Через десять дней прибыл авиалайнер израильской авиакомпании El Al. Харель и его группа тайно доставили на борт накачанного наркотиками Эйхмана, переодетого в форму пилота, и увезли в Израиль. Иехудит и еще один сотрудник задержались на вилле, чтобы прибраться и скрыть все следы похищения. В Израиль она вернулась обычным коммерческим рейсом, первая женщина, которая выполняла миссию наравне с мужчинами.
Это было вскоре после начала суда над Эйхманом. Фридман столкнулась в кабинете у Малки Браверман с совсем молоденькой рыжеволосой девушкой. Та вышла от рамсада и небрежно помахала Малке на прощание. Иехудит нахмурилась.
— А, это наша девчушка, — улыбнулась секретарь.
— Что за девчушка?
И Малка ей рассказала.
С тех пор как Эйхмана привезли в Израиль, его не переставая допрашивали в тюрьме. Каждый день отчет о его показаниях записывали на пленку, печатали на машинке, затем переводили на иврит и предоставляли Иссеру Харелю.
Рамсад, читая по утрам отчеты, заметил на полях рукописные пометки и комментарии. Помимо того, для него переводили и переговоры Эйхмана с его недавно прибывшим из Германии адвокатом, доктором Робертом Сервациусом, и на этих переводах тоже были пометки, оставленные той же загадочной рукой. По комментариям было видно, что их делает умный и проницательный человек, и Харель был впечатлен.
— Кто это писал? — спросил он Малку.
— А, одна девчушка, она знает немецкий.
— Пускай эта девчушка зайдет ко мне, — сказал он.
Она зашла. Двадцати двух лет от роду, высокая и стройная, с коротко подстриженными рыжими волосами и голубыми глазами, она походила на подростка. Ее звали Ализа Маген.
— Вы знаете немецкий? — спросил ее Харель.
Она рассказала ему свою историю. Ализа родилась в семье берлинских евреев. В 1933 году, вскоре после прихода к власти нацистов, ее отцу, адвокату, сообщили о том, что отныне ему запрещается выступать в немецких судах. Ему хватило этого, чтобы принять решение об эмиграции. Семья перебралась в Палестину и обосновалась в Иерусалиме. Ализа родилась уже там, а немецкий освоила, потому что он был родным языком ее матери. Отслужив в армии, она вступила в Моссад. Девушка легко влилась в организацию. Ей поручили переводить отчеты о допросах Эйхмана, и она оставила комментарии на полях.
— Зачем? — спросил рамсад.
— Кое-что пришло в голову, когда переводила, — невозмутимо ответила она.
Когда начался суд над Эйхманом, Иссер Харель распорядился, чтобы Ализа Маген ежедневно приходила к нему. Маген всегда высказывала свое мнение и анализировала выступления Роберта Сервациуса на суде. «Этот суд очень интересовал Иссера, — позднее вспоминала она. — А он понял, что я замечаю не только то, что лежит на поверхности, но и проникаю в суть».
Иехудит и Ализа позже познакомились и в дальнейшем не раз имели дело друг с другом. Иехудит присутствовала на суде Эйхмана, но не в качестве официального лица. Она сидела в зале вместе с сотнями других израильтян. Эйхман был приговорен к смерти и казнен, а Иссер Харель запомнил двух сотрудниц, сыгравших свою роль в этом деле, и стал привлекать Иехудит и Ализу к сложнейшим задачам Моссада, вроде операции «Тигренок» в 1962 году.
Один вопрос будоражил израильское общество в 1962 году: «Где Йоселе?»
Йоселе, восьмилетний сын светских евреев Иды и Альтера Шумахер, был похищен собственным дедушкой Нахманом Штаркесом, религиозным фанатиком. Старый хасид боялся, что родители оторвут мальчика от религии и воспитают его в светских традициях. По этой причине он похитил ребенка и, по-видимому, тайно вывез из страны в какую-то ультраортодоксальную общину.
Родители обращались в полицию, в кнессет, в Верховный суд. Все было тщетно. Даже арест упрямого деда не дал результатов. Похищение Йоселе потрясло светскую часть израильского общества и вызвало необычайно жестокую конфронтацию между нерелигиозными и ультраортодоксальными евреями. Многие опасались, что эта взрывоопасная ситуация может привести к гражданской войне. Бен-Гурион вызвал Хареля и спросил: «Сможете найти ребенка?»
Харель согласился, и началась беспрецедентная операция «Тигренок». Моссаду, призванному бороться с врагами Израиля, пришлось внедриться в закрытый мир хасидских евреев Европы, чтобы отыскать одного-единственного ребенка… Рамсад организовал передовой штаб в Париже и разослал агентов в хасидские иешивы и синагоги по всей Европе. Члены Моссада, привыкшие к рискованным и смелым миссиям, теперь примерили на себя костюмы и роли хасидов и рассредоточились по ультрарелигиозным общинам в поисках Йоселе. Они потерпели неудачу. Во многих случаях хасиды легко их разоблачали, осмеивали и давали им отпор; даже самые хитрые планы позорно провалились.
Но одного офицера Моссада раскрыть не удалось — Иехудит Фридман. Эта «женщина мира», до сих пор выступавшая в образах современных и либеральных европеек, в очередной раз сменила личность. Теперь она исполняла роль одинокой и бедствующей ультраортодоксальной женщины, которая пытается найти себе мужа в одной из хасидских общин в Европе. Она сама была ортодоксальной иудейкой, хорошо знала правила и предписания хасидизма, поэтому могла легко влиться в их среду. Харель хотел получить доступ к замкнутой и подозрительной общине под названием Сатмар в Антверпене в Бельгии, и это задание он доверил Иехудит. Два обстоятельства были ее несомненными преимуществами — то, что она была религиозной, и то, что она свободно владела фламандскими диалектами нидерландского языка.
Иехудит в традиционном парике и длинном бесформенном платье постучалась в дверь раввина, возглавлявшего сатмарскую общину. Она представилась одинокой незамужней женщиной, которая надеется найти себе супруга. Рабби предложил ей пожить в его доме. Она согласилась, хотя это было довольно рискованно — часть ее семьи была родом из Антверпена, и ее могли узнать.
Фридман провела в семье рабби несколько месяцев. С хозяевами она говорила только на ломаном идише, скрывая, что знает нидерландский язык. Она была уверена, что семья знает о местонахождении Йоселе, и твердо вознамерилась оставаться у них столько, сколько понадобится. Сидя на кухне и делая вид, что поглощена изучением Торы, Иехудит на самом деле слушала разговоры рабби с семьей. Довольно часто они обсуждали ее: «Как она найдет себе мужа, ведь она уже немолода, да и лицом не вышла, бедняжка!» Но иногда в беседах проскальзывало что-то, что наводило на мысли о похищенном ребенке. Наконец она услышала несколько обрывочных фраз, которые помогли раскрыть тайну: какая-то женщина вывезла мальчика, переодетого девочкой, в Америку.
Иехудит спешно отправила весточку Харелю: «Ребенок в Америке».
Иехудит Фридман не знала, что в это же время Ализа Маген жила в одной комнате с той самой женщиной в Шантийи, во Франции!
Это была странная поездка. Однажды вечером в июне 1962 года Малка позвонила Ализе и сказала: «Вы отправляетесь во Францию». Сперва девушка понятия не имела, в чем состояла ее задача. Позднее она вспоминала: «В Тель-Авиве мне сунули в руки паспорт и сказали: „Поезжай!“ Ну, я и поехала». «Экстренный случай», — только и сказал ее командир в Моссаде. Ализе даже не сообщили, что надо делать. Она прилетела во Францию, там ее встретили и отвезли в уединенный дом в Шантийи, недалеко от Парижа. Там уже были несколько старших офицеров Моссада во главе с самим Иссером Харелем. Ее проводили в комнату, у которой на часах стояли члены Моссада. Внутри сидела религиозная еврейка, которая назвалась Руфью Бен-Давид. «Она ультраортодоксальная иудейка, — объяснил Ализе рамсад, — и ей запрещено находиться одной с мужчинами. Сейчас ее начнут допрашивать, ты должна все время быть с ней».
Оказывается, пока Иехудит подслушивала на кухне в Антверпене, люди Хареля нашли загадочную женщину, которая тайком вывезла ребенка. Офицеры Моссада обнаружили прекрасную француженку, эффектную блондинку с голубыми глазами, которая активно участвовала в Сопротивлении во время Второй мировой войны. Ее звали Мадлен Ферэ. Она была христианкой, но имела прочные связи с ультраортодоксальными еврейскими общинами Франции и Бельгии и выполняла роль курьера между хасидскими центрами. После войны она обратилась в иудаизм и уже как Руфь Бен-Давид продолжила работать с ультраортодоксами, перевозя документы, деньги и образцы товаров между Францией и Бельгией. Как и агент «Фламенко», она мастерски меняла образы. Сегодня она набожная Руфь Бен-Давид в скромном платье до пола и покрытой головой, а завтра — снова Мадлен Ферэ, надушенная, очаровательная, неотразимая в своих элегантных нарядах, истинная утонченная парижанка. Сотрудникам Моссада сразу же стало ясно, что следить за этой неуловимой дамой будет непросто. Она действовала как профессиональная шпионка: у нее не было ни постоянного адреса, ни кабинета, ни архива. Все свои документы она носила в сумочке. Но в ее броне оказалась брешь: абонентский ящик на почте. Оперативникам Моссада удалось его открыть и обнаружить газетные объявления: Мадлен Ферэ продавала свой дом! Они вышли с ней на связь под видом предпринимателей из Германии и выманили ее 21 июня в дом в Шантийи, где якобы жил их нотариус, чтобы там подписать договор. Обнаружив, что ее перехитрили и она попала в плен к Моссаду, Мадлен снова преобразилась в Руфь, и теперь истовой ультраортодоксальной иудейке полагалась кошерная пища, религиозные книги — и соседка по комнате, Ализа Маген.
Люди Хареля, допросив ее саму и ее сына, жившего в Израиле, выяснили, что она по распоряжению своего хасидского раввина плавала в Хайфу. Там она подделала паспорт, в котором указала возраст Йоселе и имя Клодин. Переодетого в девочку Йоселе доставили в Европу и поместили в иешиву уже как мальчика. Но когда агенты Моссада в своих поисках начали приближаться к хасидским центрам, Руфь снова переодела Йоселе девочкой и улетела с ним в США. В напряженной психологической борьбе Иссеру Харелю удалось сломить Руфь Бен-Давид, и она наконец раскрыла местоположение ребенка. «Мальчик живет в семье Гертнер, Пен-стрит, 21, Бруклин, Нью-Йорк. Они называют его Янкеле».