Хотя я рада была увидеть их обоих целыми и невредимыми, живот скрутило при виде ее рогов. Но мне было все равно, Благая она или Неблагая, и, очевидно, Торину тоже. Но толпа вокруг меня жаждала крови.
Я наклонилась к плечу Аэрона и прошептала:
– Ты уверен, что это правда?
Вопрос его явно шокировал, значит – так и было. Аэрон уставился на Модрон и стал бледным как мел. Я чувствовала, что ему хотелось защитить своего короля и его сестру, но он также не хотел покидать меня.
Каждый камень зала представлял опасность, от чего напряглись все мышцы тела.
– Он бросил нас на растерзание демонам! – закричал кто-то. – И мы оставили трон пустующим ради него?
У меня было ужасное предчувствие. Мория заранее подготовила свою речь к этому моменту, ведь правда? Сначала взбудоражила толпу, а затем предъявила им самые неопровержимые доказательства.
Она прижала ладони к щекам, вперив взгляд в туманное видение.
– Но… Это же бессмыслица какая-то. С чего бы нашему королю присоединяться к Неблагим?
Ее голос звучал еще театральнее, чем у Ханны Джи в четвертом сезоне передачи «Подтяжки и подвязки», когда она симулировала аневризму головного мозга, чтобы затащить Коула в свой гостиничный номер.
– Когда-то моя сестра чуть не стала его невестой, – продолжала Мория, – и никто не ненавидел демонов больше нее. Торин не стал бы убивать Милисандию, правда?
Конечно, я уже слышала ее мнение по этому поводу.
– Модрон! – воскликнула она. – Прошу тебя, расскажи нам, что случилось с Милисандией! Пожалуйста.
Представление было разыграно со всей изощренностью тринадцатилетнего подростка, распевающего песни из «Настоящей Рози». Но эти люди никогда не бывали в дешевом музыкальном театре и не видели разницы.
– Нет, – воскликнула Орла. – Мы здесь не для этого.
Но Модрон не слушала принцессу Орлу. Издав тихий, дребезжащий звук, Она выпустила в воздух еще одно облачко, и над возвышением сгустился серый туман. В нем проявилась красивая женщина с волосами, красными, как кровь, ниспадавшими поверх белой накидки. Она стояла в припорошенном снегом разрушенном храме. По ее щеке катилась слеза, а лицо выглядело страдальческим.
Рядом с ней из серого тумана выступил мрачный Торин. И когда он резко отвернулся от нее, она схватила его за руку. Он резко обернулся, и на его лице застыл ужас. От его тела к ней устремилась волна холода, замораживая вместе их соприкосновения. Мория закричала на весь зал.
– Это не то, что вы думаете! – Орла заплакала. – Это не то, что вы думаете!
Она выкрикивала это снова и снова, но больше ничего не объясняла, что не очень-то помогало. При виде того, что дальше показывала Модрон, у меня закружилась голова. Король собственноручно хоронит тело в храме Остары. Лопатой раскидывая мерзлую землю.
Мория повернулась к Орле.
– Ты знала об этом, принцесса. – Ее голос сочился ядом. – Ты знала еще до того, как мы это увидели. Что еще ты знала? Ты тоже в сговоре с Неблагими крысами?
– Я не могу об этом рассказать, – только и смогла произнести Орла. Она, пошатываясь, пошла прочь, выглядя крайне уязвимой.
Почему она не объясняет?
Теперь истеричные возгласы толпы устремились на Орлу. Она попятилась назад. Несколько стражников, одетых в синюю униформу, как у Аэрона, встали перед принцессой. Но сейчас они выглядели неуверенными, как будто сомневались, что им следует защищать ее.
Аэрон рядом со мной напрягся, а затем наклонился и прошептал мне:
– Убирайся отсюда, живо.
От этих слов она пришла в ярость.
– Торин – единственный в семье, кого не затронуло проклятье. Возможно, Неблагие пощадили его, потому что могли использовать.
Для Мории все события разворачивались идеально. Все зловещие нити в итоге сплелись именно в то, что по ее задумке мы должны были видеть.
Возможно, Модрон и говорила правду, но это не означало, что мы видим ее полностью. После двадцати четырех сезонов «Подвязок и подтяжек» я могла распознать так называемый выборочный монтаж. Поняла, что такое выборочный монтаж, когда увидела его.
Зритель был правильно подготовлен к видениям.
– Я никогда не ожидала предательства со стороны нашего короля, – кричала Мория, и ее голос становился все более диким. – Мне и в голову не приходило, что он убил мою сестру, чтобы защитить Неблагих.
Явная ложь. Она уже обвиняла его в убийстве своей сестры. Но кто поверит мне?
– Милисандия хотела войны с демонами, а он этого не хотел.
Она прошлась по возвышению, и в ее голосе послышалась дрожь, которая звучала неестественно.
– Теперь он живет с ними. С их королевой. И именно поэтому мы должны быть бдительны. Кто еще среди нас симпатизирует Неблагим? Как знать, может, кто-то еще пытается уничтожить наше королевство изнутри.
Но я читала дневник Милисандии, и она ничего не говорила о Неблагих. Там говорилось лишь о том, какой Торин красивый, и что он не мог к ней прикасаться. Там было что-то о предсказании Мории, что он убьет ее и похоронит тело в Храме Остары. Мория заранее знала, что это произойдет.
