). Началась полупустыня monte, переходная зона от Патагонии к Пампе (в Боливии монте означает горный лес, в Перу — сельву, а в других странах — гору.) Еще пара часов — и мы в знаменитых пампас, высокотравных степях Аргентины. К сожалению, высокотравных степей умеренной зоны в мире практически не осталось — только небольшие заповедники и некоторые районы Монголии.
Аргентинская пампа тоже распахана сплошь, за исключением заповедничка Cerro de la Ventana (Гора-Окно), куда я и направился.
Гора высотой всего около 750 метров, но она торчит среди плоской равнины и кажется серьезным пиком. Три узких ущелья («окна») рассекают ее почти до основания, и если начать подъем не с той стороны, то приходится спускаться до начального уровня почти от самой вершины, а потом опять лезть вверх, как это случилось с Дарвином. Я, к сожалению, не успел достаточно внимательно прочитать перед отъездом «Путешествие на „Бигле"“, поэтому едва не повторил его ошибку. На горе водятся прелестные маленькие пампасские олени (Ozotoceros besoarticus), золотые дятлы Colaptes campestris, попугаи и гости из тропиков — муравьи-листорезы, которые здесь совсем маленькие и вырезают из листьев кусочки в форме не кружка, а полумесяца. В заводях речки у подножия живут здоровенные сомы и большие, невероятно яркие и красивые жабы-рогатки (Ceratophrys), которые при виде человека бросаются навстречу, угрожающе урча и разевая огромную пасть.
Дальше двигаться было все сложнее. Я оказался вдали от Панамериканы и прочих шоссе, а на сельских дорогах было мало машин и бензоколонок. Мне пришлось сменить 12 попуток, чтобы проехать 300 километров. Я был вынужден пойти на хитрость: раскладывать на асфальте мелкие камешки и стоять чуть дальше. Увидев на пути посторонние предметы, шофера притормаживали и с большей вероятностью «ловились».
Днем пейзаж пампы напоминает Украину: зеленые поля, пирамидальные тополя, белые аисты (Ciconia maguari), хутора-мазанки. Но названия сел тут на всех европейских языках, по вечерам с озер разлетаются на ночлег бесчисленные стаи белолицых ибисов (Plegadis chini), розовых колпиц и хохлатых паламедей (Chauna torquata), а ночью на поля выходят пастись броненосцы, морские свинки и нутрии (Myocastor coypus).
Наконец мне попалась попутка до самого Mar del Plata (Серебряного моря), которое на наших картах называется Ла-Платский залив. Водитель, в прошлом ученый-химик, теперь с головой ушел в фермерство, но по-прежнему говорил на отличном английском. Мы тут же втянулись в дискуссию на политические темы и протрепались до самого города под тем же названием Мар дель Плата, который населен почему-то датчанами.
Политическая история Аргентины очень интересна. Во время войны президентом был Перон. Для пожилых людей его имя значит примерно то же, что для наших стариков — имя Сталина, в основном потому, что при нем резко повысился уровень жизни народа. Но значительную часть колоссальных доходов, полученных Аргентиной от торговли с разоренной войной Европой, Перон пустил на ветер. Его обаятельную жену Эвиту многие всерьез считают святой — все помнят скандал вокруг попытки Голливуда снять в Аргентине фильм о ней с Мадонной в главной роли. Недавно выяснилось, что Перон разрешил поселиться в стране беглым нацистам в обмен на золото партии, и нынешнему президенту пришлось приносить официальные извинения Израилю. Конфликт между перонистами и антиперонистами — и поныне важная составляющая любой избирательной кампании в стране.
До Буэнос-Айреса я добрался на пароме, чтобы посмотреть обычного в этих водах маленького дельфинчика Pontoporia blaintvillei, самого древнего из ныне живущих китообразных.
«Buenos Aires» означает «Попутные ветры». Так назвали его моряки, пересекавшие Атлантику с помощью пассатов. Издали 12-миллионный город довольно красив, но там слишком высокие дома и узкие улицы, особенно если ты приехал из степей Патагонии. Он стоит на Ла-Плате, «Серебряной реке», которая на самом деле не река, а общее устье рек Уругвай и Парана. В камышах на берегу реки есть маленький заповедник, где можно переночевать и заодно посмотреть птиц: уток Heteronetta, которые подкладывают яйца в чужие гнезда, ингда даже к хищным птицам; смешных кукушек Guira guira, похожих на наших соек; синих колибри и всевозможных пастушков. Еще там водится странный зверек Galictis cuja, напоминающий барсучонка, и курносые змейки Bothrops ammodytes.
Наутро, причесавшись и сбрив бороду, я пошел в бразильское консульство.
— Приглашение есть? — спросили меня.
— Меня приглашает мой друг, — я назвал адрес и телефон Паоло.
— Сейчас позвоним ему и проверим.
К счастью, Паоло оказался на месте. Он не растерялся и подтвердил, что приглашает меня.
— Теперь нам нужно подтверждение МИДА, но это займет всего неделю.
Неделя в жутко дорогом городе «съела» бы все мои деньги, но выхода не было. Мне удалось придумать только одну комбинацию.
— Я поеду на границу, — предложил я, — а вы пришлете мне визу в свое консульство там.
— Это можно, поезжайте, только уплатите нам 30 долларов за звонок в Сан-Паулу и запрос в МИД.
