Он молчал. Долго. Рваное дыхание нарушало тишину, а сердце глушило мысли и, будто поезд без тормозов, врезалось в грудную клетку.
– Уходи. Напейся в другом месте, Лина. Мне такое спасение не нужно.
– Уверен? – было больно говорить, шагнула машинально в сторону. Камень горечи запирал дыхание, а жар, что плясал по всему телу, не успокаивался. Дверь с шелестом открылась, когда Ангелина подошла слишком близко. – Прощай, Кирилл, – прошептала из последних сил и ступила в коридор.
Глава 54. Берегись своих желаний
Изломан, не побоями, а собственной жаждой. Почему он не стал Зверем? Почему умирал медленно и мучительно человеком?
Ребра упирались в легкие, отчего дыхание наполнилось хлюпающими звуками. Силы покидали, и все меньше надежд на то, что он сможет вернуть желание жить. Кирилл бросил мутный взгляд в сторону двери, где, как мираж, исчезла фигурка Ангелины. Он не хотел, чтобы она уходила, но и пить ее не хотел. Достаточно греха на его душу. Не отмоется вовек.
Пусть идет. Живет. Разве не ради этого созданы люди? Чтобы сопереживать, жертвовать собой ради других. Но никак не жить, испивая силы другого.
Кирилл рухнул на пол, тело задергалось в агонии. Вот и конец. Оставалось только немного подождать, и станет легче.
Старая молитва всплыла в голове, и губы прошептали:
«Спаси и сохрани»…
Не за себя просил. За дочурку. За Лину. За людей.
Легкие сжались, и Кирилл больше не смог сделать вдох. Трясучка была короткой, боль пронзительной, и темнота накрыла его плотным покрывалом за несколько секунд.
И тогда он проснулся.
Зверь выпустил когти, открыл глаза и расправил мохнатые плечи. Вдохнул раскаленный воздух и зарычал. Стены задрожали, и пол заходил ходуном.
Прыгнул на крепкие лапы и завыл.
Запах. Его звал ее запах. Сладкий. Желанный.
Зверь поднял голову и встретился с голубым ясным взглядом.
– Кирилл? – она бесстрашно ступила ближе. – Ты можешь победить его. Верь мне, как я тебе.
Зарычал и ринулся вперед. Сбил ее с ног и навалился сверху. Челюсть звонко клацнула у ее лица. Прислушался, принюхался. Самочка. Вкусная. Сладкая.
– Я люблю тебя, – шептала она и смотрела дерзко в глаза. – Мне все равно, что будет дальше, только ты живи.
Ее губы двигались, а Зверь наклонялся и впитывал запах. Лизнул ее по шее. Она задрожала, но не отвернулась. Снова заговорила. Бессмысленно. Он слишком голоден.
Клыки зачесались, и Зверь, прижав хрупкие плечи к полу, с наслаждением вонзился в ключицу. Рванул на себя. Девушка вскрикнула от боли, а маленькие пальцы сильнее вцепились в его шерсть.
– Люблю… – прошептала она, и зубы Зверя с хрустом перекусили тонкую шею. Жертва расслабилась и ослабила хватку. Руки шлепнулись на кафель, черные волосы разлились рекой. Светлое лицо умиротворенно улыбалось.
Запах оборвался, стал другим, неживым. Зверь глухо зарычал и отстранился. Кровь девушки, что казалась сладкой и вкусной, во рту превратилась в огонь. Она обожгла горло и пролилась в желудок. Растеклась мигом по венам настоящим ядом.
Зверь, корчась, отполз в сторону. На глаза наползла странная муть. Он замахал беспомощно лапами и перевернулся набок, срыгнул кровь, но огонь растекался по телу и сжигал его изнутри.
Когда шерсть стала опадать, губы выкрикнули в дрожащую темноту:
– Сохрани…
Кирилл распахнул глаза и приподнялся. Край стены облупился, дверь пыталась закрыться, но тормозила о тело Лины.
– Не-е-ет! – Власов рухнул на колени и зарыдал над ней. – Я же просил уходить. Умолял. Моя девочка, моя радость. Что я наделал?
– Спас… – она не шевелилась и не открывала глаза. Только губы еле слышно шептали: – Давно нужно было понять, что не амброзия – лекарство, а моя кровь.
Кирилл осторожно приподнял ее и отнес к пластине с дырами. Кровавая рана горела на плече, как огромный пион, и кость ключицы вывернулась наружу. Видно, это она хрустнула.
– Только живи. Я все сделаю. Лина, умоляю, – он плакал и шептал. Опустился вместе с ней на пол, и на голову полилась теплая вода. – Любимая, живи.
Она слабо улыбнулась, тяжело подняла руку и положила на его щеку.
– Ты же знаешь, что это невозможно. Ты теперь не выживешь после моих объятий. Не надо, Кирилл.
Он замотал головой.
– Я выдержу.
Девушка скривилась от боли и слабо добавила:
– Ты знаешь правду. Не нужно начинать сначала. Я сознательно пошла на этот шаг.
– Я дурак, – он прижался к ее лбу. – Должен был послушать. Прости меня.
Лина сжалась. Вода смывала ее кровь с разорванного плеча и утаскивала темно-бордовые ленты в сток.
– Больно… – выжала сквозь зубы Лина. – Что происходит, Кирилл?
– Не понимаю.
Мерный стук каблуков замер у двери, и в комнату величественно вошла Злата. Она махнула двоим помощникам в сторону Лины и Кирилла.
Кирилла оттащили, а девушку забрали, и как он не пытался сопротивляться, его никто не слышал. Работники скрылись в коридоре, и в комнате остались только они со Златой и крупный темноволосый мужчина. Он и держал Власова и не давал побежать за Ангелиной.
– Отпусти, Макс, – бросила женщина и обернулась. Свысока осмотрела Кирилла и слабо щелкнула языком. – Можешь идти.
– Максим? – внезапно догадался Кирилл. – Тварь продажная. Она же страдала столько лет, думала, что ты погиб.
Мужчина, слабо усмехнувшись, пошел к выходу и через плечо бросил:
– Она слишком дурна, чтобы понимать, что происходит, и слишком влюбчива, чтобы выполнить предназначение правильно.
– Замолчи! – выкрикнула женщина и махнула рукой, заставляя Максима уйти.
Тот сплюнул на пол и пошел прочь, но эхо донесло его: «Развели зверинец!».
– Кирилл, оденься, – Злата перевела взгляд на кровать и отвернулась. – С ней будет все хорошо, не переживай.
– Ты, подлая тварь, ответишь за все! – выцедил сквозь зубы, но подошел к одежде. Обтер воду тонким полотенцем и быстро привел себя в порядок.
– А теперь пойдем, – спокойно сказала Злата и позвала его на выход. – Если ты хочешь ее увидеть, конечно.
Чесались руки, невероятно хотелось задушить эту сучку. Она сломала их жизнь. Раскрошила, как яичную скорлупу под ногами. И Власов никак не мог понять мотив. Зачем ей все это?
Шел за ней по коридору и сверлил статную спину ненавистным взглядом.
– Я все расскажу, но позже, – женщина будто прочитала его мысли. – Терпение, Кирилл. А пока, – она набрала код на стене и хлопнула по светящейся панели ладонью, – отдохни.
В комнате было светло. Мягкие игрушки и сборные конструкторы валялись на полу. Кирилл сжал кулаки и задержал дыхание. Темноволосая малышка приподняла голову от стола, где увлеченно выводила какой-то рисунок. В голубых глазах задрожало узнавание. Они не виделись столько лет! Как же дочурка выросла. Кирилл не удержался и пошел вперед, но перецепился через собранную башню и упал на колени.
– Папа? – проговорила Аня.
– Я… – он не знал, что сказать. – Иди ко мне, – и открыл объятия.
Она спрыгнула со стула, подбежала ближе, но с опаской остановилась в шаге. Взглянула на Злату и, получив одобрительный кивок, бросилась вперед и обвила ручками его шею.
– Почему ты так долго?
– Папа был занят, милая, – ответила Злата и прошла в комнату. – Анюша, а что ты рисуешь? Снова маму и папу? А как же бабушка?
Малышка засмеялась ему в грудь и еще крепче обвила шею.
– Я тебя и так каждый день вижу, а за папой и мамой скучаю.
Кирилл поднял на женщину удивленный взгляд.
– Я не стала ей говорить, – зашевелились губы Златы. Она отвернулась и стала рассматриваться рисунки. – У тебя уже намного лучше получается. Айвэ хорошо тебе руку поставил, и ты умничка. Есть хотите? – Злата повернулась и расправила плечи.
– Пап, – малышка повернулась к нему спиной и улеглась щекой на грудь, отчего Кирилл почти завалился назад, – ты маму нашел? Я скучаю.
Он только кивнул и сглотнул горечь. Обманывать дочь он не собирался, но сказать, что мамы нет не получалось.
– Где Ангелина? – пригладив мягкие волосы дочери спросил Кирилл и взглянул на Злату. – Я хочу ее увидеть.
Женщина отделилась от стола, осторожно обошла игрушки и встала у высокого окна.
– Думаешь, что я жестока, да?
– Уверен.
– Дочь обрекла на такие страдания, тебя использовала ради благого дела. Даже малышке досталось.
– Я не знаю, чего ты добивалась, потому что нихрена не понимаю!
– Папа, не говори плохие слова! – возмутилась Аня и поерзала на коленях. – Бабушка, почему ты злишься?
– Я не злюсь, – смягчила тон Злата и снова повернулась. – Просто не все понимают, когда цель оправдывает средства.
Она вскинула руку и взглянула на браслет. Не такой, как в Вертикальном городе, но похожий. Тот мягко засветился голубым и погас.
– Пора.
Кирилл вел дочь за руку по длинном коридору и не верил своему счастью. Он боялся, что иллюзия раскрошится, и он очнется в лесу. Испуганный и голодный зверь. Но когда дверь распахнулась, а на больничной кровати оказалась его Лина, сердце согласилось поверить во что угодно, только не в сказку. Пусть реальность и горькая, но настоящая.
– Мама? – девочка обернулась и всмотрелась в его глаза. Кирилл улыбнулся и коротко кивнул. Аня отцепилась и побежала вперед. Коснулась худенькой руки Лины и повторила: – Мама?
Кирилл ступил ближе. Для него мир сузился до двух любимых женщин. Малышки и Ангелины. Слезы радости ползли по щекам, обжигая кожу. Он подошел еще и опустился рядом на одно колено.
– Почему она не отвечает? – прошептала девочка и прислонилась к его плечу. – Она спит?
Тонкие трубки, как щупальца, присосались к вискам, шее и плечам Ангелины. Они шевелились и качались от синеватых всплесков.
– Она скоро восстановится, – проговорила Злата. – Анюш, пойдем пообедаем. Маме с папой нужно побыть вдвоем.
Дочка сразу послушалась, обняла Кирилла напоследок, поцеловала в щеку и, смутившись, сказала: