о в Уругвае. К этим языкам вскоре добавился иврит, который она выучила в спецшколе в кибуце Уша. Она приезжала к нам в гости по выходным, а когда окончила курсы иврита, то переехала в городок Гиватаим на окраине Тель-Авива».
Рути поражали солидные познания Изабель и ее талант к общению с людьми. «В жизни у тебя есть два флакона, — сказала как-то Изабель восторженной племяннице. — Один полон духов, в другом — яд. И ты сама выбираешь, какой использовать».
Изабель, дочь производителя льняного масла в Уругвае, изучала архитектуру и искусство в Университете Монтевидео. С детства она участвовала в молодежном сионистском движении «Эбраика». Как полагается девочке из уважаемой и обеспеченной семьи, она занималась балетом и играла на пианино. В 1953 году, в девятнадцать лет, Изабель вышла замуж за местного еврея, но брак был неудачным. Через полтора года они разошлись. Семь лет ей пришлось ждать документов о разводе. Получив их, она тут же вместе с другими тридцатью пятью молодыми людьми отправилась в Израиль. Сперва они доплыли на испанском судне до Генуи, а там пересели на корабль до Израиля.
Изабель умела легко заводить друзей, а ее красота делала все остальное. Во время плавания она познакомилась с офицером испанского флота Хуаном Антонио, и он пал жертвой ее чар. Они вели долгие приятные беседы. Антонио пытался за ней ухаживать, но Изабель держала дистанцию и согласилась лишь на дружбу.
«Когда наша группа высадилась в Генуе, — рассказывала она журналисту Шломо Накдимону, — Антонио дал мне свой адрес в Кастилии. Он пригласил меня в гости. Могла ли я себе представить, что однажды это случайное знакомство на корабле послужит делу безопасности Израиля?»
В Израиле, в тель-авивском филиале Техниона, Изабель стала изучать архитектуру интерьера. Родители финансово поддерживали ее из Уругвая. Она уже окончила университет в Монтевидео, но для работы в Израиле ей нужно было получить диплом Техниона. Вокруг Педро сразу же начали увиваться мужчины, но ее никто из поклонников не интересовал.
Год спустя она обратилась в полицию и рассказала женщине-лейтенанту, что к ней в квартиру в Гиватаиме постучались два незнакомых молодых человека. Когда она, поколебавшись, открыла дверь, один из них сразу сказал:
— Вам нечего бояться, мы хотим предложить вам работу за границей. Речь идет о безопасности Израиля.
Она поговорила с ними из прихожей. К удивлению Изабель, эти двое знали о ней абсолютно все и могли рассказать ее биографию в мельчайших деталях. Это было по меньшей мере подозрительно.
— Кто вас послал? — спросила она.
Незнакомцы не ответили и только повторили: их руководство уверено, что она может «сыграть важную роль за рубежом в интересах государственной безопасности».
Это ее не убедило, но странные гости не настаивали.
— Подумайте об этом, — сказал один из них перед уходом. — Мы еще вернемся за вашим ответом. Все, что мы вам сказали, — правда.
Той ночью Изабель не могла уснуть. Она всего год как в Израиле, только-только приехавшая иммигрантка, разведенная и без детей. «Мне было всего двадцать восемь лет. Я подозревала, что эти люди занимались торговлей женщинами, делали из них проституток. Вероятно, их больше всего интересовали молодые и наивные иммигрантки».
Педро попросила полицию выяснить, действительно ли ее посетители были направлены властями. Два дня спустя лейтенант навестила девушку.
— Вам нечего бояться, эти люди не обманули. Их предложение весьма серьезно, они хотят, чтобы вы работали на Израиль.
Следующим утром те двое снова постучали в ее дверь.
— Я хочу встретиться с вашим начальством, с теми, кто послал вас, — сказала Изабель. — Я хочу узнать подробности и понять, почему из всех они выбрали именно меня.
Гости пригласили ее на встречу через два дня в полдень в кафе «Веред» в Тель-Авиве, на оживленной улице Дизенгоф.
Изабель пришла в «Веред» пораньше, чтобы осмотреться и выбрать тихое и спокойное место. Она села за столик у стены на верхнем этаже. Несколько минут спустя к ней подсел лысый и жилистый немолодой мужчина. Она заказала стакан апельсинового сока, он — чашку чаю. Он не представился, а она до последнего не знала, что это рамсад Иссер Харель.
Без лишних прелюдий Харель сразу предложил ей вступить в израильскую разведку.
— Но почему я?
Улыбнувшись, он ответил:
— Наше предложение оправдано и обосновано тем, что мы о вас знаем. Вы можете внести весомый вклад в государственную безопасность Израиля.
Изабель взвешивала все за и против. У нее была замечательная профессия с перспективой успешной карьеры. Еще она хотела исправить совершенную в Монтевидео ошибку — выйти замуж, на сей раз за подходящего человека, и создать семью. Однако ее искушала возможность сыграть свою роль в борьбе Израиля за существование. Пусть она не служила в ЦАХАЛе, но теперь у нее появился шанс помочь стране другим путем. Это была серьезная проверка ее способностей.
