Прокукарекал петух, и Ариша подскочила:
– Дурацкий пернатый будильник! И со стоном упала на подушку.
Труднее всего ей было привыкнуть к тишине, особенно ночью, когда деревня засыпала. Ни шороха, ни звука. Спали все: и люди, и домашние животные. Абсолютная тишина, которую до этого Ариша никогда не знала. Да что там! Даже не догадывалась, что такая существует.
Зато теперь знает, как и то, насколько громко кукарекают петухи. Они не просто просыпались первыми – они об этом всем тут же сообщали. Вот оно, оказывается, что значит «просыпаться с первыми петухами» – это, по сути, среди ночи, потому что хоть это время и называется «под утро», но солнце еще не встало. Кстати, вопросик на засыпку: зачем петухи так рано встают и всех будят?
Ну наконец-то! Он уже давно ждал, чтобы пробраться незамеченным. Но все время кто-то мешал. Вокруг вообще было полно народу, какой-то бесконечный людской поток.
Он посмотрел на экран смартфона: ого! Битый час уже ждет!
Сначала делал вид, что пришел по делу, как и другие, даже взял талончик и сел у какого-то первого попавшегося кабинета в ожидании. Но быстро надоело, и он прошелся по коридорам, делая вид, что ищет процедурную. Потом прятался от ее родителей. И вот наконец все ушли. Он знал, что ненадолго, поэтому не стал терять времени.
Его привело чувство вины, оно держало в тисках, постоянно напоминая о себе, никак не проходило, не давало покоя, подгоняло и толкало к действию.
Он осторожно проскользнул за дверь, плотно закрыл и подошел к кровати. Она лежала неподвижно и была такая же белая, как и простыня, накрывавшая ее почти до самой шеи.
На мгновение он растерялся, прислушался, склонился, проверяя. Дышит. Живая.
Поверх простыни лежала ее рука ладошкой вверх. Из коридора послышался какой-то шум. Он быстро положил в раскрытую ладонь то, ради чего приходил, и аккуратно сжал ее прохладные пальцы, чтобы подарок не выпал. Какие холодные.
Шум из коридора стал громче. Кто-то приближался. Он стрелой метнулся к двери. Когда она за ним бесшумно закрылась, пальцы девочки сжались сильнее.
– Что ты тут делаешь? – услышал он за спиной строгий окрик, но ускорил шаг, не оглядываясь.
Женька бежал к выходу из больницы. Он был виноват. Очень.
Петух настойчиво прокукарекал еще раз. Все – сна ни в одном глазу. Ариша почувствовала боль, с удивлением посмотрела на свою правую руку. Ногти больно впивались в кожу. Разжала кулак. Странно. Вместо следов от ногтей на ладони четко угадывался знакомый рисунок.
Бабочка?
Что за фигня? Красный контур медленно таял, но теперь пресловутый подарок снова настойчиво напоминал о себе.
Может, это знак? Пойти ее поискать?
Ну конечно!
Что может быть глупее поисков брошки в песке!
Легче иголку в стоге сена найти.
Ариша вздохнула и пошла умываться. В лагерь она сегодня не пойдет, побудет с бабушкой.
Бабушку она нашла в летней кухне, рядом с ней сидела баба Аниса. Она была крупнее раза в два, выше, с большой грудью и хитрыми маленькими глазками, которые всегда цепко обшаривали все вокруг, будто искали, чем бы поживиться. Да, Аниска была жадноватой и вороватой до того, что плохо лежало или, на ее взгляд, уже не было нужно хозяевам.
– Здрасьте! – поздоровалась Ариша и вошла в кухню.
– Утречко доброе! – отозвалась Аниска. – Ладно, теть, пойду я. Завтракайте.
– Оставайся, Анис, с нами поешь.
– Я уже. Позже, вечером загляну.
И, облаянная Бураном, она вышла за ворота.
– Ба? А почему баба Аниса тебя тетей называет?
– Так она ж племянница твоего деда, значит, я ей тетей считаюсь.
Про родственников деда Ариша почти ничего не знала, папа мало рассказывал.
– А много у вас с дедушкой родных?
– У деда твоего – много. Два брата и сестра, вот, кстати, Аниса и ее братья как раз от Насти, младшей сестры твоего деда.
– А где другие?
– Кто где. Старший брат погиб на войне, семья у него осталась. Второй, как и твой дед, вернулся. Летчиком был.
– А у тебя?
– А у меня только младший брат, родителей рано не стало, мы с ним вдвоем жили.
– Совсем одни? – расстроилась Ариша.
Бабушка кивнула.
– А потом ты вышла замуж?
– Брат выдал.
– Как это – выдал?
– Тяжело стало одним жить, времена голодные настали, это накануне войны как раз. Вот через женитьбу и породнились, чтоб одной семьей жить.
– А вы по любви женились? – с подозрением спросила внучка.
Бабушка не спешила отвечать.
– Нет, милая, тогда о любви не думали. Нужно было выживать. – Спохватилась и, улыбнувшись, добавила: – Но потом привыкли, притерлись, слюбились, как говорится.
Ариша задумалась, каково это выйти за человека без любви. За малознакомого чеовека. На ум пришел Пашка. Что, если бы ей сказали, что надо за него выйти замуж, чтобы не умереть с голоду?
Ариша поежилась и отогнала дурацкую мысль. Ну нет! Она не смогла бы. Посмотрела на бабушку.
– А почему бабу Анису замуж так же не выдали?
– Она моложе меня, а после войны мужчин было мало, может быть, поэтому.
Ариша снова задумалась. Баба Аниса жила одна в небольшом доме, к ней часто приезжали братья с семьями, а у нее не было своей семьи. Выходило, что и так плохо. Грустно стало и жаль одинокую бабу Анису. Две крайности. Ни та ни другая Арише не нравилась. Ее родители женились по любви – и вот это правильно.
– Оба варианта мне не подходят! – подытожила Ариша.
– Правильно! Каждый проживает свою жизнь! И у тебя будет своя! – обняла внучку бабушка.
Ноги сами привели ее к карьеру. Ариша помнила место, куда упала бабочка. Белый песок. Девочка сразу же направилась к той части песчаного склона.
– Что ж, попытка не пытка! Хотя нет! Как раз пытка. Еще какая! – На подбадривание это мало походило.
Ариша не понимала, что она делает, зачем эти бессмысленные поиски, но зато вернулось чувство, будто кто-то ее подталкивает, руководит ее действиями, не учитывая желаний. И противостоять этому устойчивому ощущению чужого присутствия у нее не хватало ни воли, ни сил.
Но сколько она ни искала, роя, разгребая и просеивая меж пальцев песок, брошь не находилась.
– Может, ее кто-то уже подобрал? – спрашивала Ариша у песчинок.
Но они молчали и спешили перебраться подальше от нее, гонимые слабым теплым ветерком.
Ариша обессиленно упала и раскинула руки в стороны, но тотчас ощутила, как раскаленный солнцем песок обжигал кожу даже сквозь платье, словно она на сковороде лежала. Что она тут делает? Зачем ищет бабочку? Почему подчиняется кому-то или чему-то невидимому и непонятному?
– Все эти вопросы сведут меня с ума! – крикнула Ариша и поднялась. – Всё! С меня хватит! Еще не хватало мне солнечного или теплового удара от этих глупых поисков.
На ум пришел случай из детства. Однажды мама вышла на улицу развесить белье, Ариша увязалась за ней. И чтобы чем-то занять дочь, мама доверила ей держать ключи от квартиры. Но пока мама была занята, Ариша решила тоже не стоять просто так и поиграть в песочнице. Она вырыла небольшую ямку и положила в нее ключи, присыпала сверху и разровняла. Но когда мама подошла и попросила отдать ей ключи, Ариша почему-то не смогла быстро их найти, это было странно, ведь она помнила, куда закопала. Мама очень сильно ругалась, пока искала, она говорила, что теперь ключи не найти и в квартиру не попасть, а там на плите варится суп, и если его не выключить через какое-то время, то все сгорит и вообще может случиться пожар.
Ариша улыбнулась. Мама всегда умела нагнать страху на пустом месте.
Конечно, ключи вскоре нашлись. Никуда они не делись.
История повторяется. Ариша хорошо помнила, куда упала брошь, но ее тут не было. Только вот рядом не было мамы, чтобы помочь ей с поисками.
Послышался детский смех. Вообще-то, Ксюха предупреждала, что гулять одной на карьере опасно: во-первых, он скрыт от людских глаз, случись что, никто и не узнает, во-вторых, сюда нередко приезжает строительная техника за песком, наконец, тут бывает неуютно от давящей тишины, но Ариша ведь пришла по делу, а не из праздного любопытства.
Из тени кустов вышли двое мальчишек лет семи и девяти лет, заметили Аришу, но быстро потеряли интерес.
– Не буду мешать, – хмыкнула девочка и направилась к выходу.
Мальчишек она не знала, вроде бы никогда не видела, а если и видела, то не запомнила, они же младше. Да и всех деревенских она все равно не знает.
На косогоре тоже было пустынно. Днем деревня словно вымирала.
– Где они все?
Но Ариша понимала, если зайти в чей-нибудь двор, то хозяева сразу же объявятся: кто-то в доме, кто-то на огороде или в летней кухне – все при деле.
Ариша вспомнила про землянику и полезла вверх по склону.
Ягодки прятались под листочками, так что надо нагнуться и заглянуть, а за это – вуаля! – лакомство. Ариша потеряла счет времени, да и ладно! Спешить-то некуда.
Риш всматривалась в силуэты, сначала их было двое, теперь один. Первые определенно мальчишки, а вот второй принадлежал явно девочке. Это Риш различала. Дети были разные, в разное время. Но что они делают? Почему здесь? В одном и том же месте? Что-то ищут? Риш показалось, что песок уплотнился, вернее, стал более густым, словно песчинок стало больше и сыпались они все быстрее. Просвет, который видела Риш впереди и считала своим маяком, вдруг начал меркнуть. А Риш по-прежнему не могла сделать ни шагу, чтобы вырваться. Как же так? Если свет погаснет, проход закроется, она снова окажется в кромешной темноте.
Нет!
И она сделала рывок, собрав все свои силы.
И да! Один шаг! Она смогла сделать один шаг! Но силуэты детей пропали.
Ариша почти дошла до ворот бабушкиного дома, когда на повороте ее догнал Лёха. Он никак не мог отдышаться.
– Откуда бежишь? – улыбнулась Ариша. Она была рада его видеть.