Правительство предпринимает меры, стремясь оградить индейцев от полного уничтожения. Например, за племенем гавиан декретом от 31 октября 1968 года был закреплен довольно солидный участок земли около реки Токантинс, но, как неоднократно писалось в бразильских газетах и журналах, наблюдения за выполнением этого декрета не было, мало того, латифундисты не только продают незаконно индейские земли, а и продолжают сколачивать вооруженные группы бандитов, которым поручают сгонять индейцев с приглянувшихся латифундистам участков. В случае же отказа поручают этим же бандитам истреблять индейцев.
С подобными явлениями мне приходилось сталкиваться не раз, так что хочу предупредить: не будет красочных эпизодов сражений с индейцами, потому что таких битв в Бразилии не было.
— Ничего, доктор, — успокоил капитан, — не жалейте потерянного времени, отдохнете у нас несколько дней и не пожалеете. Сходим на охоту, организуем прекрасную рыбную ловлю. Я знаю такое место, где наверняка можно поймать рыбу-быка. А потом кончится дождь, подправим взлетную дорожку, прилетит ваш самолет, и вернетесь обратно в Гоянию.
Нет, такой оборот нас никак не устраивал. Доктор в ужасе замахал руками.
— Нет, нет, и не говорите, капитан, мне необходимо послезавтра во что бы то ни стало быть в Гоянии. У меня же клиентура, у меня же госпиталь. Ждут больные. И жена будет волноваться. Нет, нет, нет. А что, разве самолет не сможет прилететь завтра утром?
— Это исключено, — твердо сказал капитан. — Он просто не в состоянии сесть на то грязное месиво, в которое превратился наш аэродром. Если вы отказываетесь от нашего гостеприимства, придется вам идти на лодке до Педро-Афонсо.
Так и решили. Идти до Педро-Афонсо. Переход от Токантиниа до Педро-Афонсо был быстрым и легким. На пути не встретилось ни одного переката, ни одного водопада. Мотор находился в хорошем состоянии, и экипаж довел лодку за несколько часов. Этот отрезок путешествия был бы довольно скучным, если бы доктор, старожил штата Гояс, не загорелся вдруг желанием поведать приезжему человеку все легенды, связанные с местами, мимо которых мы проходили.
Так вот, про поселок Педро-Афонсо, куда держала путь наша лодка, рассказывают такую историю. Много лет назад на месте, где сейчас стоит Педро-Афонсо, жила только одна семья: старик хозяин, его дочь и внучка, девушка шестнадцати лет. Она была красивая, любимица и гордость всего района, потому что слава о ее красоте разнеслась далеко вокруг. Ее имя было Флор-де-Параизо — Райский Цветок. Каждый день Райский Цветок по утрам отправлялась к реке за водой, купалась, собирала цветы, иногда ловила рыбу и поэтому задерживалась на час, на два. Однажды, отправившись на речку, Райский Цветок не вернулась домой. Все родственники пошли на поиски. Они обошли берега реки, искали в джунглях. Но розыски не увенчались успехом. Они не могли поверить, что Райский Цветок утонула, купаясь в реке, потому что девушка была прекрасной пловчихой. Она не могла также погибнуть от зубов крокодила жакаре, потому что на песке не осталось никаких следов борьбы. Купалась же Райский Цветок в месте, где жакаре вообще никогда не появлялись. Можно было только предполагать, что ее утащили индейцы. Но в какую сторону ушли похитители, где искать девушку, никто не знал.
Скорбь царила в семье. Но вот на следующее утро все увидели, как по безымянному притоку Токантинс скользит небольшая пирога и в ней сидит Райский Цветок. Девушку действительно украли индейцы в то время, когда она ловила рыбу. Нападение было столь внезапным и стремительным, что Райский Цветок даже не сумела позвать на помощь. Индейцы бросили ее на дно лодки и быстро двинулись вверх по течению притока реки Токантинс. Они гребли весь день, не переставая, гребли без отдыха, пока не достигли небольшого песчаного пляжа. Это было часов в семь-восемь вечера, уже в полной темноте, и индейцы решили сделать привал. Райский Цветок понимала язык индейцев, и ей стало ясно, что они собираются довезти ее до племени, стойбище которого находится на расстоянии одного дня пути от места привала, и там подарить в жены вождю племени.
Похитители решили не спать всю ночь и караулить девушку. Они разложили костер, зажарили на нем пару рыб и угостили Райский Цветок. Райский Цветок решила перехитрить индейцев и стала петь колыбельную песню, которую ей в детстве напевала мать. Убаюканные очаровательным голосом, индейцы крепко уснули.
И тогда Райский Цветок подбежала к лодке, села в нее и гребла всю ночь. Утром она вернулась в хижину матери и деда. На месте хижины сейчас и расположен городок Педро-Афонсо, а безымянный приток реки Токантинс стали называть Рио-до-Соно — «Речка Сна».
Говорят, что однажды муниципалитет города серьезно обсуждал проблему, не просить ли власти штата переименовать город Педро-Афонсо в город Флор-де-Параизо — Райский Цветок. Нужно сказать, что сам город очень мало напоминает цветок. Он грязный и неуютный. Но, как и в других местах Бразилии, народ там живет гостеприимный и приятный.
Перед началом перехода из Токантиниа в Педро-Афонсо доктор связался с Порто-Насионалом и поговорил с летчиком нашего самолета, условившись о встрече в Педро-Афонсо. Действительно, уже подходя к пристани, доктор воскликнул:
— Смотрите! Вон наш командир корабля!
Летчик сидел на деревянной тумбе причала, держа в руке удочку.
— А я вас жду здесь уже два часа, — сказал летчик. — Если согласны, то через час можем вылетать обратно в Гоянию, а то что-то мне здесь не очень нравится. Да и рыба не ловится.
— Ну как, сейчас бензина хватит на обратный путь? — поинтересовался доктор.
— Самолет-то я заправил, но на всякий случай придется прихватить несколько добавочных канистр. Кто знает, а вдруг вынужденная посадка на «сухом» аэродроме, где и капли бензина не достанешь. Лучше уж перестраховаться.
Летчик попросил меня сопровождать его на нефтебазу и помочь донести до самолета банки с горючим. Доктор остался у причала, сказав, что предпочитает посидеть у реки, чем идти по солнцепеку.
Однако получить какие-то четыре несчастные канистры бензина оказалось делом далеко не простым.
Мы не имели на руках «распоряжения», «приказа», «указания», а попросту говоря — бумажки, подписанной каким-либо ответственным чиновником, о выдаче летчику бензина сверх установленной нормы. Собственно говоря, бумажка была, но подпись на ней была скреплена печатью властей штата Гояс, а нефтебаза подчинялась начальству штата Белен. Между летчиком и кладовщиком произошел следующий любопытный диалог:
— К сожалению, только когда вы принесете мне другое требование на бензин, я смогу выдать эти сорок литров горючего.
— Но такую бумажку можно ведь получить только в Белене.
— Совершенно верно, самый ближайший пункт, где сидит мое начальство, — Белен.
— Но чтобы долететь до Белена, я должен потратить весь имеющийся у меня в баках бензин, получив бумажку, заправиться вновь и прилететь обратно к вам.
— Ничего не могу поделать. Инструкция есть инструкция. Нарушать ее я не буду ни в коем случае. Если бы вы были частным лицом, то я, согласно инструкции, мог бы продать вам сорок литров бензина за наличный расчет, но вы уже показали свой документ и не можете считаться частным лицом.
— В таком случае вот этот сеньор, — летчик показал на меня, — является для вас частным лицом или нет?
— Да, является, если он не входит в состав вашего экипажа.
— Он не входит в состав моего экипажа. Он иностранный журналист.
— По инструкции я имею право отпускать бензин любым частным лицам, — произнес кладовщик и, забрав канистры, пошел наливать горючее.
Через несколько минут, смеясь и кляня на чем свет стоит бразильских бюрократов, мы тащили к самолету канистры, полные бензина.
Когда доктору в лицах пересказали дипломатические переговоры с кладовщиком, он покачал головой:
— А знаете, лет тридцать назад я был одним из тех, кто участвовал в экспедиции по прокладке воздушного пути из Гояса до города Белена. Командиром у нас был Лисиас Родригес. Он потом написал книгу «Движение по Токантинс». Как нас здесь, в этом самом городке Педро-Афонсо, принимали! Когда наш самолет опустился в первый раз на аэродром, мы были встречены аплодисментами, возгласами «ура!» и хлопушками. Местные жители очень радовались открытию первой воздушной линии. На аэродроме установили трибуну, с которой говорились приветственные речи. А когда экипаж самолета вошел в город и проходил по центральной улице, то, ей-богу, девушки забросали нас цветами. Я был тогда на тридцать лет моложе, и это внимание со стороны прекрасного пола почему-то особенно радовало меня. А сейчас прилет самолета не событие. Воздушный путь Токантинс действует пусть с небольшими перебоями, но все же регулярно, — и доктор сокрушенно покачал головой, вспоминая о былых временах.
Шесть часов полета до города Гоянии прошли благополучно, а уже на аэродроме передали приятное для меня известие: завтра утром вылетаем в Бализу — к давно обещанным и долгожданным гаримпейрос.
На улице Рио Бранко в Рио-де-Жанейро находится невысокое, мрачноватого вида здание. Над входом висит написанная готическим шрифтом вывеска «X. Штерн». Здесь центральная контора коммерсанта и промышленника Штерна. Он владеет многочисленными ювелирными магазинами, лавками по продаже сувениров, а также шахтами, где добываются полудрагоценные камни. У Штерна разветвленная сеть скупщиков драгоценных и полудрагоценных камней. Когда я собирался в командировку, чтобы самому посмотреть, как работают гаримпейрос, то решил предварительно заручиться в конторе у Штерна рекомендательными письмами или, по крайней мере, запастись адресами.
Заместитель коммерческого директора, к которому я обратился, оказался очень любезным человеком и, рассказав о фирме Штерна, предложил мне для закрепления первых контактов закупить прекрасную партию самоцветов на несколько миллионов крузейро. Пришлось объяснить подробнее цель моего прихода.
— Ах, вы хотите только посмотреть, — с разочарованием в голосе сказал заместитель коммерческого директора. — Тогда я могу вам дать, во-первых, рекомендательное письмо к префекту города Бализы, что находится на реке Арагуае, а также записку к администрации одной из наших крупных шахт в районе Говернадор Валадарис. Шахта называется «Космополитана». Это в штате Минас-Жераис. Вы передадите записку сеньору Овидио, и он вам все покажет.