— Дайте мне несколько дней, — попросила она после долгой паузы.
Через два дня она согласилась на предложение рамсада и официально стала сотрудницей Моссада.
Жизнь Изабель изменилась кардинально. Она совсем не походила на других женщин, которых вербовали в Моссад в то время. Израильское общество было довольно однородным, с крайне малым количеством богатых людей, и эта модная и элегантная девушка, привыкшая к роскошной и утонченной жизни, резко выделялась. Но инструкторы обращались с ней точно так же, как с остальными амазонками.
После краткого базового курса подготовки Педро поручили несколько учебных заданий. Для начала ей нужно было скрытно подобраться к военной базе Дора к югу от Нетании и сфотографировать расположенные там объекты. Но едва она начала щелкать своей камерой с цейсовской оптикой, как почувствовала на плече тяжелую руку армейского офицера. «Что вы делаете?! — закричал он. — У вас есть разрешение?!»
Она отвечала ему по-французски, притворившись, что не знает иврита. Девушка показывала лежащий в ее сумке этюдный планшет, пытаясь объяснить, что рисует пейзажи по фотографиям.
Офицер не отпустил ее и вызвал полицию. Пара блюстителей закона забрала ее в участок в Нетании, но и там Изабель не смогли разоблачить. Она не показывала страха и продолжала играть роль ни в чем не повинной художницы. На полицейском микроавтобусе ее отвезли в управление в Яффе. В комнате допросов два злых полицейских обрушили на нее ураган вопросов. Ей угрожали судом, тюрьмой и выдворением из страны. Она отвечала по-французски, и после многочасового допроса ее наконец посадили в камеру.
Через час ее выпустили без каких-либо разъяснений. Изабель вышла на улицу Бустрос и неожиданно столкнулась с одним из своих инструкторов.
— Ты попалась, это очень плохо.
Внезапно Изабель осознала, что все произошедшее — военная база, арест, допрос с пристрастием — было срежиссировано. Это было упражнение с целью проверить ее способность выдерживать давление и угрозы.
— Если бы при схожих обстоятельствах тебя взяли во вражеской стране, все бы могло закончиться тюрьмой или чем похуже.
Педро пожала плечами:
— Главное — это конечный результат. Я же на свободе, а остальное не имеет значения.
Следующее задание состояло в том, чтобы проникнуть на электростанцию Рединг на севере Тель-Авива и запомнить механизмы и аппаратуру, которые она там увидит. Большинство сооружений электростанции, построенной в середине пятидесятых, расположены под землей для защиты от авиаударов. Поздно ночью девушка проникла на станцию. Пройдя по обмелевшей части реки Яркон, она вошла в большой сбросной канал, из которого выходил бурлящий поток горячей воды, использованной в системе охлаждения станции. По сбросному каналу она добралась до большого подземного зала. Изабель изучила две огромные турбины, панели управления и хитросплетения всевозможных труб, а затем таким же путем, шагая по бедра в горячей воде, покинула станцию. По пути «шпионка» думала о том, что эта ночная миссия в мутной реке у моря бесконечно далека от ее прежних развлечений — танцев на высоких каблуках и в дорогих платьях… Она составила подробный отчет об увиденном, и инструктор похвалил ее за умение запоминать детали.
Начальный курс подготовки проходил в виде индивидуальных занятий в квартире на улице Бограшов, которую Моссад тайно снимал в Тель-Авиве. Туда приходили офицеры Моссада и учили девушку анализировать аэрофотоснимки, читать топографические карты, обнаруживать слежку и заметать следы, определять различные типы оружия, использовать радиотелеграф и писать невидимыми чернилами. Она осваивала приемы «вербовки источников», сбора разведданных, запоминания документов и карт. Изабель провела в этой квартире четыре месяца, за которые пожилая хозяйка не раз угощала ее своим фирменным блюдом, гефильте фиш — фаршированной рыбой.
По окончании подготовки Педро сообщили, что ее отправят в одну из вражеских стран. Выбор пал на Египет, где у большинства элиты и правительства в ходу по-прежнему был французский язык. Изабель была рада этому решению — ей давно хотелось полюбоваться египетскими древностями.
Перед отправкой на задание Изабель пригласили на встречу с рамсадом в один тель-авивский ресторан, специализирующийся на еврейской домашней кухне. Она несколько раз виделась там с маленьким Иссером, но, когда она заняла свой привычный столик, к ней подсел вовсе не Иссер Харель.
До нее доходили слухи о тяжелом кризисе, отравившем отношения между рамсадом и премьер-министром. Впервые маленький Иссер и Бен-Гурион оказались непримиримыми противниками. Бен-Гурион сурово раскритиковал покушения членов Моссада на немецких ученых и категорически был не согласен с мнением Иссера о том, что германское правительство тайно поддерживало работу ученых против Израиля. Многие из старших офицеров Моссада заметили, что после суда над Эйхманом Харель изменился — зациклился на недоверии и враждебности к новой Германии. После бурной ссоры в кабинете Бен-Гуриона Иссер Харель подал в отставку.