– Я думал о тебе постоянно, – произнес он серьезно. – Каждый божий день, Миринда Орейга!
Тут дракон за спиной Райара стал проявлять нетерпение – нет, он не рвался ввысь, где давно резвились его сородичи, наоборот, он тоже хотел со мной познакомиться. Тянул ко мне черную голову, словно намереваясь обнюхать, а затем уже напроситься на ласку. Щурил глаза, скалил зубы, словно довольный пес. Не удержавшись, улыбнулась в ответ, затем осторожно коснулась его черной твердой чешуи.
– Это Севург, – сказал лорд Кеттер, отступая в сторону, позволяя своей второй ипостаси вдоволь на меня насмотреться. – Ах, ты ж дамский угодник!.. Все тебе и нисколечко мне, – заявил со смешком после того, как я вновь прикоснулась к черной морде. – Севург, будь так любезен, дай нам договорить! Затем наступит и твой черед.
Сказал что-то своему дракону еще и на хасторском, заставив его отступить.
– Мири… В тот раз обстоятельства сложились не в мою пользу, и мне пришлось спешно покинуть Изиль. Я не мог больше оставаться в Центарине. Это грозило серьезными неприятностями не только мне, но и маленькой магичке… Нет же, магиссе с Севера! Поэтому я и уехал. Вот так, под покровом ночи, без предупреждения, бросив тебя в Центарине, не имея ни малейшей возможности тебе сообщить. Но я оставил письмо и в нем подробно изложил…
Покачала головой.
– Я ничего не получала, милорд!
Он поморщился, пробормотав что-то о покупной верности слуг, которым, как оказалось, тоже нельзя доверять.
– Все это время я собирался вернуться за тобой! Но, видишь ли, я воевал на стороне Имгора, а потом вывез вашего короля из страны. Из-за этого у меня возникли вполне объяснимые разногласия с Ийседором…
И тут…
– Амбер, вот ты где! – на меня налетела недовольная Инги. – Мы с ребятами с ног сбились, ищем тебя повсюду! Пошли, все уже начинается!
– Еще минутку! – попросила у нее, кинув выразительный взгляд на светловолосого лорда Кеттера. – Ты иди, а я… Я скоро присоединюсь.
Подруга с любопытством уставилась на Райара Кеттера, затем перевела взгляд на меня. «Ах, вот как!» – хмыкнула многозначительно. Затем сообщила, что участники строятся на помосте напротив королевской ложи, а распорядитель кричит на опоздавших и рвет на себе волосы, и, похоже, скоро начнет изрыгать пламя. Но, в принципе, время терпит, раз уж такое дело.
Она ушла, а я осталась. Раз уж такое дело.
– Амбер? – удивился Райар Кеттер. – Почему она назвала тебя Амбер?
– Потому что это мое настоящее имя. Меня зовут Амбер Миринда Райс, а вовсе не Миринда Орейга, – сообщила ему. – Выходит, милорд, у меня тоже от вас были… небольшие тайны.
Он уже успел слишком многое мне сказать, теперь настал черед и для моих откровений. Нет больше смысла тянуть, а то… Глядишь, Райар Кеттер договорится до такого, чему потом сам не будет рад.
Перед ним давно уже не та юная магисса с Севера, которую он оставил в Центарине.
– Я тоже дракон по крови, но понятия не имею, где моя вторая ипостась. И еще, – предупреждающе подняла руку, не давая ему приблизиться. На миг показалось, что он собирается меня обнять, как и делал раньше. – Кое-что изменилось с нашей последней встречи, лорд Кеттер! Я благодарна вам за то, что вы так много сделали для моей страны. Рисковали своей жизнью, спасали нашего Истинного Короля… И мне жаль, что вы не смогли вернуться и все мне объяснить. Но уже поздно. Я помолвлена и выхожу замуж за другого.
***
Помню, что в Гуртеше я проворочалась остаток ночи и задремала лишь на рассвете. Все прислушивалась, ожидая, когда вернется Джей Виллар, чья комната находилась через две двери от моей по длинному коридору второго этажа постоялого двора. Мы воротились в «Свиную Голову» через порталы, и магистр сразу же отослал меня спать, приставив к моим дверям охрану, а сам отправился утрясать возникшие проблемы. Подозреваю, отсыпал кладбищенскому служителю пригоршню монет за беспорядок, затем двинулся к бургомистру Гуртеша объяснять случившееся.
Я все же заснула, не дождалась… Зато утром на вопрос Инги «Как все прошло?» пожала плечами, не совсем уверенная, что ей ответить. Быть может, случившееся этой ночью – его признание, наши поцелуи и нападение остарцев – мне приснилось? Ничего не было, а я просто-напросто приложилась головой о надгробие мясника из Гуртеша, и мне все померещилось?
Но нет, не почудилось! Магистр Виллар, выглядевший чуть более бледным, чем обычно, встал из-за нашего стола, когда мы с Инги спустились в обеденный зал. Раскрыл объятия, и я прижалась к нему – уставшему, словно пропитанному насквозь тяжелой некромантской энергией. Обнял – при всех, всех! – затем поцеловал. Жарко, собственнически.
Нам аплодировали не только Инги, Йенн и магистр Дирин с магиссой Авирой, но и постояльцы, завтракавшие за соседними столами. Затем они еще и принялись напутствовать на хасторском. Судя по голосам, напутствия выходили довольно скабрезные. Магистр усмехнулся, а я отстраненно подумала – может, и хорошо, что не знаю их языка!
Прослезившаяся магисса Авира тем временем заявила:
– Ну, наконец-таки договорились! Давно уже пора!
Только вот Эстар, подозреваю, не поверил ни своим глазам, ни своим ушам. И чтобы не видеть и не слышать, он подскочил с лавки и выбежал на улицу. Декан, помрачнев, кинул на меня предупредительный взгляд, после чего отправился следом. Вернулись они минут через пятнадцать. Однокурсник выглядел спокойным, но с тех пор со мной больше не разговаривал. Ни разу, сколько бы я ни пыталась! Это, конечно, не прибавляло оптимизма моей команде, но, видит Трехликий, я не могла разделить чувство того, кого не любила, и уберечь Эстара от жуткого разочарования…
Затем мы ехали, неслись на Юг по прямому, словно стрела, Королевскому тракту. Впереди была почти неделя пути, и делать нам оказалось совершенно нечего. Мы либо спали, либо практиковались в магии, либо гадали вместе Йенном и Инги, зачем я понадобилась шейху Рохару. Никто, кроме Джея Виллара, не знал о знаке Гервальдов на моем плече, так что догадки мои однокурсники выдвигали самые фантастические. Особенно странным звучало предположение о том, что шейх Рохар прослышал о моей красоте – ага, прославилась аж за пределами Изиля! – и прислал своих приспешников с заданием меня выкрасть, чтобы сделать звездой своего гарема.
Я морщилась, но соглашалась, что существует и такая вероятность. Затем часами смотрела на зеленеющие поля и рощи, на пастбища, на которых резвились ценимые во всем мире хасторские быстроногие, пышногривые скакуны или паслись черно-белые, совсем не похожие на центаринских, упитанные коровки. Потом в который раз принималась пересказывать то, что произошло на кладбище, а еще то, что выхожу замуж за нашего декана. Нет, не сразу – через полгода, когда достигну совершеннолетия по драконьим меркам и закончу Академию. После свадьбы мы собирались купить небольшой, но уютный домик в Изиле, а затем… Джей сказал, что собирается взять перерыв в работе, и мы отправимся путешествовать.
Быть может, даже найдем своих драконов!
В таком настроении – я, переполненная радужных мечтаний, Инги и Йенн в возбужденно-ожидающем, а Эстар – мрачный, словно зимняя туча, мы въехали в жаркий Меерс. Огромный портовый город раскинулся на берегу Срединного Моря, с трех сторон окруженный обрывистыми скалами, а с четвертой – омываемый Срединным Морем. Черные кареты с центаринскими золотыми львами покатили по центру, затем повернули в гору, на пологом склоне которой виднелись корпуса и шпили Академии Магии. Я же высунулась из окна кареты чуть ли не по пояс, вдыхая горячий воздух с запахами незнакомого города, его уличную пыль и ароматы жареной рыбы с рынка неподалеку.
Как же мне нравилось, что опять было лето! А еще – зеленая трава и деревья, видневшиеся в пространствах между домами, и стайки разноцветных птиц с ярким оперением, и такие же яркие легкие платья на женщинах – в Центарине одевались куда скромнее. Затем я перевела взгляд чуть правее, на утес, возвышавшийся над морем, на вершину которого вела единственная дорога, утыканная сторожевыми башнями. На самом верху, куда едва ли залетали птицы, но определенно залетали драконы, стояла Жемчужина Меерса – золотисто-розовый, сверкающий на солнце королевский дворец Хасторской династии. Сейчас в нем правил король Сиверд, и я подумала… Быть может, там я встречу того, кто, скорее всего, был моим родным отцом?
Вскоре у меня появился шанс проверить – на следующий день, как раз после открытия, нас ждал торжественный прием во дворце, а по завершении Состязаний – еще один, куда более пышный. В сундуке, что я прихватила из Изиля, лежали два заветных платья. Первое – зеленое, в цвет моих глаз, с золотой вышивкой на лифе и по подолу и с нижней юбкой из золотой парчи, которое мне сшили для заключительного бала. Второе же – темно-серое, дымчатое, с квадратным вырезом, высоким белоснежным воротником и светло-серебристой нижней юбкой – я решила надеть на первый прием.
На него я потратила целое состояние… Вернее, солидную часть из привезенных из Калинок денег, и до сих пор серьезно сомневалась в собственной адекватности. Но Залавита меня убедила, что у каждой девушки должно быть хотя бы одно такое платье – дорогое, безумно красивое, как раз для специальных случаев.
Вот и настал тот самый случай! После ипподрома, приведя себя в порядок – правда, мои мысли после встречи с Райаром Кеттером были далеко от порядка, – мы отправились в лучших своих нарядах в Жемчужину. Через порталы к входу оказалось не попасть – местные маги постарались, накрыв дворец сильнейшими защитными заклинаниями, – так что нам пришлось долго трястись на каретах, показывая бесконечной охране наши паспорта и приглашения с королевской печатью.
Наконец, добрались. Вышли из карет, затем поднялись к огромным, распахнутым для дорогих гостей золоченым воротам. К ним вели двадцать две мраморные ступени – по количеству ежедневных молитв, возносимых в честь Трехликого послушниками в монастырях по всему Обитаемому Миру. Но я не прочитала ни одной, потому что меня переполняло вполне земное чувство к Джею Виллару, крепко державшему меня за руку. Некромант не изменил своей привычке в одежде – на нем был черный бархатный камзол из дорогой ткани, и мое глупое сердце замирало каждый раз, стоило лишь взглянуть в его сторону. Инги тоже была в темном. Магисса Авира надела красное платье, которое ей не совсем шло. В нем она казалась слишком тоненькой и бледной, но еще в карете заявила мне, что этот цвет придает ей решительности. Магистр Дирин, в парадном коричневом камзоле, пребывал в глубокой печали.