На улице вдруг повисла тишина, но она длилась всего несколько минут, после чего стали прибывать полиция и войска.
Много лет спустя наша героиня подружилась с генералом Амирамом Левином, «участницей» той операции. Как он рассказал, им было известно, что в том районе кто-то снабжал его подразделение всей необходимой информацией. Но кто это был, они не знали.
Когда все успокоилось, Яэль села за письменный стол и написала «душечке Эмилю». Она была уверена, что ливанские цензоры вскроют и прочитают письмо.
Дорогой мой Эмиль, я до сих пор дрожу, вспоминая то, что случилось прошлой ночью. Меня разбудил грохот взрывов, я бросилась к окну и увидела, что на улице идет бой. Я так испугалась! Я побежала к другому окну, чтобы меня не задела шальная пуля. Через несколько часов все стихло, и я, к своему удивлению, уснула. Утром я подумала, что это был кошмарный сон. Но нет, все произошло на самом деле. Здесь побывали эти ужасные израильтяне. Я подумываю взять отпуск и приехать к тебе на Пасху.
В письме было зашифровано сообщение: «Прошлой ночью было великолепное представление. Молодцы!»
«Все стало возможным только благодаря ей», — говорил Майк Харари.
На следующий день операция «Весна молодости» была темой номер один по всему миру. СМИ описывали в деталях атаку отчаянных израильских спецназовцев в самом сердце Бейрута. Штаб НФОП был уничтожен, множество боевиков попало в ловушку внутри, трое лидеров ФАТХа и «Черного сентября» были убиты. Израильтяне появились из ниоткуда и исчезли в никуда, оставив после себя только шесть машин, аккуратно припаркованных на бейрутском пляже с ключами в замках зажигания.
Всем агентам Моссада было приказано немедленно покинуть Бейрут. Всем, кроме одного — Яэль. Ей велели съехать с квартиры и переждать несколько дней в отеле, а затем вылететь в Европу. Она уже начала собираться, когда к ней зашел хозяин дома. Он не одобрил ее решение. «Не уходи в отель, — посоветовал он. — Слишком опасно. За иностранцами пристально следят, по всему городу ищут людей, которые могли помогать Израилю. Твой спешный переезд может вызвать подозрения. Оставайся у нас, мы тебя защитим». Он предложил Яэль пожить у него в квартире вместе с его сестрами.
Она колебалась. С одной стороны, приказ был очевиден, с другой — предупреждение Фуада имело смысл. В конечном счете она последовала своему инстинкту и осталась, постепенно вернувшись к прежнему распорядку своей жизни. Яэль не боялась, но атмосфера в городе была напряженной, люди с подозрением смотрели друг на друга. «Почти все магазины в округе были закрыты. Помню, как-то раз я спустилась отправить письмо. После этого я пошла в библиотеку и салон красоты. Я старалась жить как ни в чем не бывало… Меня пугало то, что мне не было страшно. Может быть, дело в том, что я американка, что я не выросла, как остальные израильтяне, со страхом арабской улицы. Мне казалось, что со мной ничего не может случиться».
Через пять дней она сказала Фуаду, что боится оставаться в Бейруте и хочет уехать. Он отвез свою жиличку в аэропорт и попрощался, поцеловав ее в щеку. Яэль без проблем прошла таможенный контроль и села на рейс в Брюссель.
Все это время Майк Харари не находил себе места, дожидаясь ее возвращения. Он и рамсад не просто так решили не торопить ее. Раз Яэль не засекли и ни в чем не заподозрили, она и в будущем могла бы выполнять задания в тылу врага. Но не было ли слишком большим риском оставлять ее одну в Бейруте? Ализа Маген, которая тоже участвовала в планировании операции «Весна молодости», не меньше их волновалась за амазонку.
Но пятнадцатого апреля Яэль наконец прилетела в Брюссель. Торжествующий Майк Харари переправил рамсаду телеграмму-молнию, в которой сообщалось, что «Нильсен» только что приземлилась и с ней все в порядке. Он приписал на телеграмме «Поздравляю!» и поставил свою подпись.
Харари и Замир привели Яэль к премьер-министру Голде Меир, чтобы показать, как выглядит амазонка Моссада. Яэль вспоминала: «Она очень удивилась, когда я вошла в кабинет, и спросила: „Неужели все это сделала вот эта девочка?“ Она усадила меня рядом с собой на диван, а на прощание обняла и расцеловала».
Чтобы поддержать свою легенду, но еще и из дружбы и благодарности Яэль купила в Лондоне несколько гравюр, которые просил Фуад (он даже дал ей на них восемь фунтов), и отослала их ему. Ни он, ни кто-либо еще из ее бейрутских знакомых не подозревал о ее роли в «Весне молодости». И когда ее история в 2015 году частично стала достоянием общественности, она жалела, что правда станет для них болезненным потрясением.
Вскоре после бейрутской операции в Израиль ненадолго приехал отец Яэль. Она не проронила ни слова о своей реальной работе — и он уехал в полной уверенности, что дочь работает в компьютерной компании и занимается секретными исследованиями для Министерства обороны. Ее родители так и не узнали правды о жизни своей дочери. Она любила их, но домой писала редко, возможно, потому, что ее настоящей семьей стал Моссад.
На небольшом собрании ветеранов «Весны молодости» Яэль увидела высокого парня, Михаэля, который принимал участие в операции в качестве офицера «Сайерета». Он был в числе тех, кто ворвался в дома на Рю-Верден и убил главарей террористов. Перед уходом он подошел к Яэль и сказал:
— Мне кажется, что мы уже где-то встречались, но не могу вспомнить где.
— На парковке дома, где я раньше жила, в Герцлии.
Он удивился:
— И ты весь вечер молчала, не сказала ни слова, будто и не знаешь меня.
— А мы и не знали друг друга. Хотели узнать, быть может. Быть может, я могла бы посвятить себя отношениям с таким человеком, как ты, но я выбрала другой путь.
После того как Михаэль ушел, она написала: «Если бы я сочиняла историю своей жизни, я могла бы представить Михаэля в роли своего возлюбленного и наш бурный роман, перерастающий в отношения, которые мне были так нужны…»
Но затем она влюбилась в мужчину намного старше ее, с которым познакомилась в Брюсселе. Его звали Петер. Она рассказала о нем Майку, который был ей не просто командиром, а отчасти заменил отца. Яэль даже пригласила Майка поужинать с ними, и он согласился. Потом она спросила у него, что он думает о Петере, и Майк ответил: «Поступай, как подсказывает сердце». Но и эти отношения окончились ничем. «Вскоре я с ним порвала. Как всегда — подпустила человека к себе и затем оттолкнула, похоронила боль расставания глубоко в сердце и снова сосредоточилась на службе».
В Израиле вышла небольшая книжка Эфрата Масса о миссии Яэль в Ливане. Она раскрыла много удивительных фактов — но скрыла один гораздо более удивительный. Бейрутская операция оказалась самой непримечательной в карьере Яэль. Она осталась в Моссаде и за четырнадцать лет службы выполнила множество опасных миссий в соседних с Израилем арабских странах. Она служила в Сирии, в Египте, снова в Ливане под новым прикрытием, а кроме того, еще в Багдаде, где собирала информацию, которая помогла Израилю в 1981 году разбомбить ядерный реактор Саддама Хусейна. Один раз Яэль провела в арабской стране четыре года и добилась невероятных успехов. Ее повысили в звании, она руководила рядом операций, в которых у нее под командованием были и солдаты израильской армии, и сотрудники Моссада. Она была строга и требовательна, а список ее достижений все рос. Но… «За пятнадцать лет я устала. Во время одной из командировок в каком-то арабском городе мне захотелось закричать прямо посреди улицы: „Я еврейка! Еврейка!“» Она стала одной из величайших амазонок Моссада, но большинство ее заданий до сих пор находится под грифом «совершенно секретно».
Яэль удостоилась благодарности от главнокомандующего ЦАХАЛом генерала Рафаэля Эйтана после уничтожения иракского реактора. Все остальные награды и медали до сих пор засекречены.
«Если бы мы надели на Яэль все ее награды, ордена и медали, — рассказывал мне бывший рамсад Тамир Пардо, — на ее груди не осталось бы свободного места».
Яэль покинула Моссад в пятьдесят лет. Снова она пошла в ульпан учить иврит. Снова без особых успехов. Снова она познакомилась с учителем, милым архитектором из Южной Африки по имени Джонни, и вышла за него замуж. На сей раз ей не нужно было выбирать между любовью и службой.
Через несколько лет она серьезно заболела, но Джонни преданно и с любовью заботился о ней. Он говорит, что Яэль по-прежнему ревностно хранит свои секреты. «После многих лет брака я знаю, что я ничего не знаю…»
Яэль живет вместе с мужем в пригороде Тель-Авива. «Мой сценарий о леди Эстер так никогда и не стал фильмом, — сказала она мне. — А жаль, ведь он был неплохой».
13. Сильвия Рафаэль (II). Фиаско
Сильвия не знала Яэль и не участвовала в «Весне молодости». Но спустя некоторое время она узнала, что, пока «Сайерет Маткаль» громил руководство ФАТХа в их домах, злейший, опаснейший и самый фанатичный враг, Али Хасан Саламе, мирно спал всего в нескольких сотнях метров оттуда, на конспиративной квартире ФАТХа на этой же улице. Израильтяне его упустили — точнее, даже не искали, так как не знали, что он в Бейруте. Изворотливый и умный Саламе умел заметать следы, и Моссад не имел понятия, где он скрывался.
Молодой, красивый и коварный Саламе был сыном шейха Хасана Саламе, который во время израильской Войны за независимость командовал местным палестинским ополчением. Восхищавшийся Гитлером Хасан Саламе бежал в Германию во время Второй мировой войны. Позднее он десантировался в Палестине, с секретной миссией: подстрекнуть палестинских арабов на мятеж против британцев и отравить источники воды в Тель-Авиве. Миссия провалилась, сообщники Саламе-старшего были убиты или взяты в плен. Сам он бежал, но погиб в 1948 году во время Войны за независимость. За свою жизнь Хасан Саламе скопил внушительный капитал, и его сын Али рос в Ливане и Европе, жил на широкую ногу и ни в чем себе не отказывал. Но после поражения арабских армий в 1967 году молодой человек стал пламенным палестинским патриотом и вступил в ФАТХ. В 1970 году Арафат назначил его руководителем операций «Черного сентября». Друзья прозвали Али Красным Принцем: принцем — потому что он был сыном великого шейха Саламе, а красным — из-за его страсти к крови и убийствам. Было широко известно, что Арафат видит его своим преемником. Именно Красный Принц задумал и спланировал акцию против израильских атлетов на мюнхенской Олимпиаде.