него нет другого дома, кроме Лога, а ей некуда больше идти, он и привёл её сюда. Заринэ тут почти четыре года, но до сих пор по-корейски говорит не очень, поэтому не любит болтать, вы на неё за это не обижайтесь — она выглядит нелюдимой, только с детьми возится. У них с Лео два сына.
Я чуть не сказала вслух «а, вот куда уходит злость, когда Лео чувствует возбуждение», но сдержалась. Мой едкий юморок тут был ни к чему. Надо перестраиваться на другой лад: духовное просветление, физическая закалка, самосовершенствование. Трудотерапия.
— Ладно, не буду мешаться, устраивайтесь, — спохватилась девушка и, поднимая фонарь, двинулась на выход, — если что, моя комната под лестницей, в дедушкиной башне. Можете звать меня просто Эя. Спокойной ночи!
— Добрых снов! — откликнулись мы с Джоанной и, утомленные переездом и попаданием в какой-то будто бы иной мир, почти без слов разделись и улеглись. Я не успела толком обмозговать события прошедшего дня, как уснула от накатившей усталости.
1 августа
Перемены, информация, новые знакомства, усталость — всё это не дало мне вспомнить о том, что я без мобильника, и будильник мне поставить нет никакой возможности, но подумала именно об этом, когда услышала над головой:
— Девчонки, просыпайтесь! — Я рывком села и открыла глаза. Элия открыла дверь, впустив солнечный свет, и ждала, когда мы подадим признаки жизни. Джоанна, ворочаясь, стала избавляться ото сна.
— Мы проспали? — запереживала я.
— Нет, сейчас минут пять шестого, — успокоила внучка настоятеля, — я встала и пошла будить вас.
— Спасибо… блин, а как ты без будильника встаёшь?
— Меня дедушка будит стуком сверху, — хихикнула она, — а у него многолетняя привычка, он с первыми лучами глаза открывает. Да вы не переживайте, я вас каждый день буду будить, мне не трудно.
— Было бы неплохо.