Я стиснула зубы.
Не знаю, что творили Торин и Ава, но точно знала, что голова Мории забита не тем, что нужно.
Только тогда я поняла, что толпа повернулась ко мне, подозрительно прищурив глаза. Аэрон приобнял меня одной рукой и положил ладонь на рукоять шпаги.
Толпа вокруг скандировала имя Мории, пока Аэрон выводил меня из зала, прикрывая своей мощной рукой, как щитом.
– Спрячься, Шалини. Мне нужно отвести тебя и Орлу в безопасное место.
26. Ава
Я лежала на спине, а в горле было сухо, как в пустыне. Понятия не имела, почему, но Моргант сдался. Перестал уже несколько дней как приносить мне еду и воду. Сучковатые и узловатые корни впивались в спину, и я закрыла глаза, мечтая, чтобы они немного подвинулись. Я мысленно проскользнула в сознание дерева, ощущая восхитительный жар солнечного света на опаленной лиственной кроне. Я впитывала силу света, которым питалось дерево. Когда мысленно сливалась с деревом, то больше не чувствовала жажды.
Корни под спиной со стоном выровнялись. Я уставился на темные ветви высоко надо мной, желая обладать силой, чтобы вызвать дождь.
Новейшим навыком, который мне удалось развить, было восприятие вибраций через корни и мицелий. Теперь я могла слышать звуки шагов по замку, от которых по корням пробегал слабый гул.
Так я узнавала, когда наверху проходила группа стражников.
Судя по отметинам, которые я сделала на камне, можно было с уверенностью сказать, что я провела взаперти в этой камере больше месяца. С каждым днем моя магия становилась сильнее и все лучше поддавалась контролю. Я могла по собственному желанию вызывать виноградные лозы и заставлять их лезвиями рассекать воздух. Я могла скрутить их в петлю. Могла заставить ветви деревьев со стоном раздвинуться. Когда шел дождь, я раздвигала их, чтобы ко мне попало больше воды.
Все дни и ночи я беседовала с Шалини и Торином. Иногда они казались слишком реальными, как будто и правда находились рядом.
Я почти слышала, как Торин, сидя рядом со мной в камере, называет меня подменышем.
В животе заурчало. Из-за недостатка пищи я впала в летаргию.
Иногда я проваливалась в сны, в которых снова была дома с мамой в маленьком загородном домике. Когда начинались эти сны, я обретала полное спокойствие, словно меня окутывало коконом любви. Это и было то возвращение домой, которого я просила, погружаясь в портал. Я хотела смотреть с мамой фильмы или посидеть с ней за кухонным столом в уютной тишине, пока она читает новости. Но во сне она всегда переходила в другую комнату. Уходила на кухню готовить ужин, и постепенно чувство умиротворения рассеивалось и рвалось на части, а сердце начинало бешено колотиться. Постепенно я начинала понимать, что она никогда не вернется, и от этого было невыносимо больно.
Сны о Торине были еще хуже. В них я оказывалась рядом с ним в Фейриленде, в храме Остары или на скале с видом на долину с ее ледяным озером. В каждом из этих снов я оборачивалась и смотрела на его прекрасное лицо. В этих снах он всегда выглядел уязвимым, что в жизни было редкостью. Лишь однажды мне довелось увидеть его таким, в той маленькой хижине, когда он отбрасывал маску королевской власти и контроля.
А потом против воли моя собственная рука вонзала кинжал ему в сердце, и я кричала.
Я услышала щелчок замка и села. Не хотелось показывать, что я отчаянно нуждаюсь в воде и чтобы Моргант узнал, как я рада его видеть, но оказалось трудно скрыть свое облегчение.
Вот только когда он появился в дверях, его руки оказались пустыми.
Я выгнула бровь.
– Вижу, ты снова моришь меня голодом.
– Это приказ Королевы.
– Зачем?
Между его бровями пролегла морщинка.
– Она сказала, что, если у тебя нет магии, ты ей не нужна.
– Тогда почему ты здесь? – резко спросила я.
– Королева планирует сбросить тебя с вершины башни.
Я поднялась на трясущихся ногах и уставилась на него.
– Она обещала отпустить меня, если я убью Торина.
Он застыл совершенно неподвижно, как хищный зверь, а его янтарные глаза потемнели до карамельного оттенка.
– Она отпустит тебя, как и обещала. Но сначала сбросит тебя с башни.
Меня охватила тьма, и в голове вспыхнул образ голубых, обрамленных черными ресницами глаз Торина.
– Что вы сделали с телом Торина! – Если бы я могла придумать, как вернуться в Фейриленд, возможно, я смогла бы завернуть его в одеяло и вернуть поверженного короля.
– Мы выставили его на всеобщее обозрение, – сказал Моргант.
Я почувствовала жгучее желание пролить кровь. По каменным стенам за головой Морганта зазмеились колючии лозы. Он уловил краем глаза какое-то движение и резко напрягся. Я не дала ему больше ни секунды на раздумье.
Любовь заставляет нас совершать ужасные поступки…
Я взмахнула запястьем, и острые усики сомкнулись вокруг его горла, разрезая кожу до крови. Дернув верхней губой и обнажив клыки, я приказала лозам взмыть вверх.