Во-первых, спрашивали скептики, действительно ли он преодолел четверть земного шара. В ответ Веспуччи признал, что вычислял широту в самой южной точке путешествия, находясь в море, следовательно, результаты вычислений искажались движением корабля, но он настаивал на том, что его положение по прямой было на 1400 лиг южнее Лиссабона. Если Земля имела 24.000 миль в окружности, то получается одна четвертая часть окружности планеты. Поскольку он обычно приравнивал к одной лиге четыре мили, расчет кажется неточным. Туманный пассаж об Антиподах (стр. 128) также возбудил вопросы у читателей[213], что неудивительно и по-видимому заставило Веспуччи впоследствии пуститься в более детальные объяснения и попытаться проиллюстрировать свои мысли при помощи диаграммы (которая, однако, ничего не проясняет). Некоторые из других космографических вопросов, которые критики адресовали Америго, просто вывели его из себя. Нет никакого смысла, буквально выплевывал он слова, задаваться вопросом, пересек ли он тропик Козерога: это ясно из его текста. Причины противоположности сезонов в южном и северном полушариях уже были им объяснены.
Он дал негодующую отповедь читателям, подвергавшим сомнению его способность вычислить долготу. «И чтобы очиститься от клеветы злонамеренных критиков, сообщу, что я определил ее по затмениям и совпадениям планет, – сверяясь с хорошо известными опубликованными таблицами».
«И если какой-то злой завистник отказывается верить в это, пусть он придет ко мне и я ему это продемонстрирую авторитетно и со свидетельствами. И более к вопросу определения долготы возвращаться не будем. И если бы не моя чрезвычайная занятость, я бы послал вам декларацию со всеми моими наблюдениями совпадений планет, но я не хочу быть вовлеченным в бесплодные споры, ибо возражения, как мне кажется, исходят от кабинетного интеллектуала[214]».
Ему удалось забраться, добавил Америго, на 150 градусов западнее Александрии – это стало новым утверждением.
Стоит отметить, что оно немного отличалось от сделанного им в отчете о своем первом путешествии, в котором он заявил, что вычислил долготу по угловым расстояниям. Это, как мы видели (стр. 115–116), совершенно невозможно сделать при тех инструментах, которыми располагал Веспуччи. Впрочем, он мог попытаться использовать лунные затмения и лунно-планетные совпадения, хотя и без серьезного шанса на успех, если учесть развитие технологий на тот момент. Другие уже пытались, и все попытки оканчивались безоговорочной неудачей.
Многие скептики подвергали сомнению описания Веспуччи людей Нового Света. Почти все вопросы фокусировались на одной теме: он не дал реалистического отчета – скорее повторил серию литературных штампов, призванных представить обитателей нового континента либо жителями золотого века пасторальной невинности, либо неправдоподобно гротескными дикарями – нравоучительный намек на неизбежную кару, которой будет подвержен цивилизованный порок. В значительной мере сомнения были справедливы. Но они подробнее рассмотрены в следующей главе в контексте восприятия Веспуччи аборигенов Нового Света.
Фрагмент Ридольфи безупречно укладывается в наши знания о жизни Веспуччи и образе его мыслей. Он имеет иную тональность в сравнении с ранее известными его текстами, но только в одном аспекте. Этот аспект важен, потому что от него зависит ответ на вопрос: как много путешествий Веспуччи, по его же утверждениям, совершил?
«Это точно, – пишет он в соответствующем месте, – что я прокладывал курс или принимал участие в трех путешествиях – два из которых в юго-западном направлении под северо-восточным ветром, и третье – в южном направлении через Атлантическое море»[215]. Если дробить этот текст на куски или выискивать в нем смысл, который автор в него вряд ли вкладывал, может быть, удастся отстоять точку зрения, что Веспуччи ведет здесь речь только о двух предыдущих путешествиях – тех, о которых рассказывалось в его ранних отчетах и которые подтверждались другими записями. В этой интерпретации «третьим» путешествием в южном направлении могло быть одно из двух событий. Первое – просто более поздняя фаза второго путешествия, когда он оставил побережье и направился в открытое море на юг. Однако в других местах Веспуччи уточняет, что король Кастилии патронировал оба путешествия, в каковом случае «третьим» путешествием могла быть экспедиция, которую, мы верим, он предпринял отдельно от флотилии Охеды, отправившись в устье Амазонки.
И всё же очевидный смысл текста состоит в том, что Веспуччи трижды пересек (или утверждал, что пересек) Атлантику. Это первое утверждение такого рода в его сохранившихся записях. Речь не может идти об описке, провале в памяти или ошибке переписчика; позднее в письме он вновь упоминает о двух вояжах под эгидой испанской короны, подразумевая в сумме три путешествия[216]. Это момент критической важности, ибо от его трактовки зависит исход дела «в пользу» или «против» Веспуччи как соискателя лавров первооткрывателя. Если он настаивал, что участвовал в трех плаваниях, то он лжец – или, по меньшей мере, ответственен за утверждение, не подтверждаемое никаким другим свидетельством. Если эта версия была выдвинута только в отредактированном варианте работы, без его ведома, то обвинение в фальсификации с него можно снять. Но оно присутствует и во Фрагменте Ридольфи, источнике, до которого, очевидно, не добралась рука редактора, и это сильное prima facie[217] свидетельство против Америго.
В целом тексты из первого раздела авторской карьеры Веспуччи устанавливают критерий, по которому можно судить о достоверности работ, появившихся в печати под его именем. Для аутентичных текстов Веспуччи характерно самовосхваление в диапазоне от напыщенности до жесткой обороны; они эгоистичны с явственным желанием принизить достижения других или вообще в них отказать. Они полны преувеличений и намеренных искажений. В них заметно влияние писателей, творивших ранее; особенно это касается Данте, Петрарки, Птолемея, Мандевилля, Марко Поло и Колумба. В своих текстах автор не упускает ни единого шанса представить себя в качестве опытного космографа и навигатора. Везде подчеркивается умение автора применять квадрант и астролябию при исчислении долгот. Они высмеивают «примитивных» навигаторов-практиков, не работающих с инструментами, знатоком которых почитал себя Веспуччи. И все они ставят знания, полученные с помощью наблюдений и экспериментов, выше книжной мудрости, хотя на самом деле его теории несамостоятельны и полностью зависят от научной достоверности любимых книг автора.
Определившись с перечнем характеристик Веспуччи как писателя, мы приступим к рассмотрению его работ второго и третьего разделов, авторство которых оспаривается.
Фрагмент Ридольфи включает в себя утверждение Веспуччи о его нигде более не упомянутом путешествии, и это может изменить наше восприятие времени написания следующего текста из приписываемых Веспуччи: памфлета, известного как Mundus Novus, где содержится такое же утверждение. Памфлет содержит всего лишь несколько страниц, но как сильно они повлияли на мир – он появлялся в печати за авторством Веспуччи, начиная с 1504 года, в самых разных редакциях. Поскольку он адресован Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи, то должен был быть написан до его смерти в мае 1503 года, если только автор каким-то невероятным образом не остался о ней в неведении. Известность текста объясняется его названием, которое четко подытоживает авторский посыл: Веспуччи открыл «новый», ранее неизвестный континент к югу от экватора.
Не может быть сомнений в том, что Mundus Novus – не та работа, которую защищает Фрагмент Ридольфи: она не включает в себя ни одного из процитированных во фрагменте пассажей или же тех, к которым есть отсылки, и в некоторых отношениях в него не вписывается. Например, критики, которые высмеивали утверждение Веспуччи, будто обитатели Нового Света были белокожими, имели в виду, по всей видимости, письменный отчет о его втором путешествии, но не Mundus Novus, где сказано, что их кожа «скорее красного цвета»[218].
В общем и целом можно сказать, что Mundus Novus – характерная для Веспуччи работа и читается как его авторский текст. Темы, язык, навязчивые идеи – те же, что и в текстах, для которых его авторство считается установленным. Его «отпечатки пальцев» повсюду: одержимость навигацией по звездам, умопомрачительная самооценка, постоянные разногласия с общепринятой точкой зрения на основании новых данных, полученных путем непосредственных наблюдений. По своему содержанию книжка почти полностью совпадает с другой известной работой самого Веспуччи (во всяком случае, таким было общее мнение). И всё же более трех четвертей века научный консенсус был категорически против нее, полагая ее не аутентичной подделкой или подслащенной пилюлей с минимальным участием самого Веспуччи. Отчасти это можно счесть негативным следствием других известных подделок, включая по меньшей мере одну явную, но совершенно неправомерно приписываемую Веспуччи, к чему мы еще вернемся. Однако если отбросить предубеждения такого типа, есть три довода, говорящих против авторства Веспуччи или, во всяком случае, требующих проявлять осторожность при определении авторства Mundus Novus.
Во-первых, это печатная работа, что говорит в пользу предположения, будто редакторские карандаши прошлись по тексту, чтобы сделать его более «рыночным». Но хотя такая практика, возможно, и была привычной для современных Веспуччи издателей, она не исключает того, что по меньшей мере одна из редакторских рук принадлежала самому Америго. Книжка, очевидно, изначально предназначалась для печати. Вступление, адресованное Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи, ссылается на отчет, посвященный ему лично, и называет