Связь разорвал, когда радужные вспышки полученной энергии окрасились в черный, а Лина задышала часто-часто, будто из нее с каждым вдохом уходит жизнь.
Отстранил ее от себя и провел рукой по гладкой спине. Рана стянулась. И его плечо не болело. Как и почему они лечили друг друга, Власов не мог понять, но это было удивительно. Почему же не смог удержаться в прошлый раз? И откуда черпались силы у обоих?
Ветер нежно шелестел листвой и перебирал темные волосы Ангелины. Она прижалась к его плечу и, казалось, не дышала. Но сердце активно билось под ладонью, что Кирилл прижимал к упругой груди, пока вкушал сладостные энергетические потоки и старался не потерять контроль. Ловил каждый ее стон, каждое прикосновение, прислушивался к своему и ее телу. И смог понять, где грань.
– Нужно выбираться, – пробормотала девушка и скользнула пальчиками по его груди. Ласково погладила свежий шрам от порезов, что вскоре исчезнет, и поцеловала Кирилла в шею. – Ты пахнешь солнцем.
– А чем пахнет солнце?
– Тобой.
Кирилл заулыбался. Впервые за столько лет: искренне и непринужденно.
– Хочешь скажу, чем пахнешь ты?
Кивнула, потянулась ближе, скользнула языком за ухом и прикусила мочку.
– Солью и жженым деревом.
– Это потому что мы с тобой любовью занимались на пожарище и руинах, да, и еще…
– Не-е-ет. Ты пахнешь так с первого момента, когда тебя увидел. Хрупкую, сонную, растрепанную, с рюкзаком на спине больше чем ты сама.
– Я думаю, – фыркнула Лина. – Тогда пришлось вставать в три ночи, чтобы к пяти прибыть к Барьеру. А то уехали бы без меня.
– Не уехали бы. Глеб только ради тебя всю экспедицию собрал.
– Не только ради меня…
– Ну, еще, чтобы спасти свою шкуру, – ответил Кирилл. – Прости, что давил вначале. Я не мог разобраться, кто есть кто. Мне всюду чудились враги.
– А сейчас?
Кирилл долго молчал и гладил ее по контуру губ. Она совсем другая, уникальная, родная. И почему ему казалось, что похожа на покойную жену? Глупость какая-то.
– Ты сомневаешься во мне? Не веришь, что люблю? – щепотью потянул ее к себе за подбородок.
– И я тебя люблю… – вздохнула Лина и прижалась к ладони щекой. – Кирилл, я сухарь? Почему смерть обоих возможных отцов не трогает меня?
– Наум не умер, ты же знаешь.
– Это уже не он.
– Мне сложно говорить о них, как о людях. Глеб был жестоким и расчетливым, месть вела его всю жизнь, и мне пришлось в это впутаться. Когда я узнал о тебе и его планах, чуть сам его не застрелил – только одно помешало.
Он поджал губы и опустил голову.
– Что?
– Кто, – поправил Кирилл. – Дочь.
– Мы заберем ее, – приободрилась Лина и немного привстала. – Вернемся в город и заберем.
Кирилл мотнул головой. Как ей сказать, что им путь в город теперь заказан? Да и забрать дочь в дикие леса Кирилл не сможет, никогда не решится. Здесь ребенку жить слишком опасно. Нужно вылечить ее от оборотного недуга, а дальше исчезнуть из ее судьбы. Хорошо, что времени еще много.
– Я не представляю, как мы выберемся, – шепнула Лина в губы, – но я до конца с тобой. А когда будешь готов, расскажешь мне о жене…
Кирилл прикрыл веки. Больная тема, и как приятно, что девушка позволила ему не говорить об этом вслух сейчас. На время отложила воспоминания, что все еще ковыряли старые раны.
– Как ты днем вызываешь силу? Я видела, как ты почти трансформировался для броска и прыжка, – вдруг спросила Лина.
– Я научу тебя, давай только покинем наше укрытие, – поцеловал ее в висок и помог привстать. Одевал ее в чистую одежду, что достали из сумки, с лаской и нежностью: так хотелось прикасаться и оберегать, показывать ей свои чувства и привязанность.
– Я же привыкну, будешь меня все время теперь одевать.
– Лучше раздевать.
– И это тоже. Я на все согласна.
Кирилл поправил облегающую майку на тонкой талии и поцеловал Лину в яремную впадину.
– Давно у тебя аллергия? – вспомнил Власов и стал переодеваться сам. Лина перехватила его руку.
– Нет-нет. Я тоже хочу, – и натянула футболку на его голову, поцеловала в губы. Когда тянула вверх по ногам чистые боксеры, коварно ухмылялась и ласкала до дрожи, заставляя скрежетать зубами от прилива голода. – У меня аллергия только на амброзию. Возле Барьера траву на чай собирала – тогда и началось.
– Лин, нам нужно идти, – хрипнул Кирилл и укусил ее за плечо.
– Конечно, – она отступила, но в глазах все еще плясали жадные огоньки. – Но потом я возьму свое, мне хочется еще.
– Сколько угодно.
Пока поправлял брюки и натягивал ботинки, Лина осматривала комнату. Если ее можно было так назвать после погрома.
– Что это? – отодвинув доску шкафа, девушка вытащила раскрытый фотоальбом. – Это ведь невозможно…
– Что там? – Кирилл заглянул через плечо и чуть не заматерился: на него с фотографии смотрела Ангелина, но только там она была постарше и волосы короче – до плеч.
Лина подняла на него горящие глаза.
– Скажи, что мне мерещиться. Скажи, прошу тебя.
– Вероятно, это твоя родственница, – он осторожно вытащил из ее рук альбом и полистал дальше. Не было сомнений – удивительное сходство, словно сама Ангелина смотрела на него с выгоревшего глянца.
– Но как? Почему? – причитала Лина и прижималась к нему сильней.
– Смотри. На этой фотографии есть год. 2122. Тебе сколько тогда было?
– Я двадцатого года рождения.
Кирилл повернул к ней фотокарточку, где темная женщина, точная копия Ангелины, держала на руках малышку не старше двух лет.
Лина зажала рот ладонью и глухо закричала.
– Это невозможно. Если моя мама – Злата, как говорил Глеб, то кто эти двое, что покоились на постели?
– За двадцать с лишним лет после того, как вы с мамой здесь были, кто угодно мог забрести. Но вот… – Кирилл перелистнул еще страницу и замер. Человека со следующей фотографии он знал и помнил – седой, усатый, с темно-синими глазами. Дернулся непроизвольно, но, поймав настороженный взгляд Лины, стал рассматривать другие изображения, где были в основном женщина и темноволосый ребенок.
– И как Злата здесь оказалась? Говори, – скрипнула зубами Лина.
– О чем ты?
– Ты узнал этого человека. Я очень внимательная, Кирилл, не нужно меня обманывать.
Пожал плечами.
– Да нечего говорить. Просто лицо показалось знакомым. Ошибся. Мало ли похожих людей. Возьмем пару фото, и, давай, выбираться.
Лина остановила его, больно вцепившись в запястье.
– Я сейчас промолчу, но ты сегодня же все мне расскажешь.
Нахмурился. Стоит ли?
Но кивнул, чтобы ее успокоить. Времени до заката не так много, нужно успеть перебраться через кладку.
Глава 45. Воля-вольная
Власов что-то скрывал. Лина это не просто видела по ускользающему зеленому взгляду, но и чувствовала.
Пока разбирали проход, она думала, почему Кирилл может утаивать правду, и не нашла ответа. Недоверие скреблось под ребрами и разрушало такое хрупкое перемирие. И теперь его признание в любви казалось чем-то иллюзорным и неправдивым. Разве любя позволяют себе скрывать что-то?
Дверь получилось открыть на ширину меньше чем в пол локтя. Лина протолкнет свои тощие кости, а Кирилл? С его мышцами и разворотом плеч только проламывать проход дальше.
Хруст досок заставил вздрогнуть. Кирилл отодвинул дверь и дернул со всей силы на себя. Зарычал.
– Бросай туда вещи, – рокочущим голосом приказал он.
Лина подцепила лямки и швырнула в коридор оба рюкзака, затем и сама протолкнулась в щель. С трудом: грудь больно уперлась в массивное дерево, а по плечам царапнули щепки.
Когда она выпала в коридор, Кирилл натужно зарычал и дернул дверь сильнее, но она уперлась и не сдвигалась. Лина навалилась, чтобы помочь, толкала преграду со всей силы – казалось вены на руках полопаются от напряжения, но щель, будто нарочно, уменьшалась.
– Балка мешает, слишком близко упала! – обреченно завыл Кирилл.
Дерево трещало, но сдвигалось слабо, а затем угрожающе захрустело над головой.
– Лина, уходи, в сторону! Потолок в коридоре рухнет! – Кирилл кричал и бесновался за преградой, но не мог пролезть в щель: слишком она была мала.
Угрожающе накренилась стена слева, и потолок заходил ходуном.
– Я без тебя не уйду! – заорала Лина и почувствовала, как в горле троится голос. Глянула на свои руки и заметила, как кончики пальцев вытянулись и стали заостряться. Разогналась, насколько позволил маленький коридор, и влепилась в дверь плечом. До резкой боли. Преграда отъехала еще на несколько сантиметров, и Кирилл смог просунуть ноги и плечи.
Шелест кирпичной крошки перешел в гул и грохот. Балка задребезжала и выдавила пузо на потолке. Сквозь серую кожу побелки проявились черные разломы.
– Лина-а-а! – не успокаивался Кирилл и, протиснувшись в коридор, подхватил ее и резко вытолкнул в другое помещение. За ними рухнул потолок, осыпав камнями и побелкой.
На зубах хрустел песок, а на языке катался вкус крови. Лина вывернулась и попыталась встать, но получилось не сразу – Кирилл прижал ее к полу свои весом. Он откашлялся и перевернулся.
– Почему ты не ушла?
– Не начинай! Я бы тебя не бросила!
Она встала и подала ему руку. Власов зло сжал губы и свел брови.
– А если бы тебя привалило? Что ты за человек? – и поднялся сам, проигнорировав помощь.
– Я же не человек, – Лина скромно повела плечом. – Я – оборотень. Ну, стала бы монстром, как Наум, и пряталась бы от солнца.
Кирилл достал из-под завалов сумки и хмыкнул:
– Кстати, у тебя немного получилось трансформироваться. Главное, не переусердствуй, а то можно потерять контроль.
– Слушаюсь, мой повелитель, – картинно поклонилась Лина и взяла рюкзак. – Может, свалим уже отсюда подальше? Есть у тебя идеи, куда идти?
– Есть, но тебе там не понравится.
– А что, может быть место хуже, чем в башне или здесь?
– Может, – Кирилл толкнул входную дверь, что наполовину выпала рваными кусками на улицу. На ошметках дерева висели клочки светлой шерсти. – Это был не Наум, – брезгливо разглядывая находку, сказал Власов.