Я выехал из города, отловил гаишника и заставил остановить для меня грузовик.
Пересвистываясь с коллегами по радио (свист дальше слышно), шофер довез меня до какой-то заправки и, сказав «я на минутку», пошел к проституткам, гнездившимся в соседнем сарае. Вернулся он через три часа. Предварительный торг происходил при мне, и я заметил интересную закономерность: цена «девушки» была прямо пропорциональна поперечному диаметру, который ни у одной не был меньше полуметра.
Из-за задержки я добрался до места к полуночи, преодолев двести километров темной дороги с ярко освещенными «оазисами» бензоколонок.
— Chao, che! (привет, приятель!) — крикнул шофер и укатил.
— Aguara guasu es tu che (гривистый волк тебе приятель), — сердито буркнул я и побрел по дороге, чувствуя, как сладостно проникает в меня тепло субтропической ночи. Воздух был наполнен песнями птиц и насекомых, ароматом цветов — я вернулся на солнечную сторону Земли.
Опять стою я на дороге,
Опять проклятый автостоп.
Машин проходит мимо много,
Но не везет меня никто.
Ох, как же мне осточертело
Рукой махать им то и дело,
И вновь обочиной шагать
И бесконечно долго ждать.
И ненавидеть всех на свете,
И материться в такт ходьбы…
Ну почему по всей планете
Все шофера — одни жлобы?
Нет, больше шагу не ступлю
Пока машину не куплю !
Глава десятая. Американские саванны
Дорогие друзья! Добро пожаловать в Бразилию — туристический рай! Цена туристической визы для граждан России — 130$; для граждан Того, Зимбабве и Тайваня — 30$; для граждан других стран — 5$. Желаем приятного отдыха!
Обширную территорию Южной Америки между Пампой и Амазонией занимают саванны.
Правда, классических «африканских» саванн с зонтичными акациями тут не увидишь, и вообще ландшафты этого района очень разнообразны — от густых лесов до кактусовых пустынь. Но климат здесь типичный для саванн — чередование сухого и дождливого сезонов. Самое жаркое время, как и в других местах на широте тропиков (а не экватора) — весна перед началом дождей. Сейчас вся огромная область саванн занята полями, пастбищами и рощами австралийских эвкалиптов, а флора и фауна сохранились лишь в небольших национальных парках и на заболоченных участках.
Парк El Palmar, куда я сейчас попал, совсем небольшой (20х15 км), и я почти не надеялся, что здесь осталось что-нибудь интересное. Вдоль дороги тянулась высокая мягкая трава, как на подмосковных полянах в августе. Над сырыми лугами вились рои мелких светлячков, мигавших часто-часто, словно облако дипольных отражателей. В глубине травы прятались мелкие, но очень душистые ирисы Ixolirion и самые маленькие на свете пальмы — Siagrus ростом с карандаш.
Луч фонаря упал на какой-то плоский желтый предмет со светящейся точкой посередине, лежавший в дорожной пыли. Еще шаг — и он вдруг взлетел в воздух, превратившись в что-то вроде жар-птицы. Планирующим, как у бабочки-парусника, полетом странное существо принялось кружить рядом, сверкая глазами в луче света и помахивая длинными полосатыми лентами. Это был длиннохвостый козодой (Macropsalis creagra). Дальше они то и дело вспархивали из-под ног.
Постепенно вокруг появлялось все больше пальм Butia yatae — невысоких, кудрявых, словно специально расставленных по пологим холмам. Через несколько километров я свернул на боковую дорожку, плавно спускавшуюся к ручью. Тут мой фонарик отразился в паре очень ярких глаз, под которыми сразу же блеснули клыки. Потом зверь развернулся, и в траве закачались соломенно-желтые лопатки торопливо уходящей пумы. Подойдя поближе, я увидел лужу крови и остатки добычи.
Представьте себе мое изумление, когда оказалось, что это наполовину съеденная индийская антилопа-гарна!
Я вырезал из туши продольные мышцы спины (лучшее мясо для шашлыка), вышел к берегу и поужинал. Только на следующий день в конторе парка мне рассказали, что гарны действительно завезены сюда из Индии и, стало быть, с психикой у меня пока относительно нормально.
Эль-Пальмар — совершенно райский уголок, по крайней мере весной. Ночью было так тепло и безкомарно, что я отлично выспался на траве без палатки и спальника.
Утром меня разбудили птицы — красноголовые кардиналы (Paroaria) и всевозможные голуби, слетевшиеся на водопой. Надо мной смыкались ветви ив, в тихих плесах ходили здоровенные сомы, а вокруг лежали желтые луга с толпами аккуратных пальм.
Под пальмами паслись лохматые серые большие нанду (Rhea americana).
До наступления жары я успел окунуться в ручей и дойти до конторы, расположенной в старинной колониальной усадьбе на высоком берегу реки Уругвай, за которой открывается вид на одноименную страну.
Естественно, я первым делом сплавал на ту сторону, благо река шириной с Москву-реку у Звенигорода. С моей точки зрения, делать в Уругвае особо нечего — он почти полностью «распахан», а интересен лишь тем, что это единственная страна мира, где разрешены дуэли. Но принять их гражданство мне не светило, так что я вернулся в Аргентину, где к моим услугам были душ, кафе-мороженое, библиотека и